Отрывок из книги "ШАЛОМ, КАКТУС!"
Израильтяне часто совершают м и ц в у . Некоторые из них так стараются угодить богу, что входят в спортивный азарт и засчитывают каждое доброе дело как лишнее очко в их личном зачете. Одна из форм мицвы - участие в репатриантах. Денег взаймы вы, скорей всего, не получите, зато вам подарят уйму советов, а возможно и замолвят за вас пару словечек мелкому хозяйчику - уж он-то знает, как обращаться с подобной рабочей силой. Такой вот оказалась и моя соседка - тучная марокканка, имеющая беспечного смазливого сынка-альфонса, но вознамерившаяся пристроить на работу именно меня. Поначалу я лишь отмахивалась от ее услуг, но альтруистка становилась все назойливей и я, скорее чтобы избавиться от надоевшей опеки, решила-таки посетить некую типографию, в которой якобы нуждались в человеке, знакомым с компьютером и умеющим перевести с языка предков на великий могучий.
В типографии меня встретил ее хозяйчик - шустрый узкоглазый б а х у р ч и к . Он провел меня к компьютеру и пожелал проверить, действительно ли я знакома с этим агрегатом. Я набрала подсунутый мне текст, а также лихо сходу совершила иврит-русский и русско-ивритский перевод. По мере моего тестирования хозяйчик становился все задумчивей. Под конец он сослался на неотложные дела и заявил, что даст мне ответ позже, вечером, и осведомился, где я живу. Не чуя подвоха, я сообщила ему свой домашний адрес и удалилась.
А вечером он действительно нарисовался. Грустно скосив глаза, он поведал, что, несмотря на мои способности и навыки он не может подыскать мне вакансии... но есть один шанс! - тут его глаза и вовсе полезли в разные стороны - если я соглашусь работать вечерами и к тому же буду паинькой!
А мама еще угощала его арбузом! Жаль, арбуз был уже съеден, а не полетел вслед озабоченному проходимцу. Поспешно выметаясь из нашего дома, этот урод успел каркнуть, что я еще одумаюсь, а он вернется.
Эту историю, как все неприятное, я постаралась поскорее выбросить из головы, не подозревая, что продолжение будет еще веселее.
Как-то, вернувшись из Беэр-Шевы домой, я нашла родителей в странном состоянии, причем мамина подавленность никак не вязалась с возбужденностью папы, бегающего от стены к стене.
Бросившись к ним с расспросами, я выяснила, что в мое отсутствие в дом вломились двое здоровенных полицейских. Блюстители порядка заявили о своем желании произвести у нас обыск. А что ищут-то? Как что - то, что Джулия украла, а именно очень ценные дискеты одной уважаемой городской типографии. Поэтому подвиньтесь-ка и не надоедайте глупыми вопросами. Крыша у несчастных родителей начала понемногу съезжать: А ордер?.. - лишь слабо пискнули новые репатрианты (месяц в стране). На что им основательно и серьезно втолковали, что изобразить ордер - раз икнуть, но в таком случае легкое дружественное копание в личных вещах будет заменено на перепахивание всего имущества с непременным вспарыванием перин и подушек. Сцена происходила в присутствии соседки - добровольной переводчицы, заходящейся от восторга по поводу скандала и своей важной роли в нем. Напуганные родители в шоке наблюдали за перетряхиванием нижнего белья, и пришли в себя лишь после ухода бравых полисменов. Вот такой забавный рассказ я услышала, а в придачу получила клочок бумаги, на котором по петушиному нацарапали: “Джулии. Явиться в полицию.” - вызов, значит, такой официальный получила.
Вот с этим-то “вызовом” я назавтра и поехала в беэр-шевскую полицию: посмотрите, мол, чем ваши офакимские коллеги занимаются. Записку долго передавали из рук в руки, а потом заявили, что такого быть не может. Да вы что! Без ордера? Обыск? Одно из двух: или это были не полицейские, или они пришли с другой целью: побеседовать, например, по душам и ничего более. Поэтому идите спокойно в свое отделение - вот увидите, это недоразумение!
Успокоившись, я направилась в родную м и ш т а р у и поведала, что вчера какие-то шутники произвели у нас несанкционированный обыск. На меня как-то странно посмотрели и послали к какому-то офицеру, которому пришлось снова излагать суть прихода. Этот последний вообще уставился на меня тяжелым взглядом, а затем пригвоздил к стулу невинным вопросом: “Ну и где дискеты?”
