Багровое румяное солнце клонилось к закату, бросая на землю короткие причудливые тени. Длинными они были ранним утром, до полудня. Потом исчезали – ровно в полдень. Словно немного отдохнув от необходимости отражать все в этом мире, появились опять. Без них все вокруг сразу становилось как бы плоским, лишенным объема и выразительности. Глаза слепили яркие, не приглушенные оттенками краски. В такие минуты Еве становилось особенно одиноко и тоскливо. Больше, чем ночью. О! Ночь была ее любимейшим временем суток. Она любила погружаться в царство теней, которые в бесчисленном количестве рождала подсвеченная мерцающим блеском луны и неоновыми рекламами за окном, электрическим свете бра, торшеров, светильников или огнем в камине в столовой. Предметы вокруг как будто оживали. Казалось, их отражения дышали, подергивались в неровных лучах искусственного освещения, будоража богатое воображение тихой мечтательницы. Она любила мысленно рисовать самые фантастические картины настоящего и будущего. Ей оставалось только это, поскольку жизнь обходилась с ней очень жестоко.
Ева осиротела в раннем детстве. Нет, она жила с отцом. который проявлял о ней должную заботу. Она была всегда сыта, красиво одета, с ней занимались лучшие в их городе репетиторы по музыке, хореографии, английскому языку и риторике. Родилась она в обеспеченной семье шоколадного магната. Но ее жизнь никак нельзя было назвать сладкой. Скорее, напротив. Отец отлучил ее от общения с матерью, его небогатой и незнатной первой супругой. Она работала на его заводе главным кондитером, но родом была из простой рабочей семьи. Клан шоколадных королей ее не принял. Отец вскоре женился на другой – той, что прочили ему в жены родители. В новой семье родились дети – близнецы мальчик с девочкой Юра Юля. Заботы о них легли на хрупкие плечики Евы. Мачеха не обременяла себя заботами о детях, а о падчерице подавно. Даже отец смотрел на свою старшую дочь с нескрываемым недоумением, как на тень давно забытого прошлого, которое почему-то постоянно напоминало о себе. Чувствуя это, Ева сама стала сравнивать себя с тенью – такая же незаметная, молчаливая, одинокая, привязанная к своим домочадцам… Чем не тень, которую отбрасывает предмет, рождающий ее, без которого она существовать не может? Так и она всецело зависит от своего отца. Иногда девочке безумно хотелось обрести свободу, заявить о себе, как бы обрести плоть и голос. Однако шли годы, но ничего в ее жизни не менялось.
Единственно близкими и понятными, как бы разумными существами в мире для нее оставались тени. Они жили, пока горел источник света, и исчезали, как только тот гас. Таким светилом для нее был отец. Ева любила его беззаветно как самого родного и близкого человека, научившись открыто не проявлять своих чувств.
- Вот так же и меня не станет, когда уйдет отец, - думала она, оставаясь в полной темноте.
Постепенно темнота рассеивалась. Ее заполняли причудливые очертания предметов во мраке, похожие на сказочных чаще злобных персонажей. Они ее не пугали – Ева привыкла к враждебности, с которой к ней относились домочадцы. Но их становилось больше и больше. Постепенно они, казалось, вытесняли все слабые источники света, заполняя пространство причудливыми фигурами теней и загадочными звуками. Среди них она чувствовала себя более комфортно, чем среди людей, которые не замечали ее. А Ева больше всего боялась их потерять, особенно отца, всецело покоренная его железной волей. Ей нравилось проявлять о нем заботу. Она сама готовила ему завтрак по утрам: черный кофе со щепоткой соли по-турецки, яичницу с беконом или горячие бутерброды с колбасой и сыром. Только ей в доме удавалось накормить своих избалованных братика с сестричкой их нелюбимой манной или овсяной кашей, разукрасив ее узорами из варенья и свежих ягод. С не меньшим аппетитом они поглощали бутерброды в виде забавных рожиц с волосами из тертой морковки, глазками из разрезанных наполовину оливок, с кусочком сочного помидора, изображающем улыбку. Она увлекла детей игрой теней, рассматривая вместе с ними отражение скомканного листа бумаги на стене, угадывая в них очертания животных или предметов. Ева очень любила близнецов, хотя ей не доставалось и сотой доли заботы, внимания, ласки и любви, которыми те были окружены. Но Юра и Юля были продолжением ее божества, ее отца, частички ее самой. Как можно было их не любить? Дети единственные в доме шоколадных магнатов, кто был искренне привязан к Еве.
