Ровно к 9-00 Таня уже привычно подрулила к месту своей "джаб" - так тут, в США, называется работа. Это хорошо, что она есть - сидеть долгими, однообразными днями в их отдельно стоящем домике Тане быстро - после двух месяцев пребывания здесь, в маленьком буржуазном городке Уорренсбург, стало невмочь. Скука смертная! Да и деньги свои иметь надо, муж не миллионер, много не даст. Например, на поездки домой, в Россию...
Волмарт - огромный сетевой магазин, как всегда шумел, блестел, окруженный стадами авто, велосипедов, покупателей, совершающих "шаппин", тусовка такая, времяпрепровождение, фан - походить, а то и поездить на тележках по обширным отделам, накупить всякой всячины, поиграться в скидки-оффы, и прочие маркетинговые игры. Пошуметь, покричать, это здесь свободно можно – даже приветствуется. Конечно, где же еще выплеснуть эмоции, сдерживаемые в прочих публичных, да и приватных местах? Чем громче орут, тем больше привлекают новых клиентов. Тут же орут и кассиры, перекрикивая толпу и вдалбливая потребителям преимущества приобретения дисконтной карты. За это кассиры получают солидную премию, вот и стараются изо всех сил. Поначалу у Тани сильно болели уши от этого ора, трещали барабанные перепонки и голова в целом, но сейчас она уже притерпелась.
Ко всему человек, подлец, привыкает – сказал Достоевский. Как хорошо, что она всё-таки прихватила с собой любимые книги, когда переезжала сюда, выходя замуж за Джима!... Чем бы она жила без всего того, что связывает ее с Россией? Мечтой когда-нибудь вернуться туда, где прошла бурная юность, где остались закадычные подруги, сестра-двойняшка, православные церкви, без которых ей особенно трудно бывало здесь, в Миссури. Как-то муж свозил её в храм, далеко, за 200 миль, но Таня не нашла там той атмосферы, что жадно искала ее оторванная от русских корней душа. Больше они туда не ездили.
Зато кормушек, где почавкать, пруд пруди. Как и магазинов. Таня легко впорхнула в сверкающий портал этого потребительского рая, на ходу механически обмениваясь с коллегами «хай» и «хау а ю?», но Боже упаси, отвечать на этот вопрос… Или задавать новые. Поначалу женщина часто попадала впросак со своими русскими идиомами, например, словом «почему». Это вопросительное словцо звучит здесь как выговор, нотация – мол, ты почему не сложила эти вещи (стаф) в бокс? То есть, слово "вай" надо убрать совсем из диалогов. Или однажды она ответила помощнику «Ой, и не спрашивай», когда он поинтересовался, сильно ли она занята. Тот оскорбился надолго – расценив ответ Тани как резкость или грубость – не лезь ко мне, не приставай, не задавай вопросов. Словом, «и не говори!»…
Всё как всегда: уже третий год она служит здесь менеджером по продажам в отделе верхней одежды. Гудят кондёры, звучит плавная музыка, в вестибюле большое панно с перечнем имён тех, кто инвестировал деньги в этот магазин. Благодарность. Кстати, американцы умеют благодарить – много и часто. Насколько искренне, это второй вопрос, но привычка говорить "спасибо" в любом случае заслуживает одобрения. Тут нам можно поучиться. Таня поймала себя на мысли, что никак не может избавиться от сравнений – «у них, у нас». Это происходит будто помимо неё, автоматически. А многое она уже приспособилась делать как робот, не задумываясь – дел в маркете очень много, ни посидеть, ни просто постоять, поговорить – ни-ни. Да и во время ланча никаких разговоров, не то, что «у нас», где треп не прекращается. И какая-нибудь раечка или манечка знает о тебе больше, чем ты сама, даже где у тебя в доме лежат полотенца, на какой полке шкафа...
Тут же можно только пару фраз: «Что ты ешь?», «Пахнет вкусно», вот пожалуй, и всё. Никто не спрашивает о личных делах, семье – это табу. Таня вспомнила, как в первый месяц своей работы здесь, в один из вечеров она подвезла домой коллегу – женщину примерно одних с ней лет – у той сломалась машина. И тут же пригласила эту американку к себе в гости, на чаёк, как это принято в России. Мол, посидим, поболтаем, познакомимся поближе… Однако после такого приглашения коллега вдруг шарахнулась от Тани, сделав страшные глаза и чуть ли не на ходу выпрыгнув побыстрее из Таниного авто. Теперь-то всё понятно – здесь никто ни кому не верит, подозревая в тайных умыслах, а то и извращениях. И на работе все друг другу конкуренты, следят, доносят… Ну да, Бог с ними.
Таня переключилась на дело, зевать и рассусоливать на ее месте некогда.
- Хау а ю?
– Оу, файн.
