Завотделом кадров Нина Петровна Вовк строго поглядела сквозь очки на мою плохо выбритую физиономию (торопился, недобрил подбородок), и сказала:
- Юрий Григорьевич, ну это же безобразие! Вы уже пять лет подряд не брали отпусков! Разве вы не знаете, что по закону неиспользованные трудовые отпуска никак не возмещаются, они просто пропадают!
Она склонилась к монитору и всплеснула руками:
- Господи, да вы и отпуск в детство не брали! Ну как же так?! Я за вас получу строгий выговор от Миндета!
- А кто такой Миндет? - глупо спросил я, - И что это за отпуск в детство?
- Нет, ну вы совсем как ребёнок! Вы ничего не знаете кроме своей работы. Миндет - это Министерство по делам детства при Совете Министров, а отпуск в детство ввели уже лет десять назад для людей старше сорока лет. Вам сколько сейчас? Ладно, не трудитесь вспоминать, я посмотрю ваши данные. Ну вот, вам пятьдесят два года. Вы уже давно должны были использовать этот отпуск!
С этими словами она, не вставая с места, открыла небольшой сейф, стоящий около её письменного стола, достала оттуда из пачки голубую магнитную карточку, провела ею через щель ресивера своего компьютера, и отдала мне.
- Всё, Юрий Григорьевич! Договаривайтесь со своим начальством об удобном для вас обоих времени отпуска, и до свидания. Вернётесь из отпуска - сдадите мне эту карточку. Хороших вам впечатлений!
Не успел я придти из отдела кадров к себе в лабораторию - звонит секретарша шефа: "Юра, поднимитесь к Николаю Ивановичу!" Сердитый шеф говорит мне:
- Юра, я только что получил за тебя выговор от кадровички! Она считает, что это я тебя не пускаю в отпуск! Я в её представлении прямо феодал какой-то! Давай садись прямо здесь пиши заявление, и чтобы я тебя не видел на работе ... сколько дней там у тебя отпуск? Ох, ни черта себе! Ну ладно, гуляй!
- Николай Иваныч, а что это за "отпуск в детство"? Что я должен делать?
- Ты карточку получил? Пойдешь на железнодорожный вокзал, в детство только поезд ходит, туда самолётов и пароходов нет. На вокзале найдёшь кассу для уезжающих в детство, она там в уголке. Сунешь кассирше в окошко карточку, она вернёт тебе её обратно вместе с билетом. Он будет прямо в твоё детство, у них там в базе данных всё есть.
- А что с собой брать? Одежду, обувь, может быть какие-то документы?
- Ты с ума сошёл! Какие в детстве документы? Давай, поезжай. Ты у меня время отнимаешь.
- Последний вопрос. Николай Иваныч, а ехать туда долго? Я не люблю поездов.
- А в этом поезде уже другой счёт времени. Считай, в нём ты уже как в детстве, время не имеет значения. Ну, всё, будь здоров, приятных впечатлений! Да, карточку береги, она тебе там нужна будет!
Я решил не откладывать отъезд, и прямо с работы ехать на вокзал. Тем более, что рабочий день уже подходил к концу. Попрощался с ребятами, попросил их постараться, по возможности не срывать сроки разработки. Они сказали: не волнуйся, отдыхай. За смежников не ручаемся, а сами не подведём. Да я и так знал, что не подведут. У нас в лаборатории замечательные ребята.
На вокзале я быстро нашёл в углу за колонной небольшое окошечко, над которым было некрупно написано "В ДЕТСТВО". У окошка никто не стоял. Я поздоровался с кассиршей, симпатичной улыбчивой девушкой, отдал ей карточку. Она провела ею через щель ресивера, и озабоченно сказала: "Опять глючит".
- Что-то не так? - спросил я.
- Не находит файла вашего детства. Сейчас попробую ещё раз.
Провела ещё раз карточкой - нет, я теперь сам видел через окошко: на экране её монитора была отчётливо видна надпись: 404 - NOT FOUND.
- Потерпите немного, я сейчас свяжусь со службой техподдержки.
