1.
Каждое лето Леха Назаров отдыхал у бабушки в деревне Небылицы в Новгородской области. Располагалась деревенька на берегу одного из многочисленных озер Валдайской возвышенности, блестевших овальными блюдцами среди сосновых лесов и зеленых лугов. На дворе стоял застойный 1974 год, но немногочисленный деревенский народ в ту пору никакого застоя вовсе не ощущал. Деревенская жизнь лениво текла среди этой зеленой тишины, нарушаемой только мычанием деревенского стада на вечерней и утренней зорьке.
Леха, с рождения каждое лето прибывающий в Небылицы, хорошо был знаком со всеми деревенскими хулиганами, и даже во многом был у них предводителем и инициатором многих проказ и предприятий. Деревенские пацаны в начале каждого лета ждали его приезда и радовались встрече, в предвкушении совместных приключений.
Дни проходили либо на рыбалке и купании в озере Круглом, либо в блужданиях по лесу с попутным разорением гнезд и поеданием черники, брусники и малины. Собиранием этих ягод для заготовки на зиму, занимались девчонки, потому что мальчишки с этим делом категорически не справлялись. И как видно, это разделение труда традиционно происходило из древних языческих времен. А вот грибы Леха с закадычными дружками, своими ровесниками, Юркой Тарабариным, Петькой Урбаном и Витькой Скрябиным, собирать очень любили. Искать присыпанные хвоей бе-лые грузди или маслята, куда интересней, чем, не разгибаясь черпать совком, набившую оскомину ягоду.
Деревня еще не начала приходить в упадок. Десятка три крепких частных хозяйств с множеством скотины, да отделение колхозной фермы и соответственно колхозное стадо, чуть больше частного. Центральная усадьба колхоза «Красный холм» находилась в девяти километрах от Небылиц в селе Великие Ракуши. Почему Ракуши, да еще Великие никто из местных жителей не знал, а у краеведов на этот счет было множество версий, вплоть до того, что якобы в старые времена находили там, в земле много больших морских раковин, сохранившихся с доисторического периода, когда Валдайская возвышенность была морским дном. Версия неубедительная, потому что ни один деревенский пацан пока не нашел ни одной окаменелости. Хотя уже не одно поколение юных искателей приключений еще со времен крепостного права исследовало все берега озер, все крутые и осыпные склоны. Но ни костей мамонта, ни морских раковин пока обнаружено не было.
Самая прозаическая версия этого странного названия заключалась в том, что в озере Длин-ном, на берегу которого и раскинулись Великие Ракуши, водились большие раки. Впрочем, раки водились практически во всех окрестных озерах, которых в этом озерном краю не счесть. Да и имеют разве раки что-то общее с ракушками?
Уже в последние годы уходящего двадцатого века появилась вовсе нелепая, но ставшая очень популярной версия, будто Ракуши есть, то древнейшее место, где еще более древний языче-ский Бог Ра имел свой Куш. То есть место, где древние славяне и финно-угры совершали свои об-ряды и жертвоприношения. И всякие странные личности, искатели паранормальностей и подлин-ного язычества стали шастать по окрестным лесам ставить там идолов и устраивать возле них свои шабаши.
При этом, почему-то ни у каких краеведов не возникало вопросов по поводу еще более за-гадочного названия Небылицы. А между тем, Леха Назаров, когда подрос, спрашивал об этом и у бабушки Оли, и у дедушки Павла Афанасьевича. Вразумительного ответа он от них не получил, но бабушка посоветовала спросить у соседа, деда Харлампия, который был намного старше его родного деда Паши. Интерес к таким лингвистическим и историческим вопросам у Лехи возник в самом раннем возрасте Может быть, оттого, что мама часто читала ему на ночь русские былины про Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алешу Поповича.
Соседский дед Харлампий имел редкое отчество – Треандофилович и обычную фамилию Евсеев. Рождения он был 1879 года. В революцию он был уже взрослый мужик, и даже сын его погиб в Гражданскую войну. Этот факт больше всего поражал Лехино воображение. Дед Харлампий был небольшого роста, сухонький старичок с прозрачными, выцветшими от времени едва голубыми глазами и круглым носом, который был похож на большую бородавку посреди лица. Имел нечесаную седую бороду, ходил и зимой и летом в валенках, протертом и выгоревшем до дыр се-ром суконном пиджаке и заскорузлой шапке, из-под которой торчали нечесаные седые пакли волос.
