– Hic et nonc! Здесь и сейчас! – Рискованное купание в сточной канаве. – Встреча с Кэтти. – Я заболел итальянской лихорадкой. – Таинственная госпожа де Шамо. - Лекарская примета.
В то самое время, когда я под надзором бдительного стража прогуливался вдоль сточной канавы, бравшей начало своё у подножия главной башни, в одном из подземных помещений которой меня не так давно допрашивали, над Сен-Дизье разразилась первая весенняя гроза. В потемневшем небе раскатисто грохнуло, задул порывистый ветер, винтом закручивая густые столбы пыли. На землю упали редкие капли, затем пошёл дождь, вскоре превратившийся в настоящий ливень. В одну минуту я намок до нитки, а сточная канава передо мной до краёв наполнилась водой.
-Возвращаемся! – крикнул мне похожий на кролика тощий и длинный стражник.
-Да, - согласился я.
И вдруг, развернувшись, ударил его по уху так, что он, потеряв равновесие и заскользив, как на льду, рухнул в лужу, подняв огромный фонтан брызг.
Эта маленькая победа окрылила меня. И хотя сознание моё было неясно, словно туманная даль, я быстро нашёл ту единственную дверь, которую мне в тот день судьба предоставила для выхода. «Hic et nonc!» - сказал я себе почему-то по-латыни. «Здесь и сейчас!» Освещённый трепетным светом молнии, прыгнул я в мутный, с широкой лентой пены на стремнине, поток, нёсшийся по сточной канаве с жутким воем и грохотом. Меня завертело, как щепку, бросая из стороны в сторону. Захлёбываясь, я схватился за проплывавшее мимо бревно. Так, держась за него, я совершил довольно длинный путь через весь Сен-Дизье, пока ослабевшее течение не прибило меня к берегу у самой городской окраины. Дождь к этому времени почти перестал, и гром ворчал уже где-то в отдалении. Выкарабкавшись из канавы, оказался я на небольшом пустыре, заросшим бурьянами и травой, где лицом к лицу столкнулся с девушкой, спешившей куда-то. От неожиданности она отпрянула, с изумлением глядя на меня зелёными, как оникс, глазами.
-Не бойтесь, сударыня, я не кусаюсь, - мягко и вежливо сказал я, стряхивая мусор с жалких лоскутьев, бывших когда-то моей одеждой.
-Я вижу, - заметила девушка, отступив на несколько шагов, и добавила: - От вас, сударь, исходит дурной запах.
-Это не удивительно, - проговорил я и стал объяснять, показывая пальцем в направлении рва: - Ведь мне пришлось искупаться в водах этого благословенного ручья.
Она, посмотрев на меня с интересом, продолжила разговор (и её рассудительность мне пришлась по душе):
-Для купания есть другие места.
-Полностью с вами согласен, - живо ответил я, кашлянув. - Но обстоятельства, к сожалению, оказались сильнее меня.
Улыбнувшись тихой улыбкой Афродиты, она произнесла:
-Снимите с вашей бороды капустный лист… И бараньи кишки с плеча… Вот так… Теперь гораздо лучше… Клянусь девством Богородицы, я приняла вас сначала за большую лохматую собаку.
-Надо, пожалуй, сходить к цирюльнику, - сказал я, приглаживая свои космы, давно не видавшие гребня. – Но сначала, сударыня, скажите мне ваше имя.
-Кэтти, - ответила девушка. – А вас зовут… Вас зовут Сильвен.
-Откуда вы знаете? – удивился я.
-Городок наш небольшой, - сказала она. – Новости в нём распространяются быстрее полёта стрелы. Ваш побег сегодня наделал много шума...
Светлоокая, стройная, словно выточенная из мрамора, с тонкими чертами миловидного лица (как у святой Екатерины на иконах), которое нисколько не портил маленький шрам на левой щеке, Кэтти понравилась мне сразу и безоговорочно. В одежде её, не богатой, но и не бедной, чувствовался хороший вкус, а в облике сквозило какое-то особенное очарование, которое я назвал про себя Клеопатровым…
-Кэтти, - обратился я к ней, - вы только никому не говорите, что видели меня. Я вынужден скрываться, иначе меня убьют.
-Не бойтесь, Сильвен, я вас не выдам. Спрячьтесь вон за теми кустами. Когда стемнеет, мой брат Николас принесёт вам еды и выведет из города.
-C’est dommage! Жаль!
-Чего же вам жаль?
-Что я больше вас не увижу…
Тонкие дуги бровей Кэтти взметнулись. На её прекрасном челе я увидел и схватку мыслей, и борение чувств. Она сказала, и голос её дрогнул:
-Мне тоже жаль. Прощайте, Сильвен.
И ушла.
Последовав её совету, я спрятался в кустах. Незаметно пал вечер. Небо потемнело ощутимо. Там и сям замелькали во мраке переносные фонари. Мной овладело тупое спокойствие. Я лёг на стылую землю, свернулся калачиком и, утомлённый дневными приключениями, заснул…
-Очнитесь, сударь!
Чья-то рука коснулась моего плеча. Я с трудом разлепил тяжёлые веки. Какой-то почтенного вида старик с отвисшей нижней губой и водянистыми навыкате глазами склонился надо мной. Заметив, что я пришёл в себя, он, протягивая мне стеклянную чашу, наполненную непонятной жидкостью, произнёс голосом резким и скрипучим:
-Выпейте, сударь, сделайте одолжение.
Я лежал на кровати под балдахином в просторной комнате, чистой и светлой. Моя тяжёлая, как колокол, голова была обвязана мокрым полотенцем. Выпростав из-под мятой простыни худые, в свежих шрамах пожелтевшие руки и тщательно исследовав их, словно они принадлежали не мне, а кому-то другому, я задал старику резонный вопрос:
-Где я?
Старик, приложив ладонь к уху черпаком, как это делают тугоухие, попросил:
-Говорите громче. Я плохо слышу.
-Где я? – спросил я громко, как мог.
-Не кричите так, я не глухой. А находитесь вы в доме госпожи де Шамо.
-Помилуйте, сударь, я не знаю никакой госпожи де Шамо…
-Зато она, сударь, вас знает. Выпейте, сделайте милость!
-Что это?
-Громче, я не слышу!
-Что это?
-Сок из корней солодки. Его при простудах применяли ещё в Древнем Риме…
-Кто вы?
-Я? Лекарь с вашего позволения.
-Что вы здесь делаете?
-Лечу вас.
-Как долго?
-Что?
-Спрашиваю, как долго вы лечите меня.
-Завтра будет неделя. С Божьей помощью вернули вас, сударь, с того света. Вам бы ещё полежать денька два… А сейчас… Сейчас сделайте одолжение, выпейте это целебное снадобье.
Я взял из его рук чашу из дорогого муранского стекла и спросил:
-Чем же я был болен, господин лекарь?
-Чем больны? О, сударь, у вас были все признаки итальянской лихорадки: жар, озноб, судороги, обильное потоотделение, сыпь на коже и прочее. A propos: болезнь эта считается неизлечимой. Что именно вам помогло – кровопускания ли, клизмы, настойки, отвары, пчелиный мёд, натирания, молитвы госпожи де Шамо – остаётся загадкой. Впрочем, это не столь важно. Скажите, сударь, вы верите в приметы?
-Нет.
-И я нет. Но одна примета, касающаяся вас, сбылась.
-Какая же?
-Видите ли, сударь, когда неделю назад госпожа де Шамо через свою служанку вызвала меня, сообщив о болезни какого-то важного приезжего гостя, я, подходя к её дому, у самых ворот наткнулся на лежащий камень. Вспомнив давний лекарский обычай, я сей камень немедленно перевернул и, к великому удовольствию своему, увидел большого дождевого червя. Это, сударь, был добрый знак, предвещавший скорое ваше выздоровление.
-Как она выглядит?
-Кто? Cлужанка?
-Какая служанка!? Госпожа де Шамо, разумеется. Опишите её, господин лекарь.
-О, она прекрасна…