Напротив меня развалился в небрежной позе один из верзил-полицейских, покусившихся на мою частную собственность! Я принялась ерзать от негодования, а тем временем мой собеседник с издевкой осведомлялся, куда я дела похищенное - зарыла под пальмой или успела выгодно сбыть с рук? А я в свою очередь поинтересовалась, на каком основании проводился в моем доме обыск? Мне отвечали, что обыска-то и не было, а был дружеский визит на основе поступившего сигнала - ведь если бы был полноценный обыск, уж будьте спокойны, что-нибудь да нашли б! Но раз я сама нарисовалась в участке, не лишне сознаться, куда все ж таки дела эти бесценные дискеты?
В шоке от такой наглости я заявила, что лично с ним иметь дело не собираюсь и поэтому немедленно покидаю это заведение. Но тертый калач вполне владел ситуацией. Резким выкриком он пришпилил меня к стулу: я задерживаюсь до выяснения обстоятельств! Он хотел по-хорошему. Он сочувствует новым олим, совершающим в процессе нелегкой абсорбции мелкие кражи. Он даже готов закрыть дело, если я, наконец, благоразумно расколюсь. Мне следует лишь расписаться вот здесь и здесь - и лети беззаботной пташкой к своему семейству...
Взяв себя в руки, я попыталась изложить этому пеньку в погонах, как было дело. Зевая и явно не веря ни одному моему слову, он заносил мои показания в протокол. Оживился лишь в месте, где мне предлагалось работать по вечерам в роли паиньки. Его глазки цвета полуденной сиесты пробудились от мелькнувшей мысли, и он оведомился «а не переместиться ли нам в соседнюю комнатенку выпить кос кафе в более непринужденной обстановке?» Мрачно выслушав мои негодования по поводу некоторых наглецов и всех сортов кофе, мой мучитель с притворной скорбью сообщил, что мне сильно не повезло. Дело в том, что нашлись свидетели моего преступления, и если я продолжу глупо отпираться, он пригласит сюда десятка полтора честных граждан, которые в ту минуту случайно находились в непосредственной близости от места происшествия. К тому же я проявила еще одну оплошность: наследила своими пальчиками, где только возможно и даже на коробке с дискетами! На минуту, впав в столбняк, я резонно все же отвечала, что раз уж была в этой типографии, могла и наследить, ведь я выполняла задание? и потом, откуда так уж известно, чьи это пальчики? Это чучело в казенной форме неожиданно обрадовался моему логичному вопросу: Если, мол, я сомневаюсь, он прямо здесь, немедленно снимет с меня отпечатки пальцев, хотя ему-то доподлинно известно, что пальчики там мои!
Он схватил меня за руку и поволок через коридоры и дворы в какую-то контору, где сидели и дожидались известной процедуры свежие воры и наркоманы, выловленные за очередной рейд. Оттеснив какую-то зверскую физиономию, любезный спутник вымазал мои ладони отвратительной жирной ваксой и припечатал к столу поочередно каждый палец. Беспардонно оттесненный арабский террорист уважительно и боязливо поглядывал в мою сторону, пока я пыталась отмыть омерзительные отметины со своих рук тут же, у умывальника, посреди всей этой швали.
Вернувшись к протоколу и с удовлетворением поглядывая на мои синюшные ладони, ретивый полицейский осведомился, буду ли я, наконец, делать заявление? Я печально и доверительно отвечала, что да, теперь-то конечно. Мой мучитель, от нетерпения попрыгивая в кресле, заметно ликовал: рабочий день прошел не зря! Я же тем временем, тяжко вздыхая, заявляла:
"Я, Джулия Арье, оля хадаша, сожалею, что не крала никаких дискет. В противном случае я бы давно созналась, раскаялась, и была бы отпущена хоть на время на волю, к семье!"
Впечатлившись моей упертостью, сильно разочарованный и изрядно вспотевший офицер израильской полиции сунул мне бумажку о подчинении органам порядка и отпустил “до первого вызова в участок”.
м и ц в а - богоугодный поступок
б а х у р ч и к - парнишка
м и ш т а р а - полиция