- Не надо, - сказал я, - кажется, я знаю в чём дело. У них на сервере этого файла просто нет. Насколько я понимаю, он создаётся из воспоминаний человека о своём детстве, да? А у меня хорошего в детстве было так мало, что на полноценный файл его нехватило. Что касается плохого, то я его просто не помню. Свойство памяти такое. Вместо чётких воспоминаний какие-то серые клубящиеся массы и глухой шум в ушах. Что вы на меня так смотрите? Я похож на сумасшедшего?
- Нет, вы похожи на моего папу. Вы наверное с ним ровесники. Тридцатые годы, война, послевоенная голодуха, да? У него тоже не было детства.
- И что мне теперь делать? Идти сдать карточку обратно в отдел кадров?
- Ни в коем случае! Я дам вам свободный билет. Вы сядете в поезд, будете ехать себе с комфортом, и посматривать в окошко. Где понравится, там и выйдете. Может быть попадёте в чьё-то детство, а может быть и в ничьё. Если понравится, останетесь там на всё время отпуска. Не понравится - сядете на ближайшей станции или полустанке в тот же поезд, и поедете дальше. Вот ваш билет, вот карточка! Берегите её, она вам там в детстве очень пригодится в самый нужный момент. Идите, ваш поезд уже стоит у перрона.
Я поблагодарил милую девушку, попрощался с ней, и пошёл к поезду. Он ничем не отличался от обычных пассажирских поездов, только на табличках вагонов было написано "В ДЕТСТВО". Я подошёл к ближайшему вагону, отдал стоявшей у входа проводнице свой билет. Он был на плотной хрустящей бумаге, и красиво переливался в наступающих сумерках радужными голографическими фигурами. Проводница мельком взглянула на него, сказала "Свободный?", велела подниматься в вагон и занимать любое купе. Я спросил:
- А если там будет занято?
Она удивлённо подняла брови и сказала:
- Так у вас же свободный билет, для вас все места свободны. Выбирайте любое. Заходите, мы уже отправляемся!
Я вошёл в вагон, нажал на ручку двери первого попавшегося купе. Она легко сдвинулась в сторону. Внутри было совсем непохоже на купе обычного пассажирского поезда. Полок не было, справа у стенки был неширокий кожаный диван, над ним на стене зеркало. Слева у окна удобное кожаное кресло. Под окном небольшой полированный столик. За окном уже темнело, и в купе стоял полумрак. Я увидел справа и слева от окна светильники, нажал кнопку левого. Купе осветилось мягким светом. Стены и потолок оказались приятного бежевого цвета.
У меня не было с собой никаких вещей, даже портфеля, который я обычно беру в командировки. Я снял куртку, увидел справа от входа дверцу шкафа, повесил в него куртку. Сел на диван. На душе у меня было удивительно легко, никакого предотъездного волнения, никаких мыслей, никаких забот. Хотя впереди была полная неизвестность, я не чувствовал ни малейшего беспокойства по поводу своего ближайшего будущего. Просто сидел и ни о чём не думал. Непривычное, и очень приятное ощущение.
Огни вокзала за окном тихо двинулись, и пошли вправо. Я не ощутил никакого толчка. В проёме открытой двери показалась улыбающаяся проводница, и сказала:
- Ну, мы едем. Что вы хотите? Чай, что-нибудь поплотней на ужин? Учтите, алкогольных напитков и пива у нас нет.
Я заметил, что у неё на карманчике форменного кителя написано "Катя", и сказал:
- Катюша, можно я вас буду так называть? А меня зовут Юра. Только чай, если можно. Ну, к нему какое-нибудь печенье на ваш выбор.
- Чай грузинский, азербайджанский, краснодарский, цейлонский? Жёлтый, зелёный...
- Стоп-стоп-стоп, не надо всё сразу! А какой любите вы?
- Цейлонский жёлтый.
- Ну вот, значит это и есть мой любимый чай. А вы со мной не посидите за чашкой чая?
- С удовольствием!
