Это произошло совсем уж в те далекие времена, когда мы были очень и очень молоды, выносливы, жизнерадостны и жадны до приключений. Нас было трое друзей, упругих и эластичных, один симпатичнее и обаятельнее другого и собачка, умудренная, сбитыми на горных тропах лапами, фокстерьерша. С утра мы выбежали из Золотой долины, что на Кузнецком Алатау. Погода испортилась надолго, шел проливной леденющий дождище. Промокшие до спинного мозга, мы скакали по тропе без остановок, и скоро стало ясно, что в таком темпе мы успеем сегодня пробежать эти пятьдесят с лишним километров, выйти в Лужбу и уехать на последней электричке. Однако, такое влажно-мокротное замерзание организма способствует пробуждению в нем фантазий о тепле и комфорте. Творчески развиваясь, эти фантазии обязательно упрутся в тупиковое, безграничное тепло женского тела. Вот и мы, хлюпая полными сапогами воды, мечтали промеж собой о том, как бы нам бы встретилась бы сейчас бы палатка. А в палатке бы скучали бы три девушки. И пригласили бы они нас согреться и отдохнуть. И напоили бы нас горячим чаем. Нет, лучше бы водкой, ну и так далее. В итоге домечтались до того, что мы бы якобы девушкам сказали бы: «Извините, девушки, мы спешим, нам некогда»,- и пробежали бы мимо.
Не успели мы поставить точку в своих сладко-теплых грезах, как на подходе к ручью Высокогорному наскочили на палатку. Возле палатки топчутся две «девушки» лет сорока пяти в прорезиненных плащах с колпаками. Одну девушку мы успеваем хорошо рассмотреть. Крючковатый нос, блёклые глаза, впалый рот с тонкими губами. Избушка на курьих ножках ей бы подошла. При девушках крутится здоровый псина – ризеншнауцер. Проходя, мы, как принято, здороваемся. Кобель их тут же увязывается за нашей фокстерьершей. Друг кричит: «Придержите своего кобеля, у нас сука течковая». Девушка, застенчиво улыбаясь беззубым ртом, игриво отвечает: «А мы тоже течковые, хи-хи». ...Извините, девушки, мы спешим, нам некогда.