А сам бегом туда-сюда, делаешь операции с привычными объектами - склад, мониторы, видеокамеры (воруют еще как, но это даже привлекает клиентов, поэтому ловят специально не всех, а показательно), клиенты с их претензиями, а их бесчисленное количество. Тьма. Капризничают, издеваются, шмотки на пол кидают кучами, но всё надо терпеть и улыбаться. Не сразу Таня этому научилась, немели скулы и щеки, застывая в смайле нон-стоп. Но ничего, мы русские выносливые, думала она.
О России вспоминала как о розовом блаженном детстве… Хотя на самом деле и там жилось трудно, семья перебивалась на гроши, вечная проблема с барахлом и даже с едой. Дефицит – страшное слово конца двадцатого века в СССР. Зато тут хоть отбавляй – безумие какое-то! Покупают тележками, горами, надо не надо, гребут как в последний день Помпеи, ведутся на все промоакции. Принцип: «товар не нужен, но цена нравится». Например, сегодня тоже акция: одну вещь покупаешь, вторая бесплатно. Любая. И народ уже толпой с утра повалил. Обычно, как заметила Таня, эта вторая даровая вещь совершенно не нужная потом в доме, она будет валяться с год, мешаться, попадаясь на глаза и раздражая, пока весной хозяева не устроят гараж-сейл, вывалив всё закупленное по акциям перед домом и предлагая всё по доллару. Или за пятьдесят центов на худой конец…
Сегодня на работу вышла женщина, у которой неделю назад разбилась на хайвее семнадцатилетняя дочь. Насмерть. На дороге с названием "хайвей" обычно не выживают - скорость… Коллеги напряглись при ее появлении. Как она себя чувствует?
- Хау а ю?
– Файн.
Таня поразилась – железная выдержка, ни один мускул на лице не дрогнул у матери погибшей. Да, это не у нас. У нас ничего не скрывается – ни страдание, ни радость, ни любовь, ни ненависть. Ни злорадство. Или скрывается, но плохо.
Вот чего не заметно у американцев – это злорадства. Отношение нулевое. Может, это и хорошо. В каком-то смысле… Зачем лишнее любопытство?
Первое время здесь Таня попыталась было не ходить на ланч. Она вообще мало ела. И местная еда не вдохновляла, неестественная какая-то, пластмассовая. Скучала по окрошке, селедке, гречке и даже салу с чесноком. Потом это стало проходить. Но всё равно не лез в горло ни маис, ни гамбургеры, ни чикены, ни сладкий картофель. Сыр, яйца, овощи – вот ее основные продукты, и в малом объеме. Но попытка Тани манкировать обедом не удалась. Старший менеджер строго указал ей на то, что она должна обедать, иначе она будет плохо работать. Ее фигуру с весом в пятьдесят три кг и без того считали некой аномалией здесь, среди упитанных телес местных обитателей. Некоторые интересовались, не больна ли она чем-нибудь серьезным.
Еще здесь не принято употребление косметики, особенно на работе. Только пудра и бесцветная помада. А Таня дома любила сделать яркий макияж – подвести и без того большие глаза, удлинить ресницы, чуть румян и сочный блеск для губ… Нет, тут этого никто не одобрил бы. Удивились бы комплиментом: «Ты сегодня прекрасно выглядишь! А за этим – намек на странность и неуместность такого «прекрасного» вида. То есть, комплимент, но сомнительный. Ну что ж, переживем и это.
Внешностью Таня не обижена. Волосы каштановые длинные, ноги тоже - нет не каштановые, а достаточной длины. И женственность никуда не денешь – даже в сабо на низком (опять-таки нужно для лучшей работы!), никаких укороченных юбок, а кофты-майки без большого выреза, балахоном с рукавами до локтей. Всё. Унисекс.
Кстати, о женственности. Опять ближе к полудню она встретила эти влюблённые глаза. Вон он, Дэн, маячит, за стеклянной загородкой, наивно полагая, что он не заметен. Уже которую неделю она ловит на себе эти взгляды – в них восхищение, робость, даже теплящаяся надежда. Едва-едва… Он тоже работает в Волмарте, только в другом крыле.
Но нет, Таня замужем, и роман исключается. Так велела она себе сразу, заметив неравнодушие этого симпатичного мужчины со славянской внешностью, широкими светлыми бровями и серо-голубыми глазами. И фигура классная, что не могла не отметить женщина. Но спустя еще пару недель она случайно узнала о том, что Дэн имеет друга, попросту говоря, он гей. И несколько раз ей довелось в этом убедиться своими глазами – миниатюрный юноша, кажется, его звали Энди, с тонкими чертами заостренного личика, немного похожий на лисёнка, приходил к концу рабочего дня, Дэн обнимал его за плечи и они вместе садились в тойоту Дэна. "Лисёнок" был трогательный и беззащитный...