Катюша принесла на подносе две чашки чая, блюдечко с какими-то печенюшками. Поставила поднос на стол, села в кресло, я остался на диване. Я спросил:
- Катюша, я что, один что ли в вагоне? Я смотрю, вы больше никого не обслуживаете.
- Ну что вы, очень даже обслуживаю! Сегодня полный вагон отпускников. Я успеваю, только вы этого не замечаете.
- А почему я больше никого не вижу?
- Потому что не хотите. Я это сразу поняла, когда увидела вас на перроне, поэтому так устроила, чтобы вы отдыхали от людей. Вы ведь очень устали от работы, от людей, хотя любите и работу, и людей. Разве нет?
- Катюша, вы что, волшебница?!
- Нет, я всего лишь проводница поезда.
- И давно вы работаете проводницей?
- Дайте вспомнить. Так, меня приняли во вторник, значит сегодня четвёртый день.
- Всего четвёртый день?! Разве вы не профессиональная проводница?
- Нет, я как и вы, здесь в отпуске в детство по свободному билету. Просто я в детстве очень торопилась жить, и оно пролетело мимо меня. Я его даже не заметила. Я хотела поскорее повзрослеть, и стать проводницей поезда. Но вместо этого родители заставили меня закончить университет. По профессии я математик, доктор физико-математических наук, профессор университета. А во вторник я уговорила кассиршу на вокзале, чтобы она устроила меня на время отпуска проводницей вагона. Вы представить себе не можете, как я счастлива! Я всю жизнь мечтала об этом!
На лице Катюши было написано такое бесконечное счастье, что мне тоже захотелось такого же. Но в отличие от неё, моя профессия и работа как раз и были осуществлённой мечтой моего детства, по крайней мере его сознательной части. Что же я тогда ищу сейчас, куда я еду? Я поделился своими мыслями с Катюшей, и она сказала:
- Знаете что, ложитесь-ка спать. Можете спокойно спать до утра. Ночью мы будем проезжать такие станции, которые вам не нужны. Например, станцию "Детство Тёмы" Гарина-Михайловского. Ведь не выйдете на ней? Я так и думала. О "Детстве" Горького я и не говорю. "Детские годы Багрова-внука" Аксакова тоже сплошные болячки. Вам нужно выйти где-нибудь там, где кто-то будет вас знать или о вас думать. Может быть втайне любить вас. Вы это сами почувствуете. А пока - спокойной ночи! До завтра!
Я проснулся с ощущением необыкновенной лёгкости во всём теле и беспричинной радости просто от избытка сил. Хотелось куда-то бежать, и то ли на дерево залезть, то ли прыгнуть с моста в речку. Стоп-стоп, а причём здесь мост и речка? А-а, вот в чём дело! Это я во сне с какими-то мальчишками прыгал с мостика в маленькую речушку. Странно, но в жизни, в моём реальном детстве такого не было. Откуда оно взялось?
Я встал, оделся, прошёл по коридору в конец вагона до туалета, никого не встретив. Привёл себя в порядок. Как только вернулся к себе в купе, в проёме двери появилась улыбающаяся Катюша:
- Доброе утро, Юра! Я увидела, что вы уже встали. Как спали? Что хотите на завтрак?
- Доброе утро, Катюша! Спал прекрасно! А вы сами-то уже завтракали?
- Ещё нет, не успела. Только что закончила кормить остальных пассажиров.
- Вы можете со мной вместе позавтракать? Что вы сами себе приготовили?
- У меня на завтрак только кофе и маленькое пирожное. Это мой любимый завтрак.
- Значит, и мой тоже. Вам помочь?
- Нет-нет, не надо. Через минуту я буду здесь.
Катюша принесла подносик с кофе и пирожными, мы сели как накануне вечером, улыбаясь друг другу. Мне было удивительно хорошо.
