СМЕРТЬ НА УЛИЦЕ МОРГ
из цикла МЕТАМОРФОЗЫ
***
ЛИЦА:
ЛЕДИ – труп молодой девушки, доктор нежно называет ее «моя белочка»
ДОКТОР – в огромном халате вроде плащ-платки, голубых калошах и защитной маске, которая плотно обволакивает его нижнюю челюсть
САРА – мёртвая акушерка в голубом неглиже и белом чепце
ОБСТАНОВКА:
Подвальное помещение. Битый кафель на полу, на стенах, на низком провисающем потолке ржавые разводы. Капает вода - снаружи ливень. Над дверным косяком - крюк, на нем жгут от капельницы, за который подвешена мертвая акушерка в голубой маске и калошах. Шумит ветер, раздувает её белый халат – под халатом она совершенно голая в резиновых трусах. Посреди подвала металлические столы для разделывания трупов. Некоторые окровавлены, другие покрыты белыми простынями. И ни единого мертвеца! Всё стерильно чисто.
На стеллажах вдоль стен колбы, скляночки с микстурами: нефть, пробирки с мочой, ледокаин, люминал... Среди прочего – большой прозрачный ящик, разделенный на два отсека: в одном - порошок цвета графита с пометкой "ПОРОХ", в другом белая гремучая смесь - "САХАРОК". Сбоку приписка фломастером: "КОКС высший сорт". Здесь же пачка папирос.
В подвальное помещение входит доктор. Снимает акушерку с крюка – ставит, прислонив лицом к стене, дает "пощечину" по тылам. Выбегает вон и тут же возвращается, толкая перед собой разделочный стол, накрытый старым клетчатым пледом. Здесь же на столе в неглубоком тазу сверкают анатомические приборы: скальпели, плоскогубцы, жгуты, крючки, отвертки и всякая всячина. Под пледом – голая женщина, ее тонкая белоснежная ступня высунулась из-под покрывала. У доктора на лице защитная маска нежно-голубого цвета присоединена к баллону с кислородом – врач иногда останавливается, чтобы вдохнуть поглубже, чихнуть и пофыркать. Надышавшись всласть, доктор присоединяет дыхательный аппарат к лицу мертвой леди. Вкатывая стол в комнату, он оставляет его ровно посередине, а сам вешает акушерку обратно на крюк. Акушерка хоть и мертва, но вид у нее счастливый: она нашла свое место под солнцем. Ее грузное тело медленно покачивается на ветру, полы халата раздуваются в разные стороны, обнажая заледеневшие нежно-синие ягодицы.
Пауза. Мертвая тишина. Тело Леди на разделочном столе начинает биться в конвульсиях. Врач надевает резиновые перчаточки и бережно тянет нижнюю челюсть Леди до упора вниз, пока она в конце концов не отсоединится от тела и не обвиснет безвольно в руках доктора. Покойница раскрывает рот пошире...
Изо рта Леди сыпятся черные жемчужины, скатываются прямо на пол под ноги доктору. Тараканы и маленькие пушистые многоножки атакуют их, набегая со всех сторон. Доктор неистово топчет их ногами.
ДОКТОР. Всё кончено, маленькие вонючки! Вашей жалкой жизни пришел конец. Слышите? Слышите меня?! Уродицы... КОНЕЦ!!
Отшвыривает растоптанных тараканов ногой как можно дальше.
Тем временем рот покойницы раскрывается всё шире, шире и шире. Оттуда вываливаются бусы, ожерелья, браслеты, жемчуга и брильянты. Доктор надевает белоснежные резиновые перчатки, вытаскивает и выскребает вон весь мусор, весь драгоценный хлам изо рта покойницы. Бусы очень-очень длинные до пола. Следом за бусами выпадает несколько старых зубных протезов. Теперь ее рот свободен, совершенно свободен, так что видно всё, что есть у нее внутри. Доктор проводит пальцем по зубам, по лицу, по внутренностям, целует её в лоб. Покойница громко зевает, и наконец, пробуждается, захлопав большими угольно-черными глазами.
ДОКТОР. Ух, какая! (причесывает свои взлохмоченные волосы, поправляет на лице маску) Почему ты мертва, красавица? Такая хорошенькая... Ну что за мордашка, а?
