Утро понедельника началось с воплей рокера из динамика моего телефона, да с традиционного удара локтем в ребро.
- Слава! Поменяй уже мелодию будильника, я тебя умоляю! – послышался сиплый Наташин хрип из-под одеяла. – Задолбал уже, вот реально! Поспать не даешь.
- Спи, Натусь, - слегка похлопал по одеялу в том месте, где проглядываются очертания её пятой точки.
Восемь утра. Я сижу на кухне умытый, довольный и жутко небритый. Кажется, скоро меня станут принимать за старика. Не то, чтобы я большой поклонник бород – бриться не люблю, постоянно режусь. Не торопясь – в кой-то веке – и попивая кофе, дымил своим любимым Parliament, когда Наташа зашла.
- Слав, извини. Просто реально задрала уже твоя дурацкая песня на телефоне.
Она подошла и обняла, прижавшись к моему плечу щекой. Наверное, подумала, что я обиделся за её утренние крики. Дурочка – мне все равно. Ладно, пусть чувствует, что задолжала мне.
Девять утра, а я уже курю перед главной дверью офиса, попутно здороваясь с подползающими сонными экс-коллегами. Чувствую себя очень некомфортно, когда то и дело ловлю удивленные взгляды. Наверное, будь я в школе ботаником-заучкой, было бы привычнее, но нет – я таким никогда не был.
Веру заметил издалека – она быстро перебирает своими длинными стройными ножками в высоких сапогах на тонком как ниточка каблуке, ловко маневрируя между лужами и сугробами. Она смотрит под ноги, поэтому долгое время не замечает меня, а когда увидела, сбавила ход и стала смотреть по сторонам, будто меня не замечая. Видимо, обиделась, что не ответил на то сообщение. Эх, женщины. Ладно, придется исправляться. Я двинул навстречу.
- Привет, Вер. Как настроение?
- О, привет. Да снегом все завалило капитально, неужели зима пришла?
Всем своим видом, каждым словом она пытается показать, что пятничный вечер – случайность. Я так не считаю.
- Вер… ты все выходные не выходила у меня из головы. Стоило только закрыть глаза, как тотчас…
- Прекрати, Слав. – Она даже не дала закончить, оборвав на полуслове. Хорошо, что так и произошло, а то я концовку своей речи не придумал, пришлось бы нести чушь. – Это было лишнее. Я уже сто раз пожалела о том, что согласилась пойти, - она посмотрела мне в глаза, и тут её лицо изменилось – порозовело и подобрело. Вера улыбнулась искренне и как-то мило, потом добавила: - но было весело.
- Я снова хочу встретиться с тобой в нерабочей обстановке, Вер.
- Не думаю, что получится, – она снова изменилась в лице, – извини, Слав, я тороплюсь. Работы много, понимаешь. Извини.
И она забежала в офис, будто боялась, что я ещё что-то ей скажу. Словно могу задать такой вопрос, на который она не сможет соврать. Женщины – странные существа, вот серьезно. Когда речь идет о чем-то постороннем, они могут без устали говорить часами, но стоит завести разговор о чем-то личном, весь их словарный запас мигом превращается в обрывки слов, отдельные буквы и невнятное что-то. Всегда думал, что это страх в них так говорит, который вкупе с неумением размышлять логически и делает эту гремучую смесь, но с годами пересмотрел свое мнение и понял – в них говорят эмоции. А эмоции априори немногословны, они не умеют правильно описывать себя, даже если их обладатель в обычной жизни – великий оратор и словоблуд. Я уже давно не говорил эмоциями, слишком давно. Да и последний опыт постоянно напоминает, что лучше все же думать головой, а не сердцем – будет не так больно и обидно. С детства меня воспитывали на хороших фильмах и книгах, говорили о том, что нужно быть добрее к людям, нужно быть открытым и всегда всем помогать, тогда и добро вернется втройне. А что на деле? Стоит кому-то помочь раз, так он на шею садится и ноги свешивает, запрягает тебя в вожжи и кричит «Но! Но!», с каждой секундой сдавливая вожжи все сильнее на глотке. Добро никогда не возвращается добром в современном мире. Скажу больше: добро нынче – признак слабости и несостоятельности.
Мои размышления оборвал Олег, который подходил к офису, закутавшись в огромный шарф поверх оранжевого пуховика и зевая на ходу. Я засмеялся. Никогда не понимал людей, которые надевают строгий костюм, а сверху пуховик. Да так, что низ пиджака торчит из-под куртки. Неужели не подойти к зеркалу и не посмотреть на свое отражение, прежде чем выходить на улицу?
- Олежа, привет! – пожал руку и, не выпуская его руки, продолжил, - у меня к тебе разговор, дружище.
