Счастье охватило её всю – от пышной волны вьющихся темно-каштановых волос до пяток в простеньких девчоночьих туфельках. Только что Волик объяснился ей в любви в дальнем уголке барнаульского сквера у темно-зеленой многолетней липы, похожей на главную новогоднюю ёлку в центре Барнаула. И они впервые нежно целуются, школьные портфели брошены как попало у ног, а потом вместе смотрят на жаркое июньское солнце сквозь ресницы и ловят маленькие «радуги».
Ах, Боже мой, какой чудесный сон! Июньское солнце бьёт в глаза через узорчатый тюль -- вчера, конечно же, забыла задернуть шторы. Волик, теперь Вольдемар Карлович, известный в городе специалист Института Травматологии и Ортопедии, уже несколько дней находится в Башкирии. Там произошел взрыв неисправного газопровода "Западная Сибирь - Урал - Поволжье" рядом с Транссибирской магистралью и, главное, много ожоговых ранений – к несчастью, встретились два пассажирских поезда, из Адлера и в Адлер, детей возили отдыхать к Черному морю. Людское головотяпство и всего лишь искра от локомотива привели к ужасной трагедии.
Эмма Михайловна встает, ставит чайник на плиту, стучит в дверь к сыну: « Карлуша, вставай!» Молчание.
-- Сынок, в школу опоздаешь!
Белобрысая лохматая голова чмокает её в щеку: « Мамуль, сваргань бутерброд!" Зашумел душ. Конечно, холодный. Карл во всем подражает отцу.
Также шумел дождь после выпускных экзаменов и папа сказал: «Ну, вот, Эммочка, молодец, что с медалью закончила. Поедешь в Н-ск, поступишь в медицинский, профилирующий экзамен – химия. Я тебя подготовлю сам". Папа, "инвалид пятой графы" и "враг народа", по причине своей порядочности не подписавший грязную клевету на своего начальника и получивший ссылку в Барнаул, блестяще знал химию. Папа столько дал тогда, что и в институте, и потом практикующий терапевт Эмма Михайловна вспоминала его с благодарностью. Но отъезд в Н-ск означал разлуку с Воликом. Это невозможно. Сказать родителям, что серьезно влюблена, она не решилась и … заболела. Слегла с высокой температурой, со страшной экземой на руках и ногах. Вольдемар приходил каждый день, приносил чудесные полевые цветы. Где он только их доставал?
Мать догадалась быстрее отца, в чем причина болезни. Познакомилась с семьей Вольдемара, очень интеллигентными приятными людьми. Они были из немцев Поволжья, высланных Сталиным в Казахстан. После двадцатого съезда оказались в Барнауле. Вольдемар также закончил школу с медалью. На двойном семейном совете решили влюбленных не разлучать, рекомендовали повременить с женитьбой -- сначала надо профессию получить. Вольдемар тоже мечтал стать врачом.
Поступили в Н-ский медицинский институт в один год. На третьем курсе поженились, на четвертом родился Карлуша, и понеслась жизнь!
Эмма Михайловна проводила сына в школу. В прошлом году Эмма с Карлом ездили в Ригу, чтобы сын прошел обряд крещения в протестантской церкви. Это была дань уважения еврейской невестки к немецким свекрови и свекру.
Надо собираться на работу, а руки не поднимаются. Почему не возвращается Вольдемар? Даже не звонит. Он же такой внимательный! Весь рабочий день прошел автоматически. Сердце ныло от тоски и нехороших предчувствий. Старалась отвлекаться. Не получалось. Домой прямо бежала.
Открывая дверь, обнаружила, что она не закрыта на ключ. В прихожей наткнулась на рюкзак. Володя! Муж, всегда такой аккуратный, спал на кровати одетый. Эмма раздела его, он даже не проснулся. Утром она попыталась его разбудить. От страшного перенапряжения он не мог говорить, опять уснул. Эмма взяла выходной. Пока все настирала, нагладила, день почти прошел. Вошла в спальню. Муж сидел неподвижно, глядя в одну точку. Она заговорила с ним, он не ответил. Эмма трясла его за плечи, гладила по лицу, целовала и только, когда она разрыдалась, он, еле разжимая губы , сказал: « Там было такое. Это невозможно забыть» Голос был осипший. От дыма.
Эмма позвонила однокурснику Диме, жившему в соседнем доме и частенько заходившему к ним в гости попить чайку, даже после утренней пробежки, с полотенцем на шее. Дима авторитетно посоветовал: «Дай ему водки!» «У меня нет. Он же не пьет!» «Сейчас приду, у меня осталось немного «Посольской». Не бойся, водка снимет стресс. Если не поможет, тогда будем лечить.» «Посольская водка» в советское время была самая чистая, без сивушных масел. Дима оказался прав. Володя стал потихоньку рассказывать. Это даже слушать было тяжело. Если даже такой опытный врач вошел в ступор, то что же говорить о раненых! Врачам, работавшим на аварии, дали на отдых три дня. Но уже к вечеру позвонил один высокопоставленный больной. Отвечала Эмма: «Вольдемар Карлович только что приехал с башкирской аварии , пожалуйста, обратитесь к другому врачу, или подождите пару дней ». Но высокопоставленный настаивал, звонил ещё и ещё. Так и пришлось Володе ехать на работу.
Вольдемара Карловича видела я всего один раз, когда он встречал свою любимую женушку в Н-ском аэропорту, а я была всего лишь её попутчицей. К стыду своему должна признать, что сначала я слушала её рассказ почти с ужасом. Слово "немец" у меня ассоциировалось со звуком колоколов над Хатынью, концентрационными лагерями, множеством свечей в музее погибших еврейских детей в Яд-Вашеме. До сих пор стынет кровь от звука этих колоколов, а в глазах стоят эти свечи. В детстве мы играли в "русских" и "немцев". "Немцами" никто не хотел быть,поэтому назначались по считалке. Но...
Высокий голубоглазый блондин нежно обнимал свою Эммочку, с пышной курчавой копной волос, и было им глубоко плевать на всех выродков рода человеческого: сталина, гитлера, бандеру и им подобных. И эти объятия были самым метким выстрелом в этих выродков.