Ну ничего себе! Таня была в шоке - ее обуревали крайне противоречивые эмоции. Что-то внутри неё сопротивлялось и отказывалось верить в уже понятную ориентацию Дэна. Его глаза говорили о другом. Они не лгали, тут Таню не обманешь. Но в то же время, какое ей дело до них обоих? Значит, врешь, дорогая, он тоже тебе приглянулся. Или тебе лестно, что понравилась красивому мужику? Нет… то есть, какой он мужик-то? Тьфу. Бред да и всё! Зачем ей это? Но всё это расстраивало. Смущало. И тяготило.
Так. Работа прежде всего. И Таня опять забыла о себе: пожилая покупательница закатила скандал. Она вопила, что ее обвиняют во лжи, нарушают права и так далее. Надо разбираться. Оказывается, эта тетка взяла майку с вешалки, где были маленькие скидки (30% офф) и перевесила эту майку на стойку с большими скидками - 70% офф. И как ни в чем ни бывало несёт ее на кассу. Продавец заметила эту подмену и указала на неё хитрой тетке. Но та начала оборону нападением – Вы на меня клевещете! Ай м эмерикен ситизен!
В общем, кино. Но по алгоритму следовало простить тетку и согласиться с ее «правотой» - пусть берет за 70% офф, фиг с ней. Ибо в противном случае это потеря клиента. А сие не поощряется в данной корпорации. И даже карается.
Уфф… Теперь можно передохнуть. Таня направилась в дамскую комнату. По дороге ей встретился пожарник Боб. Хороший малый, на русского похож. Надёжный такой, веселый, лет сорока пяти. Но его удрученный вид обеспокоил Таню.
- Что случилось, Боб?
- Увольняют – коротко ответил тот.
- Как? За что?
- Понимаешь, написал имейл Джен, ну ты знаешь её… У нас работает… Хотел пригласить в кафе…
У Тани упало сердце. Так, ясно – та сообщила о домогательствах в директорат. Хотя оба они с Бобом свободны, в браке не состоят, почему бы им не повстречаться? Боб такой славный! Вот тебе и раз! А у Боба кажется, кредит большой, как ему без работы?
Таня расстроилась чуть не до слёз. Но она знала, что здесь это сплошь и рядом. На женщину мужикам лучше вообще не глядеть, а уж заговорить – ни-ни. Мальчика-Эроса не допустим! Ни под каким видом! Ишь, похотливое племя… Сколько пострадало от обвинений, не счесть, причем уважаемые люди, вон сейчас процесс с сенатором идет. Тоже письмо написал…
Бедный Боб! Буду молиться за него, решила Таня.
Снова звонок по внутренней связи. Жалоба шоппера. На этот раз не нашли нужного размера. А какой размер, когда два метра в талии? Едят в халявной китайском ресторане по пять тарелок зараз и абсолютно не двигаются! Плюх в машину с порога, припарковываются так, чтобы и полметра пешком не пройти... Размер им!
В толпе людей она наткнулась опять на обожающий, неотрывный взгляд Дэна. Что за черт…
Пока шло собрание у ТОП-менеджера, Таня, исправно держа в руках блокнот, внезапно спросила своего собственного, прячущегося где-то в глубине ее существа, ТОП-менеджера: а как произошло, что она тут оказалась? Что она тут вообще делает? В этой искусственной стране, в этом гигантском муравейнике торжествующего консьюмеризма?
И тот, припертый к стенке, не сразу и нехотя ответил с изрядной долей издевки:
- Но ведь у тебя же была еще с первого курса политеха голубая, нет, бирюзовая и огромная, как море, мечта - выйти замуж за иностранца? Забыла? Мечты осуществляются. Увы...
На завтра маркетологи объявили новую акцию «Семейный обмен» – можно меняться друг с другом скидками. Например, потерев чек, ты видишь, что получил скидку за карандаш 50% офф, но ты можешь ее отдать члену своей семьи, чтобы он применил эту скидку к джинсам – это гораздо выгоднее, чем скидка за карандаш, ясное дело. Ведь у него за джинсы было всего 10% офф. Таня знала, что это будет дикий азарт, душераздирающие крики, словом, великое сумасшествие, но завтра у нее, слава богу, выходной. Позвоню маме! Посмотрю наш фильм, может, «Служебный роман» - помечтала Таня.
Так незаметно пролетел еще один рабочий день.
В восемь ноль-ноль уставшая Таня уже не так бодро как утром – ноги отекли и голова от шума болит – выходила из дверей товарного "парадиза". Солнце уже садилось, пахло дезодорантами и чипсами. Что-то заставило ее внимательно оглядеться вокруг. Слева от неё, сидя прямо на ступеньке широкого крыльца, согнувшись по-бабьи, обхватив лицо небольшими ладошками, горько плакал "лисёнок" Энди…