- Ой, привет, – он явно растерялся от этих моих слов. Наверное, не привык, что к нему вообще кто-то подобным образом обращается. – А что-то срочное? А то меня Евгений Дмитриевич сейчас искать начнет.
Долбанный ботаник! У меня аж зубы заскрипели. С детства ненавидел подобных типов. Вот скажите, неужели мир рухнет, если отойти на шаг от инструкции? Да, попахивает не только материальным расколом в стране, но и моральным. Раньше, мне кажется, не было такого уж разделения на сильных людей и тварей дрожащих. Сейчас же это ощущается особо остро. Нехватка людей, способных принимать решения самостоятельно, способных идти наперекор системе и порядкам, создает диктаторов и тиранов, притом это касается не только политики и тотальном распределении сил в мировом обществе, но и на локальных участках вроде отдельно взятой организации, фирмы или класса средней образовательной школы.
- Олежа, у меня к тебе деловое предложение, практически на миллион долларов, – улыбнулся, тот кивнул в ответ, насторожившись. Сейчас он напоминает умственно отсталого, которого заставили перечислить в хронологическом порядке всех президентов Соединенных штатов, причем через одного и только тех, чьи фамилии не заканчиваются на гласные. Я даже на миг засомневался, стоит ли продолжать диалог. – Ты ведь в курсе, что я больше не буду тут работать? Так вот, сейчас у меня в последней стадии переговоры с одним очень крупным клиентом – он что-то вроде брокера, который является связующим звеном между строительными организациями и теми, кто поставляет сопутствующие услуги. Ну, вроде нашей фирмы.
- Холдинга! – с умным видом поправил меня этот неудачник, – нашего холдинга, само собой. Ты оговорился.
Он посмотрел на свои дешевые часы с потрескавшимся от времени и износа кожаным ремешком, давая понять, что рабочий день уже три минуты как в разгаре. Я стерпел, чтобы не засандалить ему в живот ногой.
- Да, ты прав – нашего холдинга. Так вот, У него сейчас много действующих проектов: бизнес-центры, гостиницы, рестораны и прочее. И с ним я уже договорился о системе работы клиент-откат, понимаешь?
- Конечно, понимаю. Эта черная схема везде работает. Даже у меня есть один такой неблагочестивый клиент. Но что делать, приходится и с такими порой общаться.
Застрелите меня! А лучше – этого придурка!
- Вот и отлично, Олежа! Меньше объяснять придется, - нацепил дружелюбную улыбку и положил свою ладонь ему на плечо, продолжив говорить ему на ухо, вполголоса, - он никого из нашей конторы… пардон, из нашего холдинга не знает, а значит и откат ни от кого не возьмет, понимаешь? Будет искать новых партнеров. И чтобы не потерять ценного поставщика клиентов, предлагаю сделать следующее: я буду полностью курировать все его объекты, вести все переговоры, только по договоренности передавая их тебе. То есть, фактически буду твоим фильтром пустой работы.
- Тебе оно нафига надо? – Олег всегда умело формулировал свои мысли.
- Слушай дальше. Ты скажешь руководству, что нашел нового посредника, который будет пригонять регулярно новых клиентов, притом упакованных по полной программе. Но его, то есть мое, бонусное вознаграждение должно быть не десять, а пятнадцать процентов от общей суммы. Втыкаешь? За свои услуги я буду брать пять процентов и выполнять практически всю твою работу, за исключением офисной тягомотины вроде счетов и документов, а ты будешь передавать мне откат. По сути, будешь сидеть на жо… пардон, будешь сидеть спокойно, а твои показатели будут самыми высокими среди всех менеджеров отдела продаж. Станешь продажным королем, - не выдержал и заржал в голос, представив эту картину.
- Королем продажников – так правильно. В принципе, мне предложение интересно, - и он заулыбался широко, ещё больше напомнив неполноценного. Сказочный придурок!
- Когда все нюансы согласуешь, дай мне знать. Я сегодня долго в офисе буду. Ну, скорее всего.
