Правитель переводил часы. Просто так, для прикола. Правда, поначалу это объяснялось тем, что так повелось в соседних странах, где на этом сэкономили массу свечей. Свечей действительно стало больше, но все их тут же сожгли в храмах во славу такого мудрого Правителя.
Постепенно жители стали замечать, что солнце по утрам все позже заглядывает к ним в окошки, которые и так начали темнеть от свечного нагара. Скучно и беспросветно стало вокруг, ночами слышался топот котов, все были хмурыми и подозрительными. На умников и балагуров стали смотреть косо.
Унылые кастелянши издали указ не носить ярких нарядов. Тех, на ком были штаны повеселее, заставили обрезать с них кружавчики. Кто плясал в разноцветных шапках - посадили голой попой в крапиву. А непослушных портных заставили годами шить рукавицы, в которых нельзя было играть в куклы и писать жалобы на такое житье.
Свободолюбивые - далеко на юге, кто еще помнил свет солнца - самовольно перевели часы так, как хотелось им, и зажили припеваючи. Но когда их песни донесли до Правителя, шибко осерчал он и тайно послал туда казенных часовщиков. Хоть вели они себя вежливо, мундиры зеленого сукна и инструменты выдали их. Напуганные жители понесли к ним часы, чтобы жить с Правителем в унисон. У смелых часы отняли, и им оставалось только на пляже пересыпать песок из ладони в ладонь да гадать по солнцу, долго ли продлится это безобразие.
В столице тоже догадывались, что не дело делают, но остановиться не могли - все переводили и переводили часы, надеясь извести их вовсе: Правителю казалось, что если он выиграет время сегодня и завтра, то оно будет не властно над его деяниями.
В народе же говорили, что шестерни сцепились так, как не раз бывало, и с каждым переводом стрелок все больше закручивается пружина звонка...
Смеркалось... Перед закатом, с запада, солнце бросило последний лучик на циферблат будильника, обещая завтрашний рассвет.
(c) А. Генри, 20140320
Ил.: