Единственное, чего хотел Дейв Миллер – совершить самоубийство. И еще, чтобы ему никто не помешал это сделать. Он попытался. Но события, произошедшие после того, как он спустил курок, были крайне странными. Окружающие застыли словно статуи. Не было ни святого Петра, ни Жемчужных Врат; не было ни адского огня, ни нимба над головой. А он мог бы остановить даже пулю.
Дейв Миллер никогда не решился бы на этот поступок, будь он в здравом уме. Миллеры никогда не были семьей, сплетни о которой поднимали тиражи «желтой прессы». Но сейчас Дейв Миллер выпил – ненормально, агрессивно-бурно – и холодное дуло огромного револьвера в его руках совершало опасные круги у правого виска.
Рассвет начинал окрашивать заиндевелое кухонное окно. В тусклом свете едва можно было различить письмо, лежавшее серым квадратом у стены. Театральным жестом сильно пьяного человека, Миллер написал неразборчиво на конверте: «Вот почему я сделал это!»
Он нашел конверт с письмом Елены, когда, пошатываясь, зашел в их общую спальню 15 минут назад – в пять с четвертью. Как это часто бывало в последний год, он припозднился с возвращением домой из аптеки… слегка... примерно на 12 часов. И за это время Елена выполнила свое обещание, которое обещала исполнить уже давно - она бросила его.
Письмо было коротким, состоявшим из горьких слов разбитого сердца и обманутых надежд:
«Я не хочу ограничивать себя, Дейв. Нет ни одной женщины в мире, считающей, что ее переживания помогают мужу в трудное время. Когда год назад твои дела пошли плохо, я сказала, что готова сделать все, что в моих силах. Но ты мне не позволил. Ты бросил бороться, едва лишь возникли трудности; бросил все остававшиеся деньги и энергию на пьянство, скачки и карты. Я могла бы быть женой алкоголика. Но женой труса – никогда!...»
Так вот кем она попыталась его выставить! Миллер решил, что он ей еще покажет! Трус, да?! Может быть, это послужит ей хорошим уроком! Адом она была! Адом, к которому вымощена дорога из добрых дел. Пилила его всякий раз, когда он выпивал. Была готова убить за 25 долларов, которые он проиграл на скачках в надежде выиграть 5 сотен. Какой нормальный человек упустил бы такой шанс?! Его аптечный ларек был обречен на провал с самого начала. Виноват ли он в том, что периодически слегка перебирал - ведь алкоголь растворяет боль и навязчивые фантазии его мыслей!
Миллер гневно, с непреклонной решимостью, начал сгибать палец, лежавший на спусковом крючке. Но за миг перед тем, как ударник ударил капсуль и разрушил мир, скачущий в беспорядке у виска, настало мгновение истины. Самоубийство окончательно покончит с осознанием того факта, что его бизнес был ошибкой. Елена права – он трус. Это причиняло нестерпимую боль сердцу. Она была так предана ему с тех пор как они переехали. И он знал это.
Он мог бы ночи напролет обдумывать новые бизнес-идеи вместо того, чтобы лакать виски. Он мог бы свернуть с этого тупикового пути, быть более любезным с покупателями, не огрызаться на их замечания, когда был в сильном похмелье. И еще Миллер понимал, что никто и никогда не делал деньги на скачках… По крайней мере, в момент, когда он в них крайне нуждался. Но скачки, виски и бизнес трагическим образом смешались в его мыслях.
Он стоял, безумец, накачанный ликером, с оружием у виска. Потом раздражение вновь охватило его. Он гордо поднял подбородок и плотнее сжал оружие.
-Отстаньте от меня! – проворчал он хрипло, - Ну… Это ей покажет!
В следующее мгновение курок ударил капсуль… и Дейв Миллер «показал ей».
Миллер открыл глаза. Столь же четко, как черное на белом, он услышал звонок – самый знакомый звук в мире. Это был звонок его кассы. Сомнений не возникло.
-Сейчас я в аду… - сначала пришло осмысление, а уже потом он увидел, где находится.
Касса справа и спереди от него! Она открыта, на мраморной плите прилавка лежит пятидолларовая купюра, поданная покупателем. Миллер быстрым взглядом осмотрелся вокруг.
Он находился за прилавком с лекарствами. Справа от аптеки, у фонтана, были мужчина и девушка, потягивающие кока-колу; склад мучил открытой дверью; ларек с сигаретами работал напротив фонтана. А прямо перед ним стоял покупатель.
-Боже праведный! – подумал он, - Это все…существует… только в моем воображении?
Пот выступил на холодном лбу. Этот сотрудник из Herman, с которым он пил вчера, во время игры… Но выпивка имела обычный вкус, и Дейв подумал, что, похоже, в ней было намешано что-то более «тяжелое», типа марихуаны, которая и могла вызвать наблюдаемые галлюцинации. Самые дикие предположения возникали и умирали в его голове.
Как он оказался за прилавком? Кто эта женщина, что стоит перед ним? Что…
Странный пристальный женский взгляд – вот что раздражало его сейчас. Избавиться от нее – было единственной мыслью. Он присел и попытался вообразить, что видение исчезло.
Его рука поднялась над ящиком кассы. Но одновременно он понял, что не знает, сколько должен вернуть сдачи. Избегая встречаться взглядом с покупательницей, он проворчал:
-Посмотрим… это стоит… О… Сколько же я сказал?
Женщина не ответила. Миллер откашлялся и спросил неуверенно:
-Прошу прощения, мадам… я сказал… 75 центов?
Это была, конечно, уловка. Но покупательница не ответила на нее. И Дейв Миллер обратил, наконец, внимание на тяжелое безмолвие, повисшее в аптеке.
Он медленно поднял голову и взглянул в глаза женщине. Она ответила ему холодным, ироничным взглядом. Но в ее глазах не было ни блеска, ни малейшего движения. Черты ее лица застыли: губы были приоткрыты, зубы слегка выставились, между ними показался кончик языка. Как будто она начала говорить «здесь» и первый звук остался невысказанным.
Волосы начали подниматься на голове Миллера, словно металлические опилки тянулись к магниту. Он мог почувствовать даже их натяжение. Взгляд аптекаря обратился к продавцу газировки. Увиденное потрясло его до глубины души.
Девушка, пьющая кока-колу, поднесла стакан к губам, но, по всему было видно, не глотала напиток. Стакан ее друга стоял на стойке. Он курил сигарету и выдохнул серый дым. Дым неподвижно висел в воздухе подобно длинному воздушному шару, конец которого исчезал между губ мужчины. Пока Миллер смотрел на эту картину, дым не изменил ни свою форму, ни сдвинулся ни на миллиметр.
Что-то жуткое, что-то сверхъестественное было в этой сцене!
Почесав поясницу, Дейв Миллер перегнулся через прилавок и притронулся к щеке женщины. Кожа ее была теплая, но тяжелая, как камень. Неуверенно, молодой человек ударил ее, а затем толкнул изо всех сил. Но все его попытки закончились одинаково – женщина была неподвижна, как будто стала бронзовой статуей весом в пару тонн. Она ни пошевелилась, ни изменила выражения лица.
Паника охватила Миллера. Срываясь на истерический визг он крикнул продавцу газированной воды:
-Петр! Петр! – кричал он. – Что, ради Бога, здесь происходит?!
Молодой блондин с полотенцем, вытиравший в стакан, не двинулся. Миллер вышел из-за прилавка, схватил парня за плечи и попытался встряхнуть. Но Петр словно прирос к месту.
Теперь Миллер знал, что странный мир вокруг него не был ни галлюцинацией, ни следствием похмелья. Он попал в подобие капкана. Первой мыслью было броситься домой и узнать там ли Елена - он испытывал огромное облегчение, когда думал о ней. Елена, с темно-синими глазами и природной чуткостью, выслушала бы и объяснила в чем дело.
Он выбежал из аптеки, наполненной покупателями, бросился за угол и направился вверх по улице к припаркованной машине. Машина и не была закрыта, но дверь сопротивлялась его усилиям. Тряся, ударяя, ругаясь, Миллер боролся поочередно с каждой из них.
Внезапно он оцепенел. Ужасная мысль пронзила его. Пристальный взгляд оторвался от машины и устремился вверх по улице, за дальний перекресток, туда, где серая дымка городского смога затуманивает все. И на всем протяжении, которое он мог охватить взглядом, не было ни малейшего признака движения.
Машины неподвижно стояли на улице. Одни пытались совершить обгон, другие поворачивали за угол. Автобусы остановилась на остановке; выходящие люди повисли в воздухе. Пешеходы, переходившие дорогу, остановились с поднятыми ногами. Птица, что кружилась над телефонным столбом, словно приклеилась крыльями к голубому своду неба.
Со сдавленным криком, Миллер бросился бежать. Он не сбавлял скорость в течение 15 минут, пока не появилась его улица, знакомые, успокаивающе-умиротворяющие деревья и дома, опоясанные живой изгородью. Но как же странно все выглядело!
Шла осень. Воздух был наполнен золотыми, красными и коричневыми листьями, пляшущими в порывах холодного ветра. Миллер пробежал мимо двух мальчиков, игравших на лужайке. Дети тоже окаменели и представляли сейчас современную копию скульптуры «Борцы». Сладковатый запах горящих листьев немного притупил ужас, овладевший им. Оглянувшись на аллею, из которой шел дым, Дейв увидел людей, спешащих к огню. Красные скачущие языки пламени застыли неподвижно.
Рыдая от облегчения, молодой человек приближался к своему дому. Он толкнул входную дверь, но она оказалась запертой. Тогда он надавил на кнопку звонка. Маленькая кнопка осталась неподвижной, словно гора. Когда Миллер убедился, что ключ невозможно вставить в замок, он поспешил к черному входу.
Стеклянная дверь оказалась незапертой. Но, с таким же успехом, она могла быть дверью банковского хранилища. Миллер начал бить по ней и кричать:
-Елена! Елена! Ты там? Бог мой, дорогая! Случилось что-то странное! У тебя есть…
Тишина надвигалась снова, когда его голос растворялся в могильном спокойствии дома. Дейв слышал, как звук голоса шуршит через пустые комнаты и возвращается к нему, говоря, словно в насмешку: «Елена! Елена!»
ГЛАВА 2.
ВРЕМЯ СТОИТ НЕПОДВИЖНО
Для Дейва Миллера окружающий мир стал планетой смерти, на которой лишь он один жил, ходил, разговаривал. Покачиваясь, совершенно обессиленный, он больше не делал попыток ворваться в дом. Проходя мимо окна кухни, он попытался заглянуть, опасаясь, что увидит тело, распростертое на полу. Комнату наполнял полумрак и утомленные глаза не различили ничего.
Он вернулся к парадному входу, волоча ноги, подобно лунатику. Усевшись на ступени крыльца и обхватив голову руками, он соскользнул в ад раскаяния. Он знал теперь, что самоубийство не было галлюцинацией. Он был мертв. А этот мир, вероятно, был адом или чистилищем.
Горько проклял он пьянство, что привело к самоубийству. Самоубийство! Он – Дейв Миллер – трус, лишивший себя жизни! Вся сущность Миллера протестовала, кишела отвращением к поступку. «Ах, если бы у меня был еще хотя бы один год, чтобы прожить его заново» – думал он.
Несмотря на очевидные вещи, внутри него оставалось нечто, пытавшееся сказать, что он не совсем мертв. Точнее - совсем не мертв. Конечно, это был его собственный мир, остававшийся неизменным. То, что произошло с ним, оказалось покрытым тайной. Но кое-что начало проясняться: в этом мире любое движение было чужеродным.
Огонь не обжигал, а дым не поднимался к небу. Двери не открывались. Жидкости были твердыми. Носок ботинка не мог сдвинуть маленький камушек, а травинка выдерживала его вес и не сгибалась. Другими словами, Дейв Миллер начал понимать, что изменения в этом мире остановились. Словно Бог положил руку на одну из чаш весов.
Бессвязные мысли Миллера закончились головной болью, а во рту возникло неприятное ощущение. Как обычно после бурной ночи описывал это состояние Герман - «словно целая армия устроила там ночевку». Кофе и обезболивающее – вот то, что было жизненно необходимо. Великое потрясение ожидало его, когда в ресторане он обнаружил, что не может ни выпить кофе, ни снять колпачок с бутылочки обезболивающего. Манящий пар свежесваренного кофе оставался над чашкой, стоящей в кофеварке. Но даже этот пар на ощупь напоминал кирпичную стену. Миллер мрачно начал пробираться назад, к выходу.
Несколькими секундами позже он уже стоял на улице и его глаза были залиты слезами.
-Елена! – говорил он просящим шепотом. – Елена, дорогая, где ты?
Ответа не последовало. Вокруг царила дрожь абсолютного молчания. Но справа от себя он заметил непонятное движение.
Что-то бросилось между стоящими машинами и обрушилось на него. Что-то коричневое, волосатое и мягкое сбило с ног и уронило на землю. Еще до того, как дыхание создания достигло Дейва, красный влажный язык успел облизать его лицо и руки. На него смотрела полицейская собака!
Обезумевший от радости видеть живого человека в этом городе смерти, пес с трудом позволил Миллеру подняться. Он встал, положив передние лапы на плечи Дейва, и пыталась снова и снова облизать его лицо. Миллер громко смеялся. Смех, прерываемый хрипами, охватил его.
-Откуда ты взялся, парень? – спросил Дейв. – Они не сказали тебе? Как тебя зовут?
На шее пса был надет тяжелый ошейник с именной табличкой, на которой Дейв Миллер прочитал имя: «Мейджер».
-Ну, Мейджер… По крайней мере, мы сейчас вместе, – с облегчением выдохнул Миллер.
Долгое время он занимался собакой и забыл о рыданиях. Вероятно, пес не слышал их или не подавал вида. Миллер почесал ему за ухом:
-Что же нам теперь делать, Мейджер? Гулять? Может твой нос найдет нам еще одного друга!
Они прошли почти два квартала, когда к Дейву пришла идея провести время с пользой. Библиотека! Почти уверенный в том, что все странные события являются результатом его самоубийства, Милер решил, что внимательное чтение книг по медицине сможет дать ниточку, которую можно будет потом использовать. Спутники пошли по направлению к публичной библиотеке и уже скоро поднимались по широкой бетонной лестнице. Когда они прошли латунный турникет, Миллера привлек улыбающийся взгляд библиотекаря. Дейв улыбнулся в ответ.
-Я пытаюсь найти что-нибудь по хирургии мозга, - объяснил он. – Я…
С удивлением он понял, что разговаривает сам с собой.
Но уже в следующее мгновение Дейв Миллер пребывал в смятении. Из книгохранилища донесся обрадованный голос:
-Если Вы что-то нашли, прошу Вас, дайте мне знать. А то я зашел в тупик...
Из угла вышел пожилой человек, с залысиной, со спутанными серыми бровями и печальной улыбкой. Карандаш он заложил за ухо, а в руках сжимал блокнот.
-И вы тоже, - сказал он. - Я надеялся, что буду только один...
Миллер торопливо пошел вперед, чтобы пожать руку.
-Я боюсь, что не слишком бескорыстен, - сказал он. - Я два часа надеялся, что столкнусь с какой-нибудь несчастной душой.
-На самом деле это ожидаемо, - сочувственно прошептал незнакомец. - Но мой случай особый. Видите ли, я - тот самый человек, который ответственен за это трагическое происшествие.
-Вы?! - Дейв Миллер глотал слова. - Я... Я думал...
Незнакомец кивнул головой, пристально глядя в блокнот, беспорядочно испещренный вычислениями. Миллер получил возможность разглядеть его. Незнакомец был высоким, ладно сложенным мужчиной, с широкими, крепкими плечами, несмотря на то, что ему было лет 60. Одет он был в серо-зеленый халат. Глаза, узкие и сосредоточенные, под густыми бровями, напоминавшими зубную щетку, сверлили взглядом блокнот.
-Без сомнения, возникло осложнение, - пробормотал он. - Я предусмотрел только три этапа распространения, тогда как необходимо было не меньше четырех. Вероятно, фаза не пустила меня дальше.
-Я не понимаю Вас, - сказал, запинаясь, Миллер. - Вы имеете в виду... что-то... что Вы сделали...
-Я склонен думать, что все, что нас сейчас окружает - и есть то «нечто», которое я сделал. - лысеющий незнакомец почесал голову кончиком карандаша. - Я - Джон Эриксон... Ну, Вы знаете... Институт Ванмейкера.
-О! - сказал Миллер с пониманием.
Эриксон был главой Института Ванмейкера, первой из всех лабораторий подошедшей к расщеплению атома и к связанным с этим практическим приложениям. Проницательные глаза Эриксона внезапно вонзились в молодого человека.
-Вы были больны, не так ли? - спросил он.
-Ну... нет... не то, чтобы болен, - аптекарь покраснел. - Я был должен напиться... несколько часов тому назад.
-Выпивка... - Эриксон ткнул язык в щеку, встряхнул головой, нахмурился. - Нет, едва ли это могло способствовать. Должно быть что-то другое. Мой импульсор* не настолько мощный. Я еще могу понять появление собаки, нашего несчастного спутника. Его должны были задавить и я поймал его точно в момент перехода от жизни к смерти.
-О! - Дейв Миллер поднял голову, понимая к чему ведет разговор Эриксон. - С Вами я могу быть искренним. Я... Я совершил самоубийство. Вот почему я был пьян. В семье Миллеров никогда не было самоубийц. И я принял достаточно ликера, чтобы стать первым.
Эриксон глубокомысленно кивнул.
-Возможно, у нас будет прецедент, не имеющий ничего общего с реальностью. Но не важно... - его поднятая рука остановила горячее, полное изумления восклицание Миллера, - Суть в том, молодой человек, что мы трое находимся в опасном месте. И наша задача - выйти из него. И не только наша, но и черт знает еще скольких людей по всему миру.
-Не могли бы Вы... Может Вы объясните мне, непрофессионалу, что же все-таки произошло - попросил Миллер.
-Конечно. Простите меня. Видите ли, мистер...
-Миллер. Дейв Миллер.
-Дейв. У меня ощущение, что мы должны довольно хорошо познакомиться до того, как все закончится. Видите ли, Дейв, я являюсь экспертом по так называемой «теории времени». Я вижу, что обычно время сравнивают с живыми организмами, преимущественно с длинным розовым червем. Но я не согласен с этим, так как они постулируют, что время постоянно воспроизводится. Такая аргументация - ненаучна и фантастична.
-Время существует, - продолжил он, - но не в виде звеньев постоянно растущей цепи. Подобная цепь должна иметь конец, точно так же , как у нее есть и начало. И, покажите мне того, кто же сможет вообразить период, когда времени не существовало! Поэтому, я полагаю, время бошльше похоже на замкнутую в кольцо железную дорогу. Бесконечную. Мы, кто живет и умирает, лишь путешествем по ней. Будущее существет одновременно с прошлым, в одно и то же мгновение...
Мозг Мюллера вскипел. Эриксон кидал слова в манере, называемой музыкантами «стаккато», словно эти вещи были знакомы каждому с самого момента сотворения мира. Молодой человек почесал затылок.
-Вы озадачили меня, - признался он. - Я новичок в этом.
-Конечно, Вы не сможете до конца понять вещи, информацию о которых я по крупицам собирал всю жизнь. Простейший способ, которым я могу объяснить свою теорию - мы находимся в поезде, идущем по этой необъятной замкнутой в кольцо железной дороге.
-Критики скажут, - продолжал он, - что, когда поезд достигнет точки отправления, то он погрузится в прошлое. Но я считаю, что это невозможно, так как «точка отправления» - всего лишь служебный вагон. И эта точка находится всегда впереди - и, одновременно, позади - «поезда времени».
Идея, которую я проверяю, состоит в том, что при помощи определенного воздействия человек может пройти по диаметру этой замкнутой железной дороги к точке в прошлом. Из-за циклической природы времени он не может ни пройти вперед, чтобы попасть в будущее, ни остаться на месте, позволив «служебному вагону» подобрать его. Но... Он мог бы пройти по диаметру круга и войти в вагон позади поезда. Это, дорогой Дейв, то, что Вы, я и Мейджер сделали... Почти...
-Почти? - сказал Миллер хрипло.
Эриксон поджал губы.
-Мы где-то на пути между настоящим и прошлым. Мы находимся в мгновении, которое не может двинуться ни вперед, ни назад. Вы и я, Дейв и Мейджер, и Бог знает сколько еще людей по всему миру были выброшены моим импульсором на берег вечности. Мы были пойманы в обратную волну времени. Отверженные, могли бы Вы сказать...
Протест, возникший в голове Миллера, требовал выхода:
-Но если все происходит именно так, то где же остальные люди? Где моя жена?
-Они на самом деле здесь, - объяснил Эриксон. - Без всякого сомнения, Вы могли бы увидеть свою жену, если бы нашли ее среди толпы. Но мы воспринимаем живых людей как статуи, так как для нас времени больше не существует. Но наблюдаются эффекты, на которые я не рассчитывал. Я не думал, что возможно продолжать жить в столь малом мгновении времени, в котором мы находимся. И еще я не знал, что только те, кто находится между жизнью и смертью, могут отклониться от нормального течения времени.
-Вы думаете, что мы умерли! - голос Миллера стал мучительно монотонным.
-Нет, конечно. Мы же говорим и движемся, не так ли? Но мы - на грани. Когда я подал на импульсор высокое напряжение, он начал вести себя странно. И, я полагаю, что-то должно было случиться со мной. В то же самое время Вы выстрелили в себя.
Возможно, Дейв, Вы мертвы. Но единственный способ узнать это - попробовать заставить машину работать и выбрать путь - в ту или в другую сторону. Если мы провалимся в прошлое, то будем жить. Если попадем в настоящее - мы можем умереть.
-В любом случае, это лучше, чем то, что мы имеем сейчас - горячо сказал Миллер.
-Я пришел в библиотеку, надеясь найти здесь вещи, которые должен узнать. Книги в моей студии застыли. И здесь... Книги, которые могли бы быть мне полезны, приклеились к полкам. Я полагаю, что мы могли бы вернуться в лабораторию.
Миллер кивнул, бормоча:
-Может у Вас появятся новые мысли, когда Вы снова взглянете на установку...
-Давайте надеяться на это, - сказал Эриксон зловеще, - Лишь Бог знает, что я натворю в дальнейшем...
ГЛАВА 3.
САКРАЛЬНАЯ ЖЕРТВА.
Им потребовался час, чтобы дойти до Восточного Вилшира, где находилась лаборатория профессора. Великолепные бронзово-стеклянные двери Института Ванмейкера были заперты. Точно так же они были закрыты и для них. Но Эриксон направился к служебному входу.
-Мы зайдем через служебный вход. Затем мы пойдем через фрамуги и вентиляторы, пока не достигнем моей лаборатории.
Мейджер скакал рядом, довольный жизнью и тем, что находится не один. Для Миллера, который знал, что впереди всех троих может быть ждет смерть, это было наименьшим из происшествий.
Двое рабочих застыли в момент, когда проносили через дверь тяжелый шкаф. Чтобы попасть внутрь здания, Миллер, Эриксон и Мейджер взобрались на спину рабочего, несшего заднюю часть шкафа, прошли по шкафу и спустились впереди рабочего, несшего шкаф впереди. Затем поднялись по лестнице на 15 этаж. Здесь они пролезли через фрамугу в помещение с надписью: «Экспериментальная лаборатория. Вход только по приглашениям.»
Мейджеру помогли пролезть. Затем их путь пролегал вдоль металлической черной трубы кондиционера. Она была небольшая, но имела несколько изгибов.
В следующей комнате они столкнулись с суровым секретарем, на рабочем столе которого стояла маленькая латунная табличка: «Вас приглашали?»
Миллер имел некоторый опыт общения с секретарями в то время, когда работал торговым представителем фармацевтической компании. И сейчас ему доставило огромное удовольствие закурить сигарету от спички, зажженной перед самым носом девушки-секретаря. Он выпустил дым ей в лицо и поспешил пролезть через последнюю фрамугу.
Лаборатория Джона Эриксона имела хорошее освещение благодаря стенам, составленным из стеклянных блоков, и широкой стеклянной крыше. Солнечные лучи отражались на импульсоре. Ученый коротко рассказал о приборе. Когда он закончил, Дейв Миллер знал лишь немногим больше, чем до того. Единственное, что он понял, установка состояла из трех преобразователей, различавшихся по типу вводимых в действие энергетических полей, присоединенных к огромному бронзовому шару, свисающему с потолка.
-Этот монстр поместил нас сюда, - проворчал Эриксон. - Очень сильный, чтобы это было законно... И очень слабый, чтобы сделать работу качественно. Вот и рассчитывай на удачу!
С руками, заложенными в карманы, он хмуро посмотрел на сложную технику. Миллер тоже некоторое время пристально глядел на установку, а затем стал заинтересованно рассматривать другие вещи. Он сразу же поразился тому, что преобразователь в дальнем углу комнаты похож на соединенные с импульсором.
-Что это? - быстро спросил он. - Похож на те, что Вы использовали...
-Так и есть.
-Но... Не Вы ли говорили, что нужен другой источник энергии?
-И это правильно.
-Может быть, я буду выглядеть глупо...- Миллер переводил взгляд с импульсора на преобразователь и обратно. - Но почему Вы не подключите его?
-А что я использую для соединения? - глаза Эриксона мягко смеялись над Дейвом.
-Провод, конечно же...
Ученый показал пальцем на бобину с толстым медным проводом.
-Принеси его. Попробуем использовать...
Миллер был уже на полпути к цели, как вдруг остановился и на лице появилась робкая улыбка:
-Я догадался, - хихикнул он, - этот провод весит сейчас столько же, сколько Эмпайр Стейт Билдинг... Простите мою глупость.
Эриксон сразу стал серьезным.
-Я хочу быть оптимистом, Дейв, - проворчал он. - Но, по правде говоря, я не вижу выхода из сложившейся ситуации. Устройство, конечно, остается в рабочем состоянии и, с этим дополнительным источником энергии, без сомнения, может сделать больше. Но где же в мире неподвижных вещей нам найти провод длиной 7,5 метров?!
Теплое дыхание коснулось рук Миллера. Посмотрев вниз, он увидел сочувственный взгляд Мейджера. Миллер почесал ему за ухом, пес закрыл глаза, спокойный и счастливый. Молодой человек вздохнул, желая, чтобы рука какого-нибудь гиганта почесала за его ухом и защитила от любых неприятностей.
-Если мы не найдем провод, - сказал он рассудительно, - то, полагаю, умрем от голода.
-Не думаю, что это случится слишком скоро. Я не чувствую голода и не рассчитываю от него умереть. Помимо этого, наши тела живут в определенный момент времени, а аппетит не приходит за секунду. Это же эластично-секундное состояние лишает нас возможности умереть.
Наши тела должны оставаться неизменными. Единственная надежда, которую я вижу в случае, когда мы будем находиться на грани безумия – суицид. Здесь это обозначает прыжок с моста, я полагаю. Яд, пистолеты, ножи – все обычно применяемые средства – запретны для нас.
Черная безысходность опустилась на Дейва Миллера. Он отогнал ее, усилив кривую усмешку на своем лице.
-Давайте заключим сделку, – предложил он. – Когда мы закончим безумные пляски вокруг прибора, мы разделимся. Иначе мы станем костью в горле друг у друга. Я буду упрекать Вас в положении, в котором оказался. А я этого не хочу. Это – моя ошибка в большей степени, чем Ваша. Что Вы думаете?
Джон Эриксон пожал его руку.
-Вы правы, Дейв. Позвольте дать Вам совет. Если Вы вернетесь в настоящее, то воздержитесь от ликера. Он с виски никогда не смешивается. А у Вас будет Ваш аптечный ларек и отсутствие свободного времени.
-Спасибо! –пылко сказал Миллер. – Я думаю, могу обещать Вам, что не возьму в рот ни капли, за исключением противоядия от змеиных укусов.
В следующие пару часов в лаборатории царило отчаяние. Но скоро оно снова сменилось надеждой. Несмотря на всю научную подготовку Эриксона, именно Дейв Миллер нашел идею, которая подарила им надежду. Он ходил по лаборатории, побрякивал ключами в кармане, как вдруг резко остановился, вытащил связку и стал пристально рассматривать.
-Эриксон! – прохрипел он. – Мы были слепцами. Посмотрите на это!
Ученый посмотрел, но остался в растерянности.
-Ну, и…? – спросил он неуверенно.
-Это будет нашим проводом! – воскликнул Дейв Миллер. – У меня и у Вас сеть связки ключей, у нас есть монеты, ножи, наручные часы… Почему бы нам не положить их так, чтобы они соприкасались друг с другом…
Лицо Эриксона выглядело так, как будто ученого ударило током.
-Вы попали в «яблочко»! – воскликнул он. – Только бы нам хватило…
В едином порыве начали они выкладывать вещи из карманов, срывали наручные часы, искали карандаши. Найденные предметы образовали небольшую кучу посередине комнаты. Эриксон взъерошил длинными пальцами свои редкие волосы:
-Бог дал нам достаточно. Нам нужен только один провод. Преобразователь всегда заземлен. Остается подключить к шару только положительный полюс. Пойдем!
Собрав металлические вещи, они устремились через комнату к преобразователю. Перочинным ножом Миллер начал ломать металлические детали на ремешках наручных часов, стараясь сделать так, чтобы они покрыли наибольшее расстояние. Они разобрали часы на части и сделали половину «провода». Монеты сделали его еще длиннее.
Использовав половину имевшихся в наличии предметов, они сумели проложить около 3 метров «провода». Металлические карандаши, разобранные на части, дали еще около полуметра. Сильно помогли связки с ключами. Но после 5 метров рост «провода» стал замедляться.
Пот ручьем стекал по лицу Миллера. Доведенный до отчаяния, он вырвал из брелка кольцо и разломил его пополам, пытаясь распрямить. От металлических частей подтяжек и брючных ремней они выиграли еще несколько сантиметров. А затем остановились. В 30 сантиметрах от цели.
Миллер тяжело вздохнул и подбросил в руке перочинный нож:
-Мы можем разломать его, но это сделает нашу цель лишь немного ближе… - оценил он.
Внезапно Эриксон щелкнул пальцами:
-Ботинки! В них много гвоздей! Работайте ножом, Дейв. Мы распотрошим их все!
За 10 минут туфли были превращены в груду кожаных лоскутов. Ловкие пальцы Эриксона кропотливо располагали гвозди в линию, один за другим. Расстояние, которое оставалось проложить, составляло уже менее 15 сантиметров.
Эриксон уложил последние несколько гвоздей. И мужчины с горечью увидели, что до цели остается еще около 7 сантиметров.
-Все пропало! – выдавил из себя Эриксон. – Всего 7 сантиметров… до настоящего… А как будто миллионы километров!
Миллер ощущал свое тело так, словно оно находилось в огромных тисках. Его мускулы болели от напряжения. Нервы были настолько натянуты, что он подпрыгнул, как ужаленный, когда Мейджер коснулся холодным носом его рук. Неосознанно, Миллер начал гладить шею собаки.
-Это выше нас, - проворчал он. – Во всем мире нет никакого другого металла, который бы мы смогли поднять.
Мейджер продолжал скулить и толкать его. Раздраженный этим, Миллер оттолкнул пса.
-Уходи, - проворчал он. – Мне это не нравится…
Внезапно глаза его расширились, когда, во время очередного прикосновения к шее собаки, руки почувствовали теплый металл. Миллер смутился.
-Вот оно! – завопил он. – Последнее звено! Табличка на ошейнике Мейджера!