Олег кивнул и, снова взглянув на свои часы, убежал в офис, что-то пробубнив напоследок. Я остался на улице. Внутрь заходить желания никакого нет, поэтому закурил уже третью подряд сигарету – даже подташнивать начало. Офисная работа – болото, понял я это давным давно. Это тотальная умственная деградация и стагнация человека, как личности. По сути, пребывание в офисном зоопарке может разве что помочь научиться врать, скрывать, лицемерить и обсуждать других за их спинами, плюс умело плести интриги, да и это не у всех хорошо получается. Я уже сто лет назад пришел к выводу, что человек будет работать хорошо только в том случае, когда он будет напрямую в ней заинтересован. Например, вам дали задание на работе. С одной стороны, вы его запросто сделаете за день, но с другой, какая разница, сделаете вы его за день, или за неделю? Денег вам заплатят столько же, так ещё и могут сверху загрузить лишней работой, чтобы не скучали. Вот и получается, что почти все наемные работники не заинтересованы в том, чтобы быстро и качественно выполнить свою работу. Они занимаются в рабочее время чем угодно, но не своей работой. И лишь когда над ними нависнет прямая угроза в виде увольнения или невыплате премии, они начинают шевелиться, чтобы после «кипиша» снова заняться своим любимым ничегонеделаньем. А саморазвитием в рабочее время особо не займешься: за чтение книжки тебя сожгут на костре, за просмотр документального исторического фильма – четвертуют, а за поход в рабочее время в музей, например, поставят на горох и выпишут с десяток ударов плетью. Поэтому весь рабочий планктон вынужден без дела слоняться по офисному пространству, убивая скуку в курилке и у экрана монитора за серфингом по бестолковым сайтам (если добрые администраторы, конечно, их не заблокируют). И о каком развитии, эволюции может вообще идти речь? Если уж мы из мыслителей превращаемся в потребителей, в жалкое подобие нас же самих образца времен Советского Союза. В своих мечтах стать, наконец, людьми, мы, сами того не ведая, превратились в животных, для которых сиюминутные блага куда важнее духовности. О жизни звезд шоу-бизнеса мы стали знать больше, чем о жизни наших детей. Мы стали похожи на тех, над кем так долго потешались – на комнатных американцев и европейцев, с их мнимой независимостью и силой. Да они раньше нам и в подметки не годились, а теперь запросто могут понукать нами. А мы и рады… тьфу, тошно. В общем, я категорически против деградации. Вот почему не сделать поощрительную систему работы? Так работают большинство менеджеров в той же Европе. Когда тебя кормят свои же ноги, твоя голова. И твое благосостояние зависит только от того, как хорошо ты поработал. Как если бы все одновременно стали официантами. Я всегда с уважением относился к этой профессии, так как это те люди, которые напрямую зависят от качества своей работы. Хорошо обслужил клиента, быстро и без нареканий? Получи хорошие чаевые! Был медлителен, ленив и неприветлив - ничего не получишь. Все справедливо, мне кажется. И пусть это грубое сравнение, зато наглядное.
Забрав из машины чемодан, направился наконец в офис. Первым делом, зашел в бухгалтерию и с ходу рявкнул:
- Так, деньги на откаты уже обналичили?
Все три бухгалтера разом подпрыгнули на своих местах. Видимо, неслабо испугались.
- Расслабтесь, шучу, - рассмеялся, – вы их ещё на прошлой неделе обналичили – я видел.
- Шутник, ёпрст. Не смешно! – отрезала одна из бухгалтерш, сидящая за столом у окна, не знаю её имени.
- Босс для моего оптовика конверт уже подписал? А то бедняга звонил, говорит, мол, детям есть нечего и все такое.
- Неплохо его детки кушают, скажу я вам, - Главбух, Зоя Михайловна скривила такое лицо, будто эти деньги она вынимала из своего кармана, а не из прибыли фирмы, – зря чемодан взял. Там небольшой конверт – в карман поместится.
Она покопошилась в ящике стола и, вытащив конверт, протянула мне. Я пересчитал, ровно двенадцать тысяч. Расписавшись в журнале хозяйственных расходов, вышел из бухгалтерии. Меня всегда умиляло, что откаты именовали не иначе как «хоз. расходы». То я расписывался за какие-то канцелярские товары, то за уборку помещений (при условии, что у нас клиниговая фирма), то за юридические услуги для несуществующего адвоката «и.п. Шниперсон И.Д.» и в таком духе. Вот почему не сделать официальную статью расходов «откаты»? Понятно, что в другой цивилизованной стране это граничило бы с шизофренией, но в нашем волшебном королевстве, где взятки начинают платить с младенчества, а весь бизнес и политика только на них и держатся, было бы совсем в тему. Да и самому государству было бы проще, так как фирмам не приходилось бы выводить эти деньги обманным путем, чтобы обналичить. Плюс откаты запросто могли бы облагаться налогом и их не пришлось бы выводить в офшоры, что обеспечило бы сохранность всей наличности внутри нашего волшебного королевства. Скажем, нужно тебе дать взятку инспектору в РосТехНадзор, так ты официально все пишешь – три тысячи долларов на взятку инспектору Степанову. А государство, скажем, с этого вычитает свой налог на откат. Это и инспектору облегчит задачу, не нужно будет передавать свои «честно заработанные» по цепочке, да и государство не останется в накладе. Я просто к тому, что коррупцию у нас искоренить в принципе невозможно, но как-то упорядочить вполне уместно. Почему бы не попробовать?