- Катюша, я хочу рассказать вам странный сон, который видел сегодня ночью. Будто я в каком-то далёком сибирском городе купался с мальчишками в речке, а зимой в заснеженном парке катал на санках маленькую девочку в тёплом пальтишке, закутанную в пушистый бабушкин платок. И я эту девочку очень-очень любил. К санкам вместо верёвки была привязана проволока, я тянул за неё, а у меня не было варежек, и я до сих пор ощущаю, как эта проволока врезается мне в ладони. И ещё с нами была собака, такая кудлатая. Странность этого сна в том, что я в своём реальном детстве не был в Сибири. Во время войны мы были в эвакуации совсем в другом месте. Это было не в городе, а в деревне. Никакой знакомой девочки у меня там не было, и собаки не было, а с мальчишками я не дружил. Местные были настроены враждебно по отношению к нам, приезжим, и всё время затевали с нами драки. К тому же я вообще был букой, и предпочитал дома книжки читать, а не шляться целый день на улице.
- Юра, это очень интересный сон. Мне кажется, это кто-то зовёт вас в своё детство. Он, а скорей всего это она, может быть вас и не знает. Вы прислушивайтесь к своему сердцу, оно вам даст сигнал, когда мы будем проезжать мимо ЕЁ детства. Вы его отчётливо услышите. А я тут же остановлю поезд, и вы выйдете.
Меня всё время удивляло то, что наш поезд шёл очень плавно и совершенно бесшумно. Никаких толчков, рывков, нет привычного перестука колёс на рельсовых стыках. Пейзаж за окном неторопливо и непрерывно уходит назад. Вот проплыла зелёная поляна, окружённая белоствольными берёзками. И сразу вслед за ней розовые песчаные барханы, а вдали оазис: пальмы с тёмно-зелёными кронами и оранжевыми гроздьями фиников. Или это фата-моргана? Только что были пальмы, а теперь город с белоснежными домами и тонкими остроконечными минаретами. Раз - и на месте города синее море, а по нему плывёт большой белый пароход. Розовый цвет песка плавно переходит в белый. Что это? Неужели снег?! Да, вот заснеженные пихты - это тайга. Над верхушками пихт открылись сверкающие льдом горные вершины. И вот уже ни пихт, ни снега, а вниз к тёмно-синему озеру сбегает альпийский луг с яркими голубыми и жёлтыми цветами. Может быть здесь выйти? Красиво, но сердце молчит.
Я спрашиваю Катю, почему поезд едет без остановок. Разве никто из пассажиров не входит и не выходит?
- Что вы, Юра! - говорит Катюша, - да он чуть ли не каждые пять минут останавливается! Вы этого просто не замечаете. Я всё время кого-то встречаю, провожаю. Ох, как мне нравится эта работа! Как хорошо, что я не попала в своё скучное детство. И сейчас я с тоской вспоминаю, что уже меньше чем через два месяца мой отпуск кончится, и опять университет, лекции, студенты. Нет, я люблю свою работу, и другой не хочу, но сейчас! Вот оно, настоящее счастье. А вы ещё ничего не почувствовали, сердце ничего не подсказало? Не сомневайтесь, оно не ошибётся.
Ближе к вечеру меня стало одолевать смутное беспокойство. Что-то мешало мне спокойно сидеть в кресле и смотреть в окно, за которым быстро сгущались сумерки. Я выходил в коридор, но там в окнах проплывал тот же пейзаж, что и в окне моего купе.
В коридоре показалась Катюша с какими-то судками. Увидев меня, стоящего у окна, она видимо сразу поняла моё состояние, и поспешила ко мне:
- Уже, да? Мы подъезжаем к Иркутску, будем там с минуты на минуту. Выйдете?
- Да.
- Хорошо, я вас провожу. Не забудьте вашу карточку, она вам очень пригодится. Ну, пойдёмте.
Поезд стал плавно тормозить. Катюша открыла наружную дверь тамбура, выставила руку с красным флажком. В тамбур ворвался холодный ветер. Я посмотрел через катюшино плечо. Пустой тёмный перрон, в одном только месте ярко горит фонарь, и в его свете кружатся снежинки.
- Здесь что, уже зима?
- Нет, ещё осень. Ноябрь, 1941 год. Ну всё, идите. От души желаю вам счастья.
Я сошёл на перрон. Катюша выставила жёлтый флажок. Поезд тихо, без малейшего толчка тронулся. Катюша помахала мне рукой и закрыла дверь. Я остался один на перроне.