Был он очень общителен и довольно подвижен, пребывал в здравом уме и твердой памяти, постоянно курил махорку и каждую фразу заканчивал присказкой: «Так, тры манды на пятак», произнося «тры» вместо «три». Родных у него никого не осталось – всех пережил неунывающий дед.
Еще совсем в раннем детстве, слушая бабушкины сказки, Леха представлял старичка-лесовичка именно дедом Харлампием.
Колхоз выделял деду дрова. Красавец и весельчак, шофер Ванька Сорокин привозил ему машину березовых стволов и вываливал у ограды. В пилке бревен и колке напиленных чурбанов деду помогала почти вся деревня. Больше всех этим летом пилить пришлось Лехе с друзьями. Па-цаны с непривычки быстро уставали от двуручной пилы и часто менялись. Попыхивая самокрут-кой, подходил дед Харлампий, брал пилу и начинал пилить сам с кем-нибудь из мальчишек. Древ-ний, легонький, в чем душа держится, дед пилил по очереди со всеми мальчишками, не отдыхал, и незаметно было, чтоб уставал. Лешка менял руки, затем Лешку менял Витька, Витьку – Юрка, Юрку – Петька. А дед, знай себе шуровал одной правой, гоняя вонючую самокрутку из одного уг-ла рта в другой.
- Вы рыбяты, силу из себя дюжа не выдавайте, - Учил дед, - Рука сама пущай пилит, как прялка моталка, вы о ней не думайте, быдто и нету ее. Думайте, вона про Таньку Горшееву.
И мальчишки пыхтели, пытаясь дюжа не «выдавать» силу, но руки все равно уставали, и приходилось меняться. Но день ото дня мускулы их крепли, выносливость повышалась, и работа становилась не такой уж тяжелой.
Однажды, пока Витька с Юркой пилили, Леха сидел с дедом Харлампием на бревне и завел с ним давно назревавший разговор о преданиях глубокой старины:
- Дядь Харлампий, а почему деревня наша так называется – Небылицы?
- А у нас в озере в давешние времена русалки водились, – Отвечал дед, - А когда старые люди наши рассказывали, кому ни наесть со стороны человеку о русалках, то ненашенские нашенским дюжа не веровали. Вота тебе и Небылицы.
- Ты чо, дядь Харлампий. Русалки это же только сказочные персонажи, - недоверчиво возражал Леха.
- Энто сичас, пырсонажи. И лешие, пырсонажи и домовые. А я молодым был, русалок видел взаправду, от как тебя. Да и все наши деревенские их видели. У меня дружок утоп в озере через русалку.
- А почему они только в нашем озере водились? А в других озерах, чо не было русалок?
- Да везде они жили и в озерах, и в речках, в омутах. Только не везде они людям виделись. А у нас старые люди были, привечать русалок умели.
- Зачем же их привечать, если от них люди тонули?
- Энто с дури головы молодые тонули. А старые люди были, им русалки рыбу ловить подмогали, скотину охраняли вместе с лешими.
- А куда ж они подевались, русалки? Вымерли? – пробовал ехидничать Леха.
- А хто его ведает. Могет и померли. Только после рыволюции они сразу и пропали, быдто и не было никогда.
Дед произносил: «рыволюция», и казалось, будто она зуб у него вырвала - эта рыволюция.
- А вота лешие и домовые никуда не померли. У нас в лесу, что повдоль дороги на Великие Ракуши, один леший живет. А за озером ишо один леший живет.
- И домовые есть?
- Вота те раз, домовые обязательно есть, какжи дом без домовова. Дом без домовова не бываит.
- А почему русалок не стало, а лешие и домовые остались?
- Эха, кхаа! Не знаю я, но мнения моя такая, што для них аще пока климат подходящий остался, - То ли шутя, то ли на полном серьезе отвечал дед, - Оно так, тры манды на пятак.
- А чо лешие делают?
- А ничаво не делают. Што облако на небе делает? То и леший в лесу. Есть, да и все.
- А те лешие знакомы друг с другом?
- А как же. Все лешие во всех лесах знакомые промежду собой. У их лозунг есть: «Лешие всех стран, соединяйтесь» - паясничал дед.
Лехе такой ответ показался не очень вразумительным, и он продолжал приставать к деду.
- Ну, вы скажете… Облако это же обыкновенный природный процесс.