Мачеха была не в восторге от их дружбы: падчерица, хоть внешне была очень похожа на отца, все же напоминала ей о прошлом сильном увлечении своего мужа, которое заставило его пойти против воли своей семьи. В итоге клан все-таки одержал победу. Неравный брак был разрушен, чувства неугодной невестки растоптаны и убиты. Однако плод той любви постоянно маячил перед глазами, не давая забыть то, что очень бы хотелось предать забвению.
О родной матери Ева ничего не знала, запретив себе тосковать по ней, чтобы не расстраивать отца, понимая, что ничего уже не изменить. В родительском доме никто ничего не мог ей рассказать. Впрочем, если бы и мог – не стал бы. Эта тема была под запретом. Оторванная от связующего ее с отцом звена, она чувствовала себя лишней среди домочадцев, утешая себя мыслью, что тени не выбирают, что отражать, как дети не выбирают родителей. Ее не замечали, воспринимая проявления ее заботы как нечто само собою разумеющееся, словно тень дерева в жаркий день, которая дарит комфорт и желанную прохладу.
Однако чем старше становилась Ева, тем невыносимее для нее оказывалось положение в семье фактически на правах прислуги, гувернантки, приживалки. Она все чаще задавалась вопросом – а был ли дом отца для нее родным? Непросто неприметной тени обратить на себя внимание. Если только исчезнуть… Здесь она навсегда обречена смиренно исполнять капризы и прихоти своих более счастливых и самодостаточных домочадцев. О том, чтобы создать свою семью, выйти замуж, родить детей и обрести счастье, она не думала.
Вопросом замужества ненавистной падчерицы не на шутку задалась мачеха, не чаявшая избавиться от тени прошлого своего мужа. Она подыскивала выгодную партию для старшей дочери своего супруга от первого брака: все-таки та была членом их семьи. Нужно было хотя бы внешне соблюсти приличия. К тому же, замужество падчерицы могло стать удачным бизнес-ходом, так как давало возможность породниться с влиятельными людьми и расширить таким образом круг полезных связей. А что Ева? Да кто собирался ее спрашивать? Ее предназначение в этом мире – следовать тенью за своим супругом. И то – если позовет.
Однако случилось непредвиденное – падчерица влюбилась. И совсем не в того, кого мачеха с отцом прочили ей в мужья. Юная девушка увлеклась охранником отца – статным и крепким юношей без гроша за душой. Оказалось, они любили смотреть и пересматривать те же фильмы, читать те же книги, слушать ту же музыку… Даже пристрастия в еде у них оказались похожими. Ей впервые в жизни показалось, что ее новый друг Андрей был ее тенью. Или наоборот… Неважно – они действительно были как бы зеркальным отражением друг друга.
Ева не догадывалась о матримониальных планах своей мачехи, которые полностью разделял ее отец. Однажды, вернувшись домой после прогулки с возлюбленным, она застала в гостиной отца и незнакомого импозантного господина, который одарил ее пристальным, оценивающим взглядом. Так рассматривают товар, прежде чем его приобрести. Непривыкшая к вниманию окружающих девушка, растерялась и покраснела, не зная, чем вызван такой неприкрытый интерес к ее скромной персоне.
- Знакомься, дорогая моя, это господин Миловидов Станислав Николаевич, - так отец представил ей незнакомца, - Это мой самый лучший компаньон в столице, хороший друг и, я надеюсь, будущий зять. Да-да, моя девочка, ты уже выросла и тебе пора позаботиться о своей семье. Станислав Николаевич намерен сделать тебе предложение руки и сердца…
- Но… Он же совсем меня не знает… - тихо проронила Ева, впервые забыв о том, что у тени нет права голоса.
Для привыкшего к полному повиновению дочери шоколадного короля и этот тихий невинный протест прозвучал неожиданно громко.
- Повторяю, тебе пора позаботиться о своей собственной судьбе, а лучшей партии, чем Станислав Николаевич, не найти, - сурово одернул он дочь, и, смягчив резкий тон, продолжил мягче, обращаясь к потенциальному зятю, высокопарно извиняясь за поведение старшенькой, словно той не было в комнате, - Молода еще, глупа и наивна…. М-да… вся в мать, вся в свою непутевую мать…
Ева впервые в жизни услышала упоминание о своей маме из уст отца, но в таком нелестном для нее свете. Для нее стало неприятным открытием, что он не любит и никогда не полюбит ее, потому что она дочь ненавистной, нежеланной первой жены. Сейчас он жаждет избавиться от нее, как от ее матери в свое время. Почему же тогда он от нее не отказался сразу, когда она была еще маленькой? Лучше бы она совсем не знала его, чем видеть и болезненно переживать равнодушие близких. Его она еще могла вынести, но никак не неприязнь! Ее, словно солнце в зените, переполняли сильнейшие эмоции. Со слезами на глазах она выскочила из комнаты и, спотыкаясь, понеслась прочь из враждебного к ней дома, подчинившись спонтанному чувству, движимая одним желанием – не находиться больше в этой душной, богато обставленной комнате, исчезнуть из этого дома, где она всегда была и всегда будет лишней.
Андрей случайно увидел возлюбленную рыдающей в саду, в тенистой, увитой плющом деревянной беседке. Ева любила здесь бывать. Здесь они провели вместе немало времени, которое летело незаметно за интересными беседами о новом фильме, книжной новинке или привлекательности того или иного классика. Это было обычно бывало позже. Они недавно расстались. Ева торопилась домой к обеду, на который никто не имел права опаздывать. так было заведено в ее семье. И вот несколько минут спустя она снова здесь, и в таком неприглядном виде. Антикварные часы с маятником в столовой чинно отбивали полдень. Зареванная девушка с растрепанной прической, слегка вспухшим от частых всхлипываний носиком показалась влюбленному в нее юноше прехорошенькой. Ева была такой беззащитной, родной, близкой… Андрей попытался ее развеселить.
- Ты, как сказочная Золушка, сбежала с бала от коронованного жениха, - улыбнулся он, присаживаясь рядом на скамейке в беседке, - Причем, умудрилась потерять сразу обе хрустальные туфельки и перепутала, что сейчас полдень, а не полночь…
Ева через силу улыбнулась в ответ, оценив шутку возлюбленного и его стремление ее развеселить, но тут же разрыдалась еще больше.
- Ты даже не представляешь себе, насколько ты близок к истине, - всхлипывая, она рассказала другу о недавнем разговоре с отцом. Вернее, о монологе, потому что ее никто даже слушать не собирался, - Я на самом деле убежала из дома от жениха, которого отец с мачехой сватают мне в мужья. Старого, скучного, чопорного и такого же мне чужого, как и они сами. Никого не волнует, что я его совсем не люблю… Да и он тоже. Смотрел на меня как на товар в посудной лавке.
- М-да… ситуация… - озадаченно протянул Андрей, мрачнея с каждой минутой, - Что делать собираешься? Дашь согласие?
- А что ты мне посоветуешь? – с надеждой в голосе спросила его Ева.
- А что я? Решать-то одной тебе! Предложение выйти замуж, можно сказать, поступило. Жених богат, красив и перспективен… - Андрей, казалось, не собирался щадить чувств своей возлюбленной, полагая, что она, как всегда, подчинится несгибаемой воле отца.
- Но я его совсем не знаю… - еле слышно произнесла Ева.
- До свадьбы еще есть время. Познакомитесь… - язвил охваченный ревностью влюбленный.