Я не знал, что мне делать. Пошёл было к вокзалу, услыхал сзади кашель, оглянулся. На месте поезда, на котором я только что приехал, стоял эшелон "теплушек", знакомый мне по времени эвакуации. В вагонах было пусто, все двери открыты. Около одного из вагонов стоял сцепщик в стёганом ватнике и шапке-ушанке:
- Мальчик, что ты здесь делаешь? Ты что, отстал от своих? Ты в этом эшелоне приехал?
- Я не знаю, дядя. Не помню.
"Мальчик", "дядя"?! Я только сейчас обратил внимание, что я стал гораздо ближе к земле, и на мне курточка, из которой я вырос - руки торчат из рукавов.
- Иди на вокзал, найди дежурного. Он тебе поможет разыскать своих.
Только я вошёл в зал ожидания, навстречу мне худенькая фигурка в светлом осеннем пальтишке. Мама!
- Юра, ну куда ты пропал, где ты ходишь?! Все уже уехали. Пойдём, здесь недалеко.
- А куда мы пойдём?
- Мне дали адрес, где нас примут. Давай скорей, нас уже там ждут!
Хотя мама сказала, что идти недалеко, шли мы довольно долго по тёмным безлюдным улицам, застроенным одно- и двухэтажными деревянными домами. От близкой реки несло холодом, в воздухе летали снежинки. Мы основательно замёрзли. Наконец мама сказала: "Кажется, это здесь!" Мы вошли в открытую калитку. Где-то позади дома во дворе залаяла собака. На крыльце показались две женщины с керосиновой лампой. Одна крикнула: "Буська, молчать!", и спросила "Вы эвакуированные, из Севастополя? Ну заходите, заходите скорей!"
Внутри было тепло, пахло чем-то вкусным. Вокруг нас захлопотали сразу три женщины. Что-то спрашивали у мамы, мама отвечала. Я не слушал. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта, и оттуда на меня смотрели два любопытных глаза. Девочка! Моя ровесница или чуть помладше меня. Я не умел разговаривать с девочками, и молчал, глядя на неё. Она спросила громким шёпотом:
- Как тебя зовут?
- Юра.
- А меня Надя.
Кто-то из женщин строго прикрикнул на неё: "Надя, немедленно закрой дверь и ложись спать!" Надя чуть прикрыла дверь, оставив небольшую щёлку, и сказала в неё: "Я тебя завтра с нашей собакой познакомлю. Её зовут Буся." И закрыла дверь.
Нам с мамой показали маленькую комнатку, в которой мы будем жить. Сказали, что раньше в ней жили Надя и бабушка, но теперь она наша, а они будут вчетвером жить в большой комнате. Потом мы сидели на кухне, я быстро осоловел от тепла, вкусного пирога с картошкой и сладкого чая, и как во сне слушал разговор женщин. Они спросили, где наши вещи.
- Да вот они все, - сказала мама, показывая на стоящую до сих пор у двери базарную сумку-кошёлку, - всё что удалось увезти. Здесь немного белья. Хорошо, что я догадалась взять юркину куртку и своё пальто. Мы же уехали оттуда в июле, тогда было тепло.
- И вы всё это время ехали?!
- Не всё. Несколько раз нас высаживали из эшелона, и мы жили на вокзалах, прямо в залах ожидания на полу. Один раз в деревне пробыли целый месяц.
- Вы замужем?
- Да, муж на фронте. Мы его проводили в военкомат, это было третьего июля, и оттуда сразу отправились на вокзал. Нам всё равно уже негде было жить. В наш дом попала бомба.
Я вполуха слушал этот скучный для меня разговор, и тихо засыпал сидя на стуле. Заметив, что я уже почти сплю, мама отвела меня в нашу комнату и уложила спать, а сама вернулась на кухню. Последнее, что мелькнуло в моём сознании, когда я засыпал, были два любопытных глаза в приоткрытой двери, и кудлатая собака Буся, которую я ещё не видел, но уже любил.