- Ото так, тры манды на пятак. В самый глаз попал. Леший, вить он и есть самый прырод-ный прасэс.
- А домовой? Тоже процесс, как облако?
- И домовой так. Тры манды на пятак.
- А чой-то домовой бабу Олю толкал, так она аж упала. И сказала, - это домовой, балует.
- Ну и балует, бывает. А што, и облако бывает, балует. То дождик прольет после засухи, то градом огурцы побьет.
Леху такой ответ почти устроил, и он решил спросить про друга, утонувшего через русалку.
А дед Харлампий, как мысли прочитал, сам начал.
- Вота годок мой Филимон… Ночью на рыбалке показалась нам русалка, и он с дури голо-вы не устоял, напрямки побег в озеро и утоп.
- А чо, он поплыть не мог?
- Нее! Когда русалку видишь, ноги руки дюжа слабость схватывает, язык немеет. Хто в во-ду попал, то камнем на дно к лягухам.
- А ты, дядь Харлампий, чо, устоял, не побежал?
- А я как пристукнутый остался, ни рукой, ни ногой дрыгнуть не мог. Хучь тоже хотелось к русалке пойти. Мамка сказывала опосля, что ангел меня охранил. А Филька дюжа скоро на русалку соблазнился.
- Так и ангелы есть, дядь Харлампий?
- Да, говору же, все есть. Это после рыволюции ничего не стало. А так, тры манды на пятак, все оно есть.
- А почему русалки не всем показывались? – Продолжал допрос Леха.
Но дед, то ли устал, то ли не захотел отвечать на вопрос. Он вскочил с бревна и шустрее, чем обычно пошаркал в свою избу, крикнув напоследок:
- Ты бабушке скажи, чтоб прышла подстрыгла меня, а то страшнее лешего стал, все невесты разбегаются, так…
2.
Прибежал Витька Скрябин и сказал, что отец разрешил взять лодку, и сегодня можно от-правиться на ночную рыбалку.
Ночная рыбалка на щуку была долгожданным, желанным приключением, которое мальчишки с нетерпением ждали каждую неделю. На противоположном берегу озера уже давно у них был оборудован балаган из связанных ивовых стволов и крытый сосновыми лапами.
В этом месте озеро зарастало водной растительностью, и среди этой травы стояла в засаде щука. Перед рассветом щука выходила на охоту и ловилась и на самодельную блесну, и попадала в расставленные вдоль берега сетки – экраны.
Но не только ради рыбалки любили пацаны это место и эти ночи. Самое интересное было сидеть у костра, печь картошку и вести бесконечные разговоры обо всем на свете.
Засветло пригребли они на свое заветное местечко, натаскали сушняка на всю ночь, поста-вили экраны и с наступлением сумерек расселись у костра. Наварили чаю, покидали в угли картошку, принялись на прутиках жарить кусочки хлеба и сала. Разговоры велись на глубокие жизненные темы. Началось с обсуждения ремонта старого мопеда «Верховина», принадлежащего тощему конопатому Петьке Урбану. Какими-то неожиданными перескоками разговор съехал на проблему изготовления самодельных блесен из консервных банок для добычи щуки вот из этого самого озера Круглого. Следующий перескок касался Таньки Горшеевой, которая приехала в деревню к бабушке с дедом, из далекой Сибири, из города Иркутска. В Таньку в той или иной степе-ни были влюблены все деревенские пацаны всех возрастов. И даже шофер Ванька Сорокин задерживал на ней свой взгляд, и надоедал одной и той же шуткой, что не женится, пока Танька не вы-растет.
С наступлением полной темноты темы становились все глобальнее и глобальнее. Мальчишки стали вытаскивать из тайных уголков души самые свои сокровенные мечты и делиться ими с товарищами. Звезды над головой и в озере, костер под боком, что еще надо закадычным друзьям, чтобы открыть душу другу?
Юрка Тарабарин сказал, что обязательно будет летчиком.
- Я летать хочу. Как птица. Чтоб вышел из дома, взлетел, и через озеро прямо сюда щучкой – дыц, и здесь. А над лесом взлетел, и все видно сверху. И всю Землю можно посмотреть и все увидеть. Это, конечно, пока фантастика. Пока надо, хоть на самолете летать научиться. Я еще героем Советского Союза хочу стать.
- А как ты героем станешь, если войны нет, и не будет. Ты что хочешь, чтоб война была? – возражали друзья.