- Как ты можешь? До какой свадьбы?! Я еще не дала согласие…
- Вот видишь – «еще»… - поймал ее на слове Андрей, - Значит, дело времени.
- Действительно, какая разница, чьей тенью быть – отца или мужа?! Моя судьба – подчиняться другим… Ведь я такое же ничтожество, как и моя мать… - в голосе Евы было столько горечи и отчаяния, что Андрею стало ее жаль.
Молодой человек постарался ее по-своему успокоить. Надо было убедить ее в том, что она ошибается.
- А кто тебе сказал, что твоя мама – ничтожество?! – возмутился он.
- Отец… Только что… До сих пор звучит в ушах его высокомерное «такая же непутевая, как мать…»… - снова расплакалась Ева.
- А ты не допускаешь мысли, что твой отец не прав?! – обратился к ней Андрей.
Девушка удивленно вскинула на него свои серо-зеленые глаза феи. Она привыкла думать, что отец не может ошибаться. Никогда! Ни в чем!
- Подумай сама, чем ему могла не угодить твоя мама? Тем, что была из небогатой простой семьи? Так и я не царских кровей! И что? Я разве от этого хуже других? – поток вопросов, которыми ее осыпал собеседник, перевернул мировоззрение Евы, и она впервые усомнилась в правоте отца.
- Действительно… Ты лучший! - только и нашлась ответить на это она.
Андрей продолжал:
- Ты неприятна отцу только тем, что напоминаешь ему ту, о ком ему больно вспоминать. Не потому ли, что он в глубине души чувствует себя виноватой перед ней? И если ты похожа на маму, то она должна быть удивительной женщиной. Я, например, не знаю никого добрее, заботливей, милосердней и трудолюбивей, чем ее дочь, то есть ты!
Ева все еще смотрела на него с сомнением, которое он окончательно разрушил, продолжив свою речь:
- Отцу, вернее, когда-то его семье, пришлось не ко двору простое происхождение твоей мамы. И все-таки было, значит, в ней что-то такое, что его изначально привлекло?! Однако это ему не помешало настолько невзлюбить несчастную, чтобы лишить ее счастья воспитывать собственную дочь? Ведь это жестоко, тебе не кажется?
- Да, но мама и сама не проявляла особого желания меня видеть… - Ева попыталась объяснить оправдать жестокость отца, но настолько неуверенно, что и сама себе не поверила.
- А ты не допускаешь мысли, что ее просто не пускали к тебе? – прервал ее Андрей, - Усадьба ваша под охраной. Постороннему не проникнуть. Сначала они растоптали чувства твоей мамы. Теперь вот с твоими никто считаться не думает…
- Прекрати! – взмолилась Ева.
Молодой человек замолчал, понимая, что причиняет возлюбленной душевную боль своими речами. Его успокаивала мысль, что ей необходимо проглотить эту горькую пилюлю, чтобы раз и навсегда излечиться от привязанностей, которые не дают ей возможности обрести собственное счастье.
- Что же теперь мне делать? – тихо спросила она.
Ее солнце, ее отец, перестало ей светить с этой минуты. Открытие, которое она сделала для себя благодаря Андрею, затмило все вокруг. Весь мир словно поглотила темнота. Неважно, что ярко светило жаркое полуденное солнце.
- Ты можешь выйти за меня замуж, например… - предложил ее возлюбленный.
- Шутишь? А мне вот не до шуток… - Ева снова чуть не расплакалась.
- Я серьезен, как никогда, - отверг ее предположения молодой человек, - Ведь сейчас решается не только твоя, но и моя судьба тоже. Я могу стать либо самым счастливым, либо самым несчастным человеком в мире. Моя судьба в твоих руках – как решишь, так и будет!
Слезы высохли на прекрасных глазках его очаровательной собеседницы. В них впервые в жизни вспыхнули искорки огня, который люди называют любовью.
- Ты делаешь мне предложение?! – изумленно и радостно спросила она.
- Самое настоящее! – заверил ее влюбленный.