Утром все собрались на кухне, сели завтракать. Мы с Надей сели рядом. Она оказалась чуть ниже меня ростом. Спрашивает:
- Сколько тебе лет?
- Девять. А тебе?
- Восемь. А в каком ты классе?
- Перешёл во второй.
- А я в первом учусь.
Бабушка сказала:
- Поздно отдали её в школу. Так получилось.
- Юрка тоже поздно в школу пошёл, - сказала мама, - и кстати нужно будет пойти после завтрака устраивать его в школу. Где здесь ближайшая школа?
- Школа рядом. Но сегодня выходной, воскресенье. Завтра пойдёте. Надя вам покажет школу. Она сама в ней учится.
У взрослых зашёл разговор о нашей одежде, а Надя сказала: "Пойдём к Буське!"
Бабушка дала для Буси остатки вчерашней каши в мисочке, ещё какие-то кусочки, и мы пошли во двор. Из собачьей будки с радостным визгом выскочила белая лохматая собака с длинными висячими ушами, и остановилась, глядя на меня. Надя сказала:
- Буська, это Юра. Он хороший.
Буська замахала хвостом, лизнула мне руку, и сразу уткнулась носом в миску с кашей. Когда она съела кашу, Надя, оглянувшись, достала из кармана кусок пирога. Хотя бабушка предупреждала её: "Не балуй собаку!" Мы тоже отщипнули по кусочку, и Надя сказала: "Пошли в рощу. Тут недалеко."
В роще росли высоченные сосны, было тихо, безветренно, и никого не было. Буська радостно носилась по дорожкам, а Надя довела меня до края обрыва, под которым проходила железная дорога, и показала Ангару. Она оказалась широкой, и дома на другой стороне выглядели как маленькие коробочки. Надя спросила:
- А у вас в Севастополе есть река?
- Нет, у нас море.
- А оно шире Ангары?
- Намного шире. Если даже забраться на самую высокую гору, всё равно другого берега не видно.
Надя заметила, что у меня между верхними передними зубами щёлочка, и спросила:
- А ты свистеть умеешь?
- Умею.
Я набрал в лёгкие воздуха, прижал язык к зубам и свистнул. Буська восторженно залаяла, а с деревьев с карканьем взлетели встревоженные вороны.
- Ты здорово свистишь! А я не умею. У меня нет такой щёлочки между зубами, как у тебя.
- Ну и не надо. Я буду свистеть за тебя.
Потом Надя показала мне свои книги, которых у неё оказалось много. И среди них много тех сказок, которые я люблю: Андерсена, Перро, братьев Гримм. Оказывается, Надя, как и я, рано научилась читать, и к школе уже прочла массу книг. Мы заболтались, и не заметили, как закончился этот счастливый день. А завтра в школу.
Надя проводила нас до своей школы, показала маме учительскую, и пошла в свой класс. Мама зашла в учительскую, я остался в коридоре. Через некоторое время мама вышла вместе с высокой красивой женщиной, и та сказала:
- Здравствуй, Юра. Я твоя учительница. Меня зовут Светлана Анатольевна. Пойдём в класс.
И обращаясь к маме, сказала: "Наталия Иосифовна, портфель, тетрадки и всё прочее вы можете купить тут недалеко в торговых рядах, на этой же улице."
Когда мы вошли в класс, Светлана Анатольевна подождала пока все рассядутся по местам, и сказала:
- Дети, это наш новый ученик, Юра Басин.
- Басин-Колбасин, - тихо сказал кто-то.
- Рындин, ты не можешь без своих шуток? Ох, опять мне твою маму придётся вызывать. Маранин и Аболина, перестаньте разговаривать, рассажу. Юра, садись вот рядом с Ерёминым.
Я сел. Ерёмин протянул мне под партой свою руку, и сказал "Сергей". Я пожал его руку и сказал "Юра". Между тем Светлана Анатольевна написала на доске "Сочинение. Тема: Как я провёл праздники 7-го ноября". И обращаясь ко мне, сказал: "Юра, я знаю, что во время праздника вы были ещё в дороге. Тогда напиши о чём хочешь. Ты уже писал в школе сочинение?"
