Эпистола
Друг мой сердешный, дорогая Верочка! Вот уже четвёртый месяц, как мы с тобою расстались. Веришь ли - каждый прожитый без тебя день кажется мне длиннее в 18 раз. Ma parole!
Жизнь моя тянется неизмеримо-однообразными днями, и только воспоминания о тебе скрашивают мое существование...
Помнишь ли, каким отменным здоровием отличался я? Старую грушу в парке твоего oncle отряхивал я, бывало, с одного удара. Как ты смеялась тогда! Как мы были веселы и беспечальны, ma chere amie! Нынче же я стал недомогать…
Le docteur, monsier Вышкварковский намедни смотрел меня и объявил, что сие - следствие загустения жидкости в головных жилах, и настоятельно рекомендовал разжижать ея вишнёвою наливкою пополам с касторкою. Вот и приходится мне принимать наливку по 18 раз на дню. Дни от этого становятся длинее, и разлука с тобою кажется мне многократно горше!
…Я уже почти позабыл твою милую улыбку... А после семнадцатого приема наливки совсем не могу сосредоточиться на воспоминании о твоем игривом локоне...
…Но ярко помнится мне, как играла ты на фортепьянах в имении у твоего oncle, а я перелистывал тебе ноты, касаясь при этом твоих волос своею бакенбардою. Ах, милое время! А как было мило и смешно, когда твоя tante, задремавши от Гайдна, падала с кресел, и Мимишка бросалась облизывать ей лицо!
Мой вестовой Авенир, как ты помнишь, был выигран мною в стукалку у твоей милой tante. И нынче только его унылое лицо с вечно раздутою флюсом щекою напоминает здесь о тех днях, что мы провели с тобою тогда в Подлопухине.
... Рardonne moi, пришлось прерваться на восемнадцатый прием снадобья... Да, все же Авенир - милейшее существо, несмотря на флюс... Да я и не смотрю... Научил его обращаться ко мне "пупсик", как ты говорила мне нежно, удаляясь в свои апартаменты... Ну зачем, милая, ты уговорила меня предпринять это путешествие "для дальнейшей карьеры и нашего взаимного счастья"? Есть у меня дурное предчувствие, что останусь я среди этих торосов и эскимосов навечно... Разве что ты уговоришь Александра продать Аляску американцам... Прошу тебя, Верочка, сделай это на ближайшем же балу! Тебе ведь стоит лишь разок взглянуть на него своими глазами Лорелеи – я-то знаю... и почти помню…
…А то в этом безумно-фантасмагорическом окружении рассудок мой изнемогает... И молча гибнуть должен я...
Остаюсь навеки твой George.
PS.Вообрази, местные аборигены называют меня: Унаахтьюк-кеевекен- хаоно-тоо. По-русски это будет: Шатающийся Лось с Глазами Совы. Ну не дикари ль?
Эпистола ReRe
Милая, милая, бедная моя Верочка! Что сталось с тобою? Стоило ненадолго оставить тебя одну, как ты тут же поддалась порывам своей неопытной души! Mon die, что ещё за Атлетов? Понимаешь ли ты, что это не дворянская фамилия? Какой-нибудь попович или купеческий сынок, из "новых господ". Ах, говорил я Александру - поторопился он с этими реформами. Подумать только - какую шваль теперь в кавалергарды берут!
И почему он живет в вашем флигеле - ведь ты же клялась, что милый уютный флигель будет ждать меня?!
...С грушей тоже неловко как-то получается...
А не бросить ли мне Аляску с ее эскимосами и не явиться ли пред твои чудные глаза в самом недалеком будущем?
Атлетову точно не поздоровится...
A propos, здоровие мое, по получении твоего письма, в одночасье совершенно поправилось. Вышкварковский теперь полностью оправдывает свою фамилию, ибо я приказал посадить его в холодную и содержать на рационе из присланных тобою пастилы и касторки.
Да, верно ли я понял из твоего письма, что ты не принята нынче при дворе? Ma pauvre fille, вот до чего доводят эманципе и суфражистские идеи! И – о, ужас - не связалась ли ты с этими кошмарными "народниками"? Quelle maleur! S-est une betisse, et rien de plus!
Решено! Еду сей же час. Жди меня, Верочка, в ближайший понедельник декабря.
Навеки твой George
PS. Тут ко мне приходил местный купец, из русских, приносил какие-то грязные камешки, найденные им в ручье. Утверждает, что это золото! Зовут его, представь, Евстафий Атлетов! Я приказал его высечь! А камешки подарил американскому консулу - пренеприятнейшему типу. Пусть думает, морда американская, что я его озолотил!
(август 2009)