В мгновение ока он оторвал маленькую медную пластинку с ошейника. Эриксон взял ее. Пот блестел на коже, когда он держал пластинку над промежутком между «проводом» и контактом прибора.
-Вот оно! – улыбнулся он. – Мы на полпути, Дейв. Я не знаю куда… к смерти, или же, назад, к жизни. Но мы идем…
Пластинка зазвенела, когда ее поставили на место. Живые, корчащиеся, словно от боли, искры сердито ворча скакали по «проводу» через имевшиеся небольшие разрывы. Преобразователи начали гудеть. Их звук становился все сильнее. С мягким гудением, над головами засветился зеленым светом бронзовый шар. Дейв Миллер почувствовал странную легкость. В мозгу что-то щелкнуло. Эриксон, Мейджер, лаборатория – все постепенно исчезло из его ощущений.
После этого он услышал слабый звук сдавленных рыданий, звук, словно рождавшийся в его мыслях. Этот звук и чернота черным бархатом окружали его. Миллер открыл глаза и увидел знакомые стены. Это была кухня. Его кухня!
Кто-то кричал:
-Дейв! О, Дейв, дорогой!
Это был голос Елены. Елена качала его голову на своих коленях, низко склонившись над ним.
-Слава Богу, ты жив!
-Елена, - прошептал Миллер, - Что… ты… делаешь здесь?
-Я не смогла пройти через это. Я… Я просто не смогла бросить тебя. Я вернулась и… услышала звук выстрела и вбежала. Доктор скоро должен быть здесь. Я звонила ему пять минут назад.
-Пять минут… А сколько времени прошло с момента выстрела?
-Минут 6 или 7. Я позвонила доктору сразу же…
Миллер перевел дыхание. Это должно быть иллюзией. Все то… что он пережил в эти несколько минут. Это не могло быть возможным!
-Как… Как я мог промахнуться? – проворчал он. – Я не настолько много выпил, чтобы не смог контролировать себя.
Елена посмотрела на огромный револьвер, лежащий на раковине:
-Это 45-й, оставшийся от дедушки. Он не был заряжен с Гражданской Войны. Я думаю, за это время порох отсырел или что-то подобное. Он только пшикнул, вместо того, чтобы нормально выстрелить. Дейв, пообещай мне! Ты больше никогда не будешь вытворять ничего подобного, а я обещаю не придираться к тебе!
Дейв Миллер закрыл глаза:
-Не будет необходимости придираться, Елена. Некоторым людям требуется долго учиться. Но я усвоил урок. У меня есть идеи о нашей аптеке, которые я из-за своей лени даже не попробовал реализовать. Ты знаешь, благодаря этому выстрелу я пережил больше, чем за долгие годы! Мы справимся, не так ли, дорогая?
Елена уткнулась в его плечо и тихо закричала. Ее слова были настолько слабыми, что их невозможно было разобрать. Но Дейв Миллер знал, о чем она думала сейчас.
Он считал, что Джон Эриксон, импульсор и Мейджер существовали лишь в мечтах. Но вечером в «Вечернем курьере» вышла короткая заметка, заставившая его впасть в задумчивость на несколько дней:
ПОЛИЦИЯ РАССЛЕДУЕТ СМЕРТЬ ЗНАМЕНИТОГО УЧЕНОГО
Джон Эриксон, директор Института Ванмейкера, погиб на работе прошлой ночью. Эриксон был не только любим всеми сотрудниками, но и весьма весомой фигурой в научном мире, благодаря недавно опубликованной теории «течения времени», прославившей его.
Два странных обстоятельства сопровождали его смерть. Первое обстоятельство – присутствие в лаборатории немецкой овчарки. Ее голова разбита, словно после удара кувалды. Второе – цепь из оплавленных металлических предметов, протянувшаяся из одного угла комнаты в другой. Цепочка предметов выглядит так, словно кто-то хотел связать две точки электрическим проводом.
Полиция, однако, отвергает эти соображения, так как недалеко от тел найдена катушка с проводом.
ПРИМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ.
* - Импульсор - прибор, очевидно, построенный на принципе атомного интегратора. Он распространяет особого типа электромагнитные волны, которые заставляют объекты, состоящие из атомов, находиться неподвижно, в своеобразном «подвешенном состоянии».
Другими словами, атомные структуры буквально «замораживаются». Живые тела также подвержены этому воздействию. Мнение, которое господствует в научном мире, состоит в том, что все вещества, разложенные на субатомные составляющие, являются электрическими по своей природе.
Поэтому, нет причин сомневаться, что профессор Эриксон мог создать импульсор, который, распространяя импульсы электромагнитных волн, «замораживал» бы все объекты в зоне действия.