- Нет, Светлана Анатольевна, не писал.
- Ну ничего, пиши как получится.
Она достала из шкафа и дала мне чистую тетрадку в линейку, чернильницу и ручку с пером "рондо". У нас в школе не разрешали писать пером "рондо", только "86", а я люблю "рондо". С ним получаются такие толстенькие линии. Я посмотрел в окно, подумал и написал:
"Мне очень нравится сидеть вечером на кухне около тёплой печки и о чём-нибудь думать. Не надо никуда ехать, тишина и нет бомбёжек. Вчера мы с Надюшей и Буськой ходили в рощу с красивым названием "Звёздочка", она на берегу Ангары. Я люблю девочку Надю и собаку Бусю".
Светлана Анатольевна заглянула ко мне в тетрадку и сказала: "Юра, ты очень хорошо написал. Можно, я прочитаю вслух?"
Когда она прочитала про собаку, все засмеялись, а она сказала: "Ну что здесь смешного? Юра пишет то, что думает, и правильно делает. А смотрите, как у него аккуратно написано, без помарок и ни единой ошибочки. Юра, ты молодец. Я ставлю тебе "отлично"!"
И я полюбил Светлану Анатольевну, а заодно и школу.
С тёплой одеждой всё разрешилось наилучшим образом. Маме нашли тёплое пальто с меховым воротником, подогнали его по фигуре - она худенькая - и получилось очень красиво. А мне не удалось найти ни пальто, ни куртку подходящего размера, но изобретательная бабушка принесла откуда-то тёплый пушистый свитер серого цвета, и перевязала его. Я надевал его под куртку, и в нём было очень тепло. Так что к зиме мы были готовы.
Она вскоре наступила. Всё чаще стал сыпать снежок, а однажды как пошёл вечером, так и валил без перерыва всю ночь до утра. Утром мы с Надюшей нашли во дворе буськину будку всю заваленную снегом, только через небольшую дыру у входа выглядывал буськин чёрный нос. После завтрака вытащили из кладовки санки, но в них оказалась оборвана верёвка. Бабушка нашла кусок электрической проволоки, и прикрутила его вместо верёвки. Мы пошли в рощу открывать санный сезон.
В роще дорожки были уже утоптаны, и санки по ним хорошо скользили. Кроме нас там было несколько таких же саночников, в том числе с собаками. Буська радостно обменялась с ними верительными грамотами, и носилась по дорожкам как бешеная, иногда с разгону влетала в сугроб и поднимала столб снежной пыли. А я катал Надюшу на санках, и был счастлив видя, что ей это нравится.
Самое весёлое время наступило когда ударили настоящие морозы. Вся ребятня с утра на улице. Тащат с собой из дома пилы и лопаты. Яркое солнце, голубое небо, белый дым над трубами поднимается вертикально вверх, а мы распиливаем твёрдый снег на блоки и строим из них крепость. Потом вся ватага разбивается на две группы - защитников и штурмующих. Защитники отбиваются от нападающих сначала кусками смёрзшегося снега, потом входят в раж и обрушивают на их головы целые блоки. Когда от крепости практически ничего не остаётся, объявляется перемирие, крепость восстанавливают, и группы меняются местами. Пальто и куртки нараспашку, щёки красные. Кровь из разбитых носов останавливают, прикладывая к ним снег. Когда голод берёт своё, все с неохотой расходятся по домам, насквозь мокрые от снега и пота. Вот это была жизнь!
Зима прошла очень быстро, и совершенно неожиданно наступило лето. По крайней мере я не заметил, когда оно пришло. Проснулся утром - а окно в комнате открыто, и оттуда слышно звонкое птичье пение. Я встал, вышел на кухню, а там обеспокоенная бабушка:
- Юра, Надюха куда-то пропала. Вышла во двор рано, завтракать не пришла. Я уже обошла ближайших соседей, где она могла бы быть - ни у кого нет. Наверное пошла куда-то хвастать своей новой шляпкой. Сходи в рощу, может быть она там.