- Разумеется, я согласна! – вскрикнула Ева, но на мгновение осеклась, - Но… Мне не разрешат выйти за тебя замуж…
- Если ты сама решишь связать свою жизнь с моей, кто может тебе помешать? – Андрей поник, решив, что Ева передумала, и ему не удастся сделать ее счастливой.
- Мой отец никогда не разрешит мне выйти за тебя замуж. Ты его еще не знаешь. Он… Он просто запрет меня в моей комнате, а потом под конвоем других охранников спровадит меня в ЗАГС с этим ужасным Миловидовым… А тебя в лучшем случае уволит, - личико Евы перекосилось от ужаса и отвращения.
Андрей, заметив это, улыбнулся:
- Чем же этот Миловидов так ужасен? Вроде бы фамилия такая… приятная…
- Тем, что такой же, как отец – жестокий, равнодушный, циничный, - пояснила его несостоявшаяся невеста.
- Значит, тебе опасно для твоего психического здоровья возвращаться домой, - сделал вывод Андрей.
- Что же мне теперь делать? Куда идти? – ноги Евы подкосились, и она бессильно опустилась на лавку.
- Ко мне! – предложил счастливый соперник Миловидова, - Ты же согласилась стать моей женой.
- Да, но… - Ева все еще не решалась сделать решительный шаг.
- Никаких «но»! – отверг всякие сомнения Андрей, - Одежду я тебе куплю. Ты начинаешь новую жизнь, и старым вещам в ней нет места!
Ева улыбнулась, выдохнула с облегчением, обняла своего возлюбленного, перевернувшего всю ее жизнь, а он скрепил их устный договор всегда быть вместе долгим страстным поцелуем.
Андрей вывел невесту из беседки, и медленно повел ее к выходу из усадьбы, делая вид, что они прогуливаются, как обычно. У него были ключи от боковой калитки, через которую влюбленные покинули утопающий в тени вековых деревьев дом, который так и не стал для Евы родным, несмотря на то, что она здесь родилась и выросла.
В этот день домочадцы не дождались Еву с прогулки. Вместе с ней исчез и молодой охранник, а проведенное отцом Евы частное расследование установило связь между этими двумя обстоятельствами. Стало очевидно, что молодые люди бежали вместе. Как ни странно, бегство Евы никого в особняке не расстроило. Мачеха вздохнула с облегчением: о прошлом больше ничего не напоминало. Отец в очередной раз с горечью произнес:
- Гены… Вся в мать, вся в мать… Как волка не корми…
Но что-то нарушилось во внутреннем порядке этого дома. Главе семьи вдруг перестал нравиться кофе, который готовила для него новая кухарка. Он находил его то слишком крепким, то слишком сладким, то, напротив, чересчур горьким… Близнецы капризничали, не желая лакомиться кашами. «А вот Еве каким-то непостижимым образом все это легко удавалось… - удивлялась мачеха, - но все-таки хорошо, что она ушла…»
Больше всех радовалась обретенной свободе сама Ева. Благодаря помощи Андрея она нашла свою маму. Все оказалось так, как он предполагал: ей не разрешали видеться с дочерью. На скопленные деньги женщина открыла свою кондитерскую в родном провинциальном городке. Дела пошли хорошо. Потом – кофейню, потом – ресторан. Только личного счастья у нее не было. Работой она топила свою тоску и боль, и всю жизнь тешила себя надеждой на встречу с дочерью. Мечты сбываются – Ева ее нашла. Удивительно, но она переняла мамины кулинарные таланты, не зная ее, и стала ей первой помощницей.
- Как преображает людей любовь! – не уставал восхищаться возлюбленной Андрей. Прежнюю неприметную девушку, на которую он почему-то когда-то обратил внимание, было не узнать.
Скучала ли Ева по отцу? Немного… Как тень скучает по источнику света. Впрочем, она сама теперь светилась изнутри. Ее большие серо-зеленые глаза лучились счастьем и любовью. Она ходила легко и быстро, словно парила в воздухе, радостно улыбаясь собственной тени, которая следовала за ней повсюду, охраняя покой и благополучие своего светила.