ЛЕДИ. Я... (пауза) Хотела любить. Но не могла. Я люблю любовь... Я решила стать звездой.
ДОКТОР. Ну и?
ЛЕДИ. Ну... стала.
ДОКТОР. А дальше?
ЛЕДИ. ...Умерла.
ДОКТОР. Боже мой! Как это случилось? (укладывается на стол, забирается под плед рядом с трупом леди, обнимает её) Не выдержала душа поэта?
ЛЕДИ. Да... (всхлипывает) Приболела.
ДОКТОР. Больно тебе было, красавица? (гладит ей небритые ноги – икры, бедра, голени, поднимается всё выше в направлении промежности)
ЛЕДИ. Простуда. Самая обыкновенная простуда сгубила меня.
ДОКТОР. Что, неужели обыкновенная простуда?
ЛЕДИ. Да-да, именно так. Самая обыкновенная...
ДОКТОР. Что-то не верится. (целует ей груди с язычком)
ЛЕДИ. Я тоже до сих пор не верю. Тошно умирать от какой-то простуды. Я могла бы придумать более фееричную смерть, понимаете?
ДОКТОР. Фееричную? Хорошо сказано. (ощупывает тело покойницы) Какие у тебя лапки, какие глазки - как у белочки. (нежно) Моя белочка... Белочка моя. Можно я буду называть тебя белочкой? Белка. Белочка. Бельчё-ооона...
Леди не отвечает. По ее лицу скользит презрительная ухмылка. Доктор делает ей укол в щеку. А! Холодно. Ледокаин.
ДОКТОР. Да, тебе не позавидуешь, красавица. Но с другой стороны... Будь ты жива, белочка, мы бы не встретились. Не лежала б ты здесь, распростертая на столе, нагая и прекрасная – жизнь и смерть завидуют твой красоте. (указывает в сторону повешенной акушерки, и сразу – как отвлекающий маневр - раздвигает онемевшие колени Леди, взбирается повыше на стол, укладывается у нее между ног) С такими очаровательными глазками... Ручками. Ножками. Этой удивительной прозрачной бледностью ты просто... ух! (гладит ей ножки импульсивнее) Ухух! Ухухух!
ЛЕДИ.(хлопает огромными черными без белков глазами) Доктор... Что вы делаете?
ДОКТОР. Как тебя называть, ненаглядная? (протирает ей рот спиртом, затем целует крепко-крепко) Не обижайся, красавица, но я не знаю, кого ты там целовала на том свете. Сама-то хоть помнишь? Знаешь, милая, ни в этой жизни, ни после смерти никому нельзя верить. Особенно таким красивым белочкам, как ты – в этом я убедился не раз.
ЛЕДИ. Не знаю... Не помню. Всё было как во сне - так давно, слишком давно. Даже не вчера. Что было вчера, уже не вспомню – не спрашивайте.
ДОКТОР. Дай поцелую, бельчона.
Долгий поцелуй. Леди бледнеет, становится совершенно белая – как полотно. Безжизненно опадает будто из нее выкачали весь воздух.
ДОКТОР. Да, знаете, всяко бывает. Со мной всегда так. Уже не помню, кто вчера рядом лежал на этом самом разделочном кресле. (засовывает язык поглубже в глотку Леди, целует, таинственно) "Отопри свои врата для доброго путника". Я не сделаю тебе больно, обещаю. Только приятно, моя радость. Белочка моя...
ЛЕДИ. Белочка? И все-таки, почему Белочка? Почему не Крысочка? Не Саранча? Не Лягушечка? Пффф. Белочка... Так звали вашу мать? Или жену? Сестру? А может, любовницу? (закашлялась - плюнула доктору прямо в морду - случайно, конечно)
ДОКТОР. Так, Белка, слушай сюда. Вопросы здесь задаю только я. Ты лежи, не рыпайся, отвечай, когда спрашивают и будешь счастлива в следующей жизни и даже после вскрытия. (вкалывает ей побольше) На этой планете и в глубоком космосе.
ЛЕДИ.(вздыхает, хочет что-то сказать, ловит воздух ртом как рыба, но не может – у нее совсем пропал голос)
ДОКТОР. Белочка... Как красиво. Отличная у тебя фигура, Белочка. Будешь популярна на том свете - зуб даю! Твой. (ржет) Звездой будешь, Белка, по глазам вижу. (режет ей брюхо) А что у тебя с личной жизнью, есть муж у тебя? Ну? Признавайся. А любовник? Любовник точно есть. Что, неужели нет? Как же так... А любовница?
ЛЕДИ. Личная жизнь? Ха! (выплевывает зубы) Нет и не было.
ДОКТОР. Ну, Белочка... Такая красавица, и никакой личной жизни. Что ты заплевала все? Вот это уже свинство: такой красотой грешно не делиться. Ты же не жадная скупая свинюка - по глазам вижу. Белочка... (гладит ей хвостик) Где твой ужин при свечах, секс на пляже, где романтика? (Белочка не отвечает, только хнычет) Как так можно жить, а? Погоди-ка.
Доктор достает пленочный фотоаппарат из-под стола – делает снимок. Рассматривает фотокарточку улыбается, прячет в потайной карман халата.
ЛЕДИ.(хнычет пытается заплакать, у нее не выходит, ловит воздух ртом)
ДОКТОР.(щелк) Вы очень фотогеничны, Белочка, камера вас любит.
ЛЕДИ. Не смешно.
ДОКТОР. А кто смеется? Я плачу! (акушерке) Сара, принеси щипцы. Мои любимые – самые длинные, с завитыми кончиками.
Сара раскачивается в дверном проходе, рот у нее заклеен пластырем. Она совершенно голая, бледно-синего цвета.
ДОКТОР. Сара не может подойти. Придется всё делать самому. Всё самому! Ну что за жизнь.
Доктор приносит приборы на тонком блюдце из фарфора. Оно очень, очень тонкое, прозрачно-белое. Доктор укладывает Леди повыше на стол, чтобы ей было удобнее, затем вспарывает ей брюшную полость.
ДОКТОР. Так Белка, не шевелимся, ручками-ножками не дергаем, не надо! Не то выдерну ненароком. Лежим спокойно, мы же мертвые, совершенно мертвы.
ЛЕДИ.(поет) Беее-еел-ка. Белочка. Бельчё-ооона.
ДОКТОР. Это я помню. Секс... Ой! Сам вас так назвал.
ЛЕДИ.(чуть тише) Бееее-лка. На за что?!
Доктор вскрывает ей брюшную полость и достает оттуда всякий хлам: ржавые шурупы, кабели, провода, дохлую мышь, сухую муху, туалетную бумагу, коробку гвоздей.
ДОКТОР. Дряни объелась, Белка. Как же так? Такая красавица, тащишь в рот всякую гадость – никогда бы не подумал... С виду такая приличная! Ай-ай-ай, Белочка. Ай-ай-ай.
ЛЕДИ. Белочка... Отвратительно. Вы издеваетесь?
ДОКТОР. Больно тебе, Белка? Признайся.
ЛЕДИ.(перекатывается на левый бок – из нее брюха высыпается ржавый мусор и всякие отбросы) Оставьте, доктор. Я так больше не могу... Не хочу, ничего не хочу! Я думала, если умру, то буду счастливой - обрету покой. Но куда уж мне! Тут с вами в грязном морге на разделочном столе прямо невыносимо – покой мне только снится. Я теперь вообще не хочу говорить. Жить не хочу, умереть не могу - я слишком устала... От всего: от жизни, от смерти, от любви. От вас, доктор, тоже устала. (отворачивается)
ДОКТОР. Ты мертва, дура. Какая к черту разница?
ЛЕДИ. Один догоняет...
ДОКТОР. Другой дразнится! Язык высунь. Мне не верится, что ты мертвая. Как-то непохоже - такая тепленькая. Ты не врешь мне, Белочка? Мм?
ЛЕДИ. О! (закрывает глаза, высовывает длинный-предлинный черный язык, не дышит) Ну? А теперь?
ДОКТОР.(моет руки в туалетном бачке) Отчего ты умерла, белка?
ЛЕДИ. Я же говорила: хотела стать звездой.
ДОКТОР. И?
ЛЕДИ. Умерла.
ДОКТОР. Ну так ты ей стала! Не расстраивайся. (целует её крепко-крепко) В нашем моргу ты точно звезда. (акушерке) Правда, Сара, она звезда?
Акушерка молчаливо раскачивается в дверном проеме: свистит ветер, раздувает ее одежды, обнажает груди и толстый живот.
ДОКТОР. Сара согласна.
ЛЕДИ.(рассматривает Сару) Отчего она такая?
ДОКТОР. Там где Сара, всегда сыро. (закуривает) Задохнулась, повесилась - я не помню. Сама так захотела. (впрыскивает себе в рот лекарство из шприца) Это все от сырости. Ну, а что я мог сделать? Ее было не высушить! Так что теперь мы с тобой одни, звезда моя. Самая пленительная. Откровенно-обнаженная. Нежная моя... (целует ей пальчики на ногах с таким видом, будто собирается отгрызть) Белоснежная!
ЛЕДИ. Доктор, зачем вы издеваетесь надо мной? Я думала, вы хотите избавить меня от боли, а вы... Просто изверг, доктор! (кричит - переходит на ультразвук) Здесь на этом дурацком разделочном столе в грязном морге вы делаете мне еще больнее. Больнее, чем при жизни... Вы хоть понимаете, что творите?!
ДОКТОР.(закатывает глаза) Ужасно, просто ужасно. Поверьте, я не хотел... (режет ей брюхо скальпелем, самозабвенно отпиливает куски) Это моя работа - я же не специально. (показывает ей скальпель - он весь в гранатовом соку) Я здесь науке служу, понимаете? Науке!
ЛЕДИ. Это неприлично, просто неприлично. И не приятно! Вы же джентльмен, доктор. Джентльмен, хоть и доктор. Не забывайтесь!
ДОКТОР. Вот сейчас, дура, тебе лучше помолчать. Не-то лишнего спилю.
Доктор переворачивает Леди на бок.
ДОКТОР. Ах ты, боженьки.
ЛЕДИ. Ну что еще? Оставьте меня в покое! Заверните в саван, в огонь бросьте! Я так больше не могу. Я давно хотела покончить с собой, но все откладывала, откладывала... У меня, знаете, не было повода. Но теперь, я убеждена, что жить мне больше незачем. Потому я хочу умереть красиво и естественно - без топора. Без ледокола. Без пилы! Вы мне поможете, доктор?
ДОКТОР. Конечно, моя милая. (вкалывает ей огромный шприц в зад - Леди верещит: ВАААА!!!) Это моя святая обязанность - помогать белочкам с такими ангельскими лицами. Я же доктор. Помогу, чем смогу.
ЛЕДИ. Прекрасно, просто прекрасно. Топор у вас есть, доктор?
ДОКТОР. Топор? Зачем тебе топор, красавица?
ЛЕДИ. Чтобы сделать вам приятно. (бьет доктора по лбу рукой-плетью) Чтобы сделать ТЮК!
ДОКТОР.(потирает ушибленную голову) Какой еще?.. Тюк?
ЛЕДИ. Да, именно. Именно ТЮК. И навсегда проститься с этой жизнью.
ДОКТОР. Ты и так мертва, бедная моя, бледная. (пауза) А!
ЛЕДИ. Что там?
Доктор заглядывает ей в брюхо, засовывает руку поглубже. Еще глубже. А!
ДОКТОР. Какая-то чертовщина творится внутри, ей богу.
ЛЕДИ. Что не так, доктор?
ДОКТОР. Всё не так! Откуда ты такая?
ЛЕДИ.(пауза) Что?!
ДОКТОР. Звезда моя нежно-голубая, что у тебя там выросло?
Выскребает из брюха Белки весь мусор: на пол сыпятся гранатовые зернышки и цветы, пружинки, гайки, шурупы, осколки стекла.
ДОКТОР. Чего объелась, Персефона?
ЛЕДИ. Ничего не ела. Зуб даю! Я вообще не ем. Вы сами обожИли меня. Теперь я Персефона – богиня. Богини не едят. Нам не нужно еды. (отворачивается)
ДОКТОР. Черта с два! Богиня... Пфф. Врать-то зачем, здесь все свои: я, Сара и эти тараканы. Ну разве мы похожи на сплетников? (делает улыбку на лице мертвой Сары)
ЛЕДИ.(изучает акушерку) Вы...(пауза) милые. (хнычет - делает вид, что очень расстроена, вот-вот заплачет) А я... просто хотела стать звездой.
ДОКТОР. Потому обожралась?
ЛЕДИ. Не знаю. Не помню! Всё может быть. Я так устала от жизни, устала смертельно. У меня нет сил. Я просто изнемогаю. Доктор, зачем вы издеваетесь надо мной, зачем обманываете меня? Вы подлец, доктор, вы просто подлец! Мерзкий негодяй! Я бы ушла. Но не могу – я труп, как видите. (отворачивается) Извините.
ДОКТОР. Ну это ничего, всё пройдет. Я вытряхну из тебя всё лишнее, бельчона, всё прочищу-всё прощу. Сделаем клизму – одну, другую... Туды-сюды, ну понимаешь. Ну? Тебе уже больно, признайся?
ЛЕДИ. Нет. Я ничего не чувствую.
ДОКТОР. Вот и хорошо.
Леди закрывает глаза, звучно захлопывает рот, лежит молча, не шевелится.
ДОКТОР. Что же вы замолчали, Белка? Вы еще живы?
Белка смеется сквозь сон.
ЛЕДИ. Вы, доктор, просто подлец!
ДОКТОР. Нет, не просто. (закуривает) Да, загнул я, конечно, с клизмой. С чего вам живой-то быть? Это вам совсем не к лицу - смерть вам к лицу. Села как влитая...(одной рукой гладит колено, другой снимает скальп) Девочка моя нежно-голубая.
ЛЕДИ. Ах, смерть? Значит, смерть мне к лицу? Так вы теперь заговорили, да, доктор?
ДОКТОР. Ага. Смерть, она всем к лицу - от нее, знаете, ужасно хорошеют. (целует мертвую ручку) От вас, моя нежно-голубая, просто глаз не оторвать.
ЛЕДИ.(плачет и смеется) Мне горько это слышать.
ДОКТОР. А вы чего хотели, собственно? Сладкой жизни? Умирать не так сладко, как хотелось бы. Вот сейчас, к примеру, вы лежите на моем столе такая обнаженная, беззащитная... до боли прекрасная!.. В вас несложно влюбиться. Лежать на разделочном столе всё лучше, чем жить и радоваться жизни, свету, солнцу, радуге, теплу. Правда ведь?
ЛЕДИ. Понятия не имею. Я давно умерла. Говорю же, я совсем забыла, что значит жить, любить и радоваться жизни, солнцу, радуге... теплу! (хнычет)
ДОКТОР. Ну разве не прелестно? Я так рад, что мы с вами познакомились, Белочка. Пусть из нас двоих жив только я, а вы немножечко мертвы и поголубели, но всё равно я люблю вас безумно... (целует ей ручки в засос) Вы открыли мне глаза. Теперь я вижу мир иначе, в каком-то фантастическом мертвенно-голубом свете. Всё из-за вас!
ЛЕДИ.(плачет) Как я рада...
ДОКТОР. Поразительно! Еще минуту назад вы были Белочкой, а теперь Рада... Ну? Вспомнили наконец? (трясет ее за руку) Здравствуйте! Очень приятно, Рада. (трясет за ногу) Здравствуйте! Красивое имя для бедной бледной голубки.
ЛЕДИ. Я рада, что вы дурак, доктор. Зря вы так много говорите, вы гораздо симпатичнее, когда захлопнут рот. У вас появляется это умное выражение лица, которое бывает у всех молчаливых и внимательных докторов.
ДОКТОР. Рада моя, Рада...
ЛЕДИ. Радой быть я была бы рада, но я не Рада, доктор, совсем не Рада.
ДОКТОР. Это я уже понял.
ЛЕДИ. Отстаньте! Вы подавляете меня.
ДОКТОР. Черта с два! Вас подавишь – дерьма объешься.
ЛЕДИ. Нет, подавляете! Своими пошлостями, своей небрежностью, гибискусом, ледокаином и маслом жожоба, вы... Подавляете меня, доктор!
ДОКТОР. Но-но-но, красавица. Что-то ты разошлась-разъехалась... Не надо, нехорошо это. Соберись. (технично зашивает ей брюхо) Здесь шутить нельзя - не положено.
ЛЕДИ. А кто здесь шутит? Я не шучу! Всё серьезно. Я вас полюбила, теперь вам придется на мне жениться. (поправляет съехавшую набок челюсть) Вот так. Хо!
ДОКТОР.(пауза. закуривает) Что? Даже после смерти?
ЛЕДИ. Именно!
ДОКТОР. Черта с два! (пауза - снова курит) Вы какая-то... слишком голубая. Почти что синяя - особенно там, в низовьях.
ЛЕДИ. Лучше б сразу в костер бросили, чем так изводить! Я здесь от скуки дохну, прямо гибну, по мне не заметно что ли?
ДОКТОР. Зачем же так? Вы красивы, красивы до безумия, умны до умопомрачения, но иногда вы говорите такие гадости, просто ужасные вещи. Я не хочу верить... Не могу поверить. Вы правда этого хотите, смерти моей желаете? (прячет все приборы под стол, садится на краешек стола рядом с Леди) Я буду горько плакать.
ЛЕДИ. Хватит! Хватит лгать и притворяться. Сколько у вас этих трупов? Зачем вы пристали ко мне, доктор?
ДОКТОР. Вы симпатичная. (целует труп в щечку) Очень. (в сторону) Хоть и голубая.
ЛЕДИ.(отплевывается) Чего?!
У Леди подергивается щека - нервная дрожь переходит на всё тело. Она конвульсирует как перед вскрытием. Зашитое брюхо расползается, из Леди сыпятся гранатовые зернышки.
Выгребает у нее из брюха остатки гранатовых зерен, записку: «Я слишком любила Морфий». Переворачивает Леди, шлепает ее по тылам. Она не реагирует – лежит совсем дохлая свесив голову вниз. Доктор отворачивается, выносит мусор.
ДОКТОР. Ну, моя белочка... (достает фотокамеру – щелк-щелк!) Улыбочку! Вот так. Чик-чирик. Хорошая Белочка. Теперь снимай кофточку! О. У тебя ее и нет. Нет и не было. Какая приятная неожиданность! Тогда всё снимай. Что снимать? Всё снимай. Ха! Да на тебе и клочка одежды не найдется. Какая развратница!
Доктор идет к акушерке с фотокарточкой в руках.
Из брюха Леди вылезает огромная мохнатая многоножка и напрыгивает на доктора, подкравшись из-за спины.
ДОКТОР. А! Я-то думал ты мертва, скотина! (смотрит в рот многоножке, вопит пытается вырваться из ее крепких объятий)
ЛЕДИ. Я? Мертва? Я?! (зверским голосом) Живее всех живых. (смеется утробным голосом) А-хахаха! А-хахаха!..
Многоножка схватывает голову доктора, отрывает ее: жевать не получается - рот у многоножки маленький, она заглатывает ее целиком. Затем своими маленькими цепкими стальными лапками многоножка разрывает тело доктора на куски. Глотает его вместе с резиновыми тапками, а косточки выплевывает по одной. Рыгает, икает очень громко.
Шумит ветер, скрипит веревка, на которой раскачивается мертвая акушерка Сара.
Многоножка потирает брюшко когтистыми лапками.
МНОГОНОЖКА.(достает фотокамеру, передразнивает доктора) Улыбочку, моя белочка! (отгрызает ему ногу) Ой-ой-ой, что-то ты слишком голубая, почти что синяя...
Многоножка делает снимок, снова икает. Рассматривает фотокарточку, ржет. Со всего маху бросает камеру об стену. Уползает, раздавливая кости доктора своим мохнатым тельцем, пофыркивая, сносит дверной проем, заодно и полстены. На разделочном столе пусто – только шерстяной клетчатый плед. Леди и след простыл – уползла.
КОНЕЦ