Надюшина мама тётя Маруся ездила в Омск, и привезла оттуда Надюше подарок - лёгкую летнюю шляпку из тонкой рисовой соломки. У Надюши красиво выбивалась из-под неё светлая чёлка, а серые глаза в тени полей шляпы казались чёрными. Через мелкие дырочки между соломинками пробивались тонкие лучики солнца, и надюшино лицо было всё покрыто крохотными солнечными крапушками.
Я обошёл всю рощу, даже спускался в овражек, через который был переброшен мостик. Но Надюши нигде не было. Главное, не было и Буськи. Я вернулся во двор, и догадался заглянуть в буськину будку. Ага! Вот они! В будке подогнув ноги крепко спала Надюша, а возле неё Буська с виноватой мордой лизала ей руку. И рядом лежала растерзанная шляпка, от которой собственно осталась только красная ленточка.
Я разбудил Надюшу, и она мне рассказала скандальную историю. Она забыла вчера вечером свою шляпку на брёвнышке около будки, и Буська основательно ознакомилась с её устройством. Тётя Маруся отличалась строгим нравом, и Надюшу ждал жестокий разнос.
Мы пошли к бабушке, и всё ей рассказали. Решительная бабушка тут же приняла решение:
- Надюха, собирайся, едем в деревню! Нечего тебе здесь болтаться все каникулы, а с Марусей я поговорю!
Это было очень горькое для нас решение. Особенно для меня, потому что в отличие от Надюши я знал, что моё детское счастье было временным. Перед отъездом Надюши мы сидели на брёвнышке около буськиной будки, и я сказал:
- Надюша, давай когда вырастем обязательно найдём друг друга, и не будем больше расставаться. Никогда-никогда!
С отъездом Надюши моя детская жизнь потеряла всякий смысл. Мой отпуск в детство по "взрослому" времени давно уже должен был закончиться, но я не знал, как мне вернуться в моё будущее. Наверное это можно сделать с помощью моей магнитной карточки, но как? До эпохи компьютеров ещё много-много лет. На всякий случай я переложил карточку из внутреннего кармана куртки в карман своих штанов, чтобы всегда была под рукой.
Тёплым летним утром мы сидели с Буськой во дворе, и скучали по Надюше. Мальчишки заглянули к нам во двор и кричат:
- Юрка, пошли с моста в речку прыгать!
- В Ангару?
- Ха-ха, в Ангару! Придумал тоже! В Каю, тут недалеко!
- Буську брать?
- Не надо, там по дороге много собак, устроют драку.
Речка Кая оказалась шириной всего несколько метров, с редким кустарником по берегам. Через неё деревянный пешеходный мостик с перилами. Подошла моя очередь прыгать. Я перегнулся через перила и посмотрел вниз. Когда подходили к мосту, вроде и речка была неширокая, и мостик - под ним на лодке еле проплывёшь. А тут подо мной бездна! Далеко внизу плещутся волны океана, плывут корабли. Вон летит какая-то большая белая птица, широко раскинула крылья, и почти ими не машет. Альбатрос!
Мальчишки кричат: "Ну чего ты боишься, прыгай!" Я перелез через перила мостика, вытащил из кармана штанов карточку, крепко зажал её в руке. Стал на краю мостика, вытянул руки вдоль туловища, закрыл глаза, и прыгнул вниз "солдатиком". Ветер засвистел в ушах. Лечу, лечу, лечу...
... кто-то меня трясёт. Раскрыл глаза: я дома, в своей постели. Как я здесь очутился? Жена трясёт меня за плечо и говорит:
- Что с тобой? Ты во сне разговаривал. Что это за карточка у тебя в руке?
- А, надо сдать её в отдел кадров.
- Зачем? Это же использованная телефонная карточка.
- Это карточка в детство. Подожди, ты же только что была маленькая!
- Да проснись ты наконец! Ничего себе "только что". Ты знаешь, сколько мне лет?
- Знаю. Восемь.
- Фантазёр ты мой родной! Вот за эти твои фантазии я и терплю тебя столько лет!
И поцеловала.