Подойдя к кабинету Веры, постучался.
- Войдите, - послышался негромкий голос из-за двери. Я вошел.
- Вер, можно у тебя чемодан оставить на время?
- Снова сомневаешься в сохранности своих вещей?
- Конечно! Времена теперь опасные. Тут глаз, да глаз за всем нужен.
- Ты куда-то уезжаешь? – она не без интереса посмотрела на чемодан, который я спрятал между стеной и шкафом.
- Да, в Мексику. Там экстрадиции нет, так что Евгений Дмитриевич меня там точно не достанет.
- Видимо, ранний подъем на тебя так действует - с юмором беда. Иди кофе попей, Слав, может проснешься.
Шах и мат, товарищи.
- Туше, Вера. Туше.
- А ты как думал. Не тебе одному в этом офисе острить полагается. Обедать сегодня идем, кстати?
- Обязательно. На голодный желудок в этом зоопарке находиться опасно для жизни.
Вера мило улыбнулась, в очередной раз продемонстрировав свои прекрасные зубы. Эта улыбка – орудие массового поражения, удар ниже пояса. Сто раз её видел, и каждый раз она не оставляет равнодушным. Застенчиво улыбнувшись в ответ, пошел на свое рабочее место покорять просторы всемирной паутины.
Около одиннадцати подъехал Вова за откатом.
- Привет, Вовчик. Как жизнь молодая? – сходу протараторил я, сев на переднее сиденье его сверкающего Ситроена.
- Хай, Слав. У меня все тип-топ. Ты бороду отрастить решил, не иначе.
Вовка мне нравится. Пусть у нас разница в возрасте лет почти в десять, в общении она не ощущается. Нет никакого напряга, неловкостей из-за разности поколений и все такое, даже наоборот – он иногда кажется мне куда моложе меня. Володя невысокого роста; стрижка, как в модном журнале последнего выпуска; всегда одет в стильный деловой костюм за пару тысяч долларов и в голубую или розовую рубашку – это уже дань моде, а также желание выделиться из общей серой массы белых воротничков. Он принадлежит к той прослойке тридцатилетних мужиков, которые регулярно стараются молодиться за просмотрами Камеди-клабов, тусовок в модных ресторанах и клубах, но в душе все это ненавидят. У таких людей боязнь признать свою старость – это фактически означает полный крах будущего и самоуничтожение. Первая волна кризиса среднего возраста. Зато в Вове нет, как мне кажется, притворства и всего этого самолюбия, граничащего с праздным идиотизмом. Он прилично зарабатывает, но старается не показывать своего материального превосходства над окружающими - довольно редкое качество в последнее время.
- Да нет, бороды я не люблю. Просто сегодня у одной своей девахи ночевал, так у нее кроме кухонного ножа бриться нечем.
- Прикольно, чо – девка с волосатыми ногами! – он стал гоготать басом, отчего машина немного затряслась.
- Ладно, Вов, хорош моих девочек стебать. Как Ленка, дети как?
- Да все замечательно. Димка в третий пошел в сентябре, а Олька только на следующий год в школу. Но в сад её не отдаем – с няней сидит дома, – он не стал углубляться в детали, что очень разумно – мне все равно его дети не особо интересны, спросил скорее для проформы. Тут он задает вопрос, которым поставил меня в тупик, одновременно рассмешив: – Ты то ещё не думаешь завести?
- Боже упаси! – я сплюнул трижды и постучал по голове, – мне рано – я ещё сам ребенок. Да и у меня ещё столько женщин впереди! Ну какие тут дети? Ладно, вернемся к нашим баранам: тут у нас в конторе возникли определенные трудности с оплатой наличкой. Я о твоей комиссии. Контора типа переходит на прозрачную деятельность и все такое. Откаты больше не в моде.
- Да какая херня – другие конторы дают. – Вова улыбнулся, потом снова нахмурился - видимо, он сильно на эти деньги рассчитывал.
- Дослушай до конца. Короче, всем не дают, а для тебя я выбил. Долго с директором говорил, аргументы там разные, доводы, уговоры, понимаешь. В итоге, он сломался. Единственное, что теперь не десять процентов, а семь с половиной. Они вообще ни в какую не хотели на мировую идти, даже акционеру звонить пришлось.
- Слав. Я настолько привык с тобой работать, что мне нет принципиальной разницы, семь, или десять процентов. Тем более, что это ведь далеко не основной мой заработок, а приятное дополнение нашего сотрудничества. Так что мне все равно. Я беднее не стану, ваша контора богаче не будет. Все нормально.
- Конечно, дружище, - я улыбнулся и вытащил из кармана конверт - в нем ровно девять тысяч.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2014/03/26/174