- А можно на Северный полюс летать и героем стать.
- На Северный полюс уже запросто летают, каждый день.
- Ну, значит, в Антарктиде можно летать, - упрямился Юрка, - на Южный полюс.
Витька Скрябин сказал, что он будет зарабатывать много денег. Чем очень озадачил друзей.
- Зачем тебе много денег? – не поняли они его.
- А лодку новую, Казанку. Купить надо? Надо. А мотор Вихрь надо? Надо. А Москвича 412 купить надо? Надо. А дом большой построить надо? Надо. А детям моим все это купить надо будет? Надо.
А было у Витьки еще двое младших братьев и две сестренки. Последняя сестренка родилась всего месяц назад. И жили они в маленьком, покосившемся домике, крытом корьем. Бегали ребятишки всегда полуголодные и босые, все донашивали за Витькой. Поэтому старший Витька был еще и в лучшем положении, чем его младшие. Отец Витькин работал скотником на ферме, а мать там же дояркой. Из ценного имущества была только старенькая деревянная лодка. Да корова с несколькими козами не давали им помереть с голоду.
- Я поэтому в Москву поеду, на инженера учиться буду, чтоб по всем машинам специалистом быть.
Петька Урбан сказал, что хочет стать путешественником.
- Таким, как Миклухо-Маклай, ну или Юрий Сенкевич. Я на всех континентах хочу побывать, всю Землю увидеть, и Индию, и Южную Америку. Я дикарей хочу увидеть, - Добавил он подумав.
Леха Назаров даже очень удивился. Такого он от Петьки никак не ожидал. Он думал, что Петька только своим мопедом интересуется.
Сам Леха не спешил высказаться, потому что много чего было ему интересно. Он на гитаре хотел научиться играть. У себя в городе Калинине во дворе все мальчишки понемногу тренькали на гитаре и пели на лавочке у подъезда, кто хуже, кто лучше. Еще он на самбо этой зимой стал ходить. Решил, что обязательно будет мастером спорта. А кем он хочет стать, вообще, он еще даже всерьез не задумывался. Он чувствовал в себе силы и способности стать, хоть кем. А сейчас он должен высказаться, свою заветную мечту сформулировать. А это оказалось не такое простое дело. Леха уже склонялся к тому, что больше всего ему бы хотелось стать путешественником. Но Петька Урбан опередил его и Леха не захотел, чтоб его мечта совпадала с Петькиной.
Между тем на небе творилось что-то невероятное. Звезды сыпались, как горох. Как только глаза мальчишек поднимались в небо, так обязательно, какая-то звезда, а то и две летели вниз и где-то, не долетая до горизонта, гасли. Атмосфера вокруг костра наэлектризовалась, завибрировала, и даже вроде гул пронесся над верхушками деревьев и с удвоенной силой отразился от поверхности озера.
Пытающийся сформулировать свою жизненную позицию Леха Назаров невольно замолчал. И остальные тоже притихли и напряглись. И тут абсолютно бесшумно, без треска веток и шуршания травы у костра возник он. Неизвестный человек.
Человек был стопроцентно городской, в щегольских туфельках, в брюках со стрелками и светло-голубой, нейлоновой рубахе с закатанными по последней моде рукавами. Но рожа его была совсем не интеллигентная, разбойничья, цыганистая, с черными кудрями и с задорными блестящими глазами, как у шофера Ваньки Сорокина.
Мальчишки от такой внезапности замерли, и екнуло у всех внутри, как-то нехорошо. С этой стороны озера ни дороги, ни тропинки, и жилья никакого нет. Очень странное появление человека, да еще в таком неподобающем ситуации виде.
Но человек смотрел дружелюбно и даже весело. Мальчишки расслабились, а человек, сверкая зубами, произнес:
- Здорово хлопцы! А, что к костерку вашему можно притулиться?
-Мооожно! - Дружно грянули мальчишки. А Юрка Тарабарин сразу же полез прояснять ситуацию:
-Дядь, а откуда вы взялись-то. Сюда только на лодке можно. Вы что прям по лесу в таких туфлях и рубахе шли? Вы заблудились, что ли?
- А картошечкой не угостите, - ушел от ответа незнакомец.
- Да берите, - стал вытаскивать из углей картошку Петька. – Вот и сала возьмите, - протянул он кусок сала.
