Как – то шагал я по улице, вдруг слышу: Здорово!
Я оглянулся, вижу, тащится за мной рыжий амбал, улыбается во все тридцать два. Перстень, очки, цепь размером с коровью, всё, как полагается.
– Привет, - говорю я через плечо, и иду дальше.
– Как дела? – слышу снова.
– Нормально! – отвечаю не оборачиваясь.
– Ты какой-то мутный сегодня – не отстаёт рыжий.
Я даже не оглянулся, только пожал плечами. Он конечно прав, немного перебрал вчера, но ему -то какое дело?.
– Давай-ка мы с тобой сегодня перехлестнёмся, посидим, поговорим…
– Некогда мне, – говорю, а сам наддаю ходу.
– Да ты сроду был такой, чуть что – и в кусты! – продолжает вещать мой провожатый. –
У Лёхи в долг взял, и до сих пор кота за хвост тянешь, не отдаёшь!
Я хотел остановиться, чтобы кое-что разъяснить гражданину, но, вспомнив его габариты, пошагал дальше. Хотя он был прав, действительно, брал я у Лёхи деньги, всего чуть – чуть, на прошлой неделе, да он-то, откуда знает?
– Ну, что, договорились? – миролюбивым тоном продолжал мой собеседник.
– Не о чём мы с тобой не договаривались, отстань от меня, у меня жена в роддоме, а в квартиру тёща притащилась, следить, чтобы я налево не нырнул.
– Кикимора твоя жена! – подвёл итог рыжий.
Я вскипел, но ничего не ответил. Что же мне, на улице с ним объясняться? Ну, кикимора, а у него царевна - лебедь? Он бы на мою тёщу посмотрел! Кикимора по сравнению с ней красавица писаная. А начнёт верещать – полный абзац. Три раза к приятелю ночевать уходил. Как-то говорю:
– Вот что, уважаемая Клавдия Ивановна, я всё-таки не на вас, слава Богу, женился, а на вашей дочери, так что будьте любезны очистить квартирку.
Тут жена из кухни выскочила, замахнулась на меня полотенцем, словно я муха какая.
– Ты не можешь обижать мою маму! Сам собирайся и вычищайся!
Скандал, конечно. Их двое, а я один. Разбили меня в пух и прах, как шведа под Полтавой, так что я чемоданчик в руки, и к Лёхе. Тот мужик понятливый, ни о чём не спрашивает, только головой кивает, слушая мои жалкие объяснения. Вот так и живу, маюсь. Как-то приятель меня спрашивает, на какой девушке лучше жениться, у него их несколько. Я ему отвечаю, на любой, лишь бы тёща в этом городе не жила! Сирота – верное дело, будешь только с жинкой лаяться, а так со всей её роднёй грызтись придётся.
Я уже забыл про рыжего, как тот вдруг говорит:
– Сам ты чума, и выглядишь, как огородное пугало.
А я как раз с дачи возвращался, одет был, конечно, не от Славы Зайцева. Нет, думаю, дальше такое терпеть невозможно. Останавливаюсь, и хватаю рыжего за грудки. Тот орёт:
– Я отключаюсь, попозже свяжемся!
– Подожди, – говорю, – я тебя сам отключу, зря ты со мной связался!
И бью ему в ухо. У рыжего голова мотнулась, и из ушей наушники вывалились.
– Ты что, мужик? – выпучил он глаза. – Одеколона нахлебался?
А сам на коленки опустился, и наушники свои отыскивает, их ещё гарнитурой называют. Тут я понял, что рыжий по телефону разговаривал. Я сразу извинился, говорю, можешь тоже раз меня шарахнуть, я не против. Он посмотрел на меня, как заяц на волка, и бежать. А мне его даже жалко стало, пострадал мужик ни за что. С тех пор я никогда не обижаюсь, когда мне говорят что-то нехорошее. А вдруг у них в ушах гарнитура?