Человек стал ловко очищать картофелину и, смачно заедая ей сало, произнес:
- Я вот случайно услышал ваш разговор, и я вас очень серьезно спрашиваю: На что вы, со-колы, готовы, чтоб желания ваши сбылись? Какую цену вы готовы заплатить, чтоб все у вас по-лучилось?
И незнакомец пристально посмотрел в глаза каждому и всем одновременно.
Повисла пауза, мальчишки молчали, не зная, что ответить. А незнакомец продолжал сверлить взглядом. Первым отозвался Юрка Тарабарин. Он решительно встал, и пламя осветило его большие глаза.
- Любую, - сказал он твердо.
Витька Скрябин тоже встал и не по годам мудро произнес:
- А мы и будем платить любую цену. Я вот, обязательно всего добьюсь.
Петька Урбан тоже поднялся, встал плечом к плечу с Витькой, посмотрел незнакомцу в глаза и, молча, кивнул.
Леха Назаров тоже хотел вскочить и подтвердить свою готовность ко всем жизненным испытаниям, но как-то подумал, что вот он и не знает точно, чего хочет. И то, что вот он, вроде, лидер компании, последним проявит решительность, как-то его остановило. Он замешкался всего-то на несколько секунд, а чернявый незнакомец уже и не обращал на него внимания, что Леху даже несколько обидело, и он уже намеренно продолжал молчать, мрачно наблюдая за незнакомцем.
А незнакомец дожевал картошку, радостно хлопнул в ладоши, потер энергично одну ладонь об другую, провел ими по кудрям снизу вверх и начал, вдруг, превращаться в умопомрачительно красивую девушку. Леха стал хватать ртом воздух, а друзья его спокойно сели к костру, поднося к углям прутики с салом. Между тем, девушка взглянула своими бесподобными глазами прямо в центр Лехиного сердца и, изящно крутнувшись, нырнула в озеро, ударив напоследок по воде акульим хвостом.
Леха почувствовал неописуемый ужас и одновременно непреодолимое желание нырнуть следом, догнать и как-то донести до красавицы, что вот и он на все готов, что он тоже сильный, что он тоже не зря. Но тело его не послушалось, оно сделалось ватным. Леха пытался подняться, но ничего не выходило, и от безысходного отчаяния он попытался закричать.
-Эээ, ты чо мычишь? – Леха почувствовал тычки в бок и проснулся.
- Ни фига себе, - Сказал Витька, - Ты всего полминуты, как засопел, и сразу мычать, как ненормальный, что страшное приснилось?
- А где мужик? – Спросил Леха.
- Какой мужик? - Переглянулись мальчишки, - Тебе мужик приснился?
- Нет, русалка, хмуро ответил Леха, все еще продолжая находиться в плену у своего сна.
- Ты разберись, русалка или мужик, - насмешливо произнес кто-то из друзей.
Между тем воздух над озером заметно просветлел. Самое время таскать щуку. Мальчишки взяли спиннинги и разошлись по берегу.
Такого клева в их жизни еще не было. Щука, как сумасшедшая хватала любую блесну, откликаясь на каждый заброс. Петька даже ради смеха продевал сквозь жабры небольшим пойманным щучкам обрывок толстой лески и отпускал. И эта щучка с леской тут же вновь лезла на рожон, и опять возвращалась в Петькины руки. Экраны тоже оказались забиты рыбой.
Возвращение в деревню с таким уловом наполняло мальчишек законной гордостью. Витькин отец одобрительно улыбался, Лешкин дед Павел Афанасьевич, сказал, что столько рыбы за одну ночь в озере Круглом еще никто на его памяти не ловил. Дед Харлампий, посмотрел на мешок со щуками, выпустил изо рта клуб вонючего махорочного дыма и произнес загадочно:
- От, так, тры манды на пятак. Рыволюция опять, вернулись оне.
3.
Прошло 22 года. Главный редактор газеты «Вечерний Иркутск» Алексей Юрьевич Назаров вечером получил телеграмму от родителей: «Скончалась бабушка Оля».
Четыре года назад умер и дед Павел Афанасьевич. Тогда Алексей Юрьевич поехать в Тверь на похороны деда не смог. Было невпроворот дел, которые, если бросишь, то совсем без штанов останешься. Да и банально не было денег на самолет.
А сейчас ехать надо. И улететь можно, и бабу Олю он любил намного больше деда, да и родителей уже несколько лет не видел.
Лететь решили вместе с женой Татьяной. Оперативно организовали билеты, в десять минут договорились на работе, и в шесть утра, невыспавшиеся уже сидели в самолете и клевали носом.
Окончив школу почти на одни пятерки, Леха Назаров решил поступать на журфак Ленинградского университета. У него ноги подкосились, когда на зачислении увидел, что в одной с ним группе будет учиться Таня Горшеева. Таких совпадений просто не бывает. Он не видел ее четыре года, и узнал сразу. Но какой же она стала красавицей. У Лешки даже во рту пересохло, и сердце чуть не остановилось. Он сразу понял, что дальше продолжать жить без нее он не сможет.
А Татьяна ни на кого другого и не смотрела. К тому же общежитская жизнь способствует тому, чтобы детская дружба в кратчайшие сроки переросла в недетскую любовь со всеми вытекающими последствиями. Скорее всего, они оба быстро поняли, что это судьба, и поженились уже на втором курсе. Впрочем, и выбора у них особого не было. Месяцев через пять у них родился сын, а на четвертом курсе у них родилась и дочь.
Алексей сам себе не мог объяснить, почему он хочет назвать сына Харлампием. Татьяна на такое экзотическое имя категорически не соглашалась, и в итоге они придумали компромиссный вариант, и назвали сына Варламом, что тоже для 1980 года было нетипично. Это был, пожалуй, первый и единственный момент их разногласий. Дочку они уже в один голос назвали Ольгой, в честь Лешкиной бабушки и Таниной мамы.
Наверное, за счет молодости, неординарных способностей и поддержки друг друга они смогли окончить университет без всяких академов. Только Алексею пришлось забросить тренировки по самбо. Он так и остался кандидатом в мастера, принеся будущие спортивные достижения в жертву семейному благополучию.
Зато семейная жизнь не мешала совершенствоваться в игре на гитаре. Он усаживал своих малюток и бренчал им свои, поначалу незатейливые мелодии. Неожиданно для себя он стал писать и исполнять песни. И скоро записи его песен стали распространяться за пределы общаги, и приобрел он некую известность сначала в Ленинграде, а затем и за его пределами.
Летом они постоянно вырывались вместе с крошечными детишками побродяжить по Карельскому перешейку. И исходили с рюкзаком палаткой и гитарой его за годы учебы вдоль и поперек. Успели побывать на Соловках, полазить по Крымским горам, и поучаствовать в Грушинском фестивале. И дети росли в таких условиях крепкими и смышлеными.
По окончании университета они с Татьяной вполне могли остаться в Ленинграде, могли уехать в Тверь, но Алексей, даже вопреки Татьяне, настоял на Иркутске. Татьяна даже слегка по-жалела о том, что много рассказывала про Байкал, Ангару и Хамар-Дабан. А тут еще БАМ. Остаться в стороне от этой темы такие романтики себе позволить не могли. Трудности их не пугали.
Поначалу здорово помогали Танины родители, а со временем и сами они на ноги крепко встали. Жизнь в Сибири Алексея захватила, скучать было некогда. Много приходилось ездить по БАМу, писать очерки. Он быстро влился в Иркутский клуб самодеятельной песни, а скоро стал и его лидером.
Вместе со страной пришлось пережить перестройку с разоблачением всего и вся; развал СССР, политическую борьбу, бандитский беспредел и передел всего и вся. Газеты открывались, заполняя информационную среду грязной желтизной, и закрывались, выполнив политический заказ. Некоторые коллеги Алексея сгинули бесследно в этом бурном времени. Но Алексей сумел пройти горнило этих тяжелых времен, не изменил профессии, и занял редакторское кресло солидной городской газеты.
4.
Похороны бабушки прошли спокойно. После смерти деда Павла она жила у родителей Алексея в Твери. Поэтому не было никаких деревенских подруг, только небольшой круг родственников. Алексей очень любил бабушку Олю и с большим трепетом относился к своему деревенскому детству. И сейчас, со смертью бабушки он чувствовал, что это дорогое деревенское детство куда-то уходит и растворяется, как будто его и не было никогда.
Татьянины бабушка и дедушка еще были живы, только жили уже не в Небылицах, а в Великих Ракушах. Их тоже предстояло навестить.
Автобус из Великого Новгорода в Великие Ракуши прибыл в обед. После объятий с Татьяниными дедами, когда уже насиделись и наговорились об успехах правнуков, пошли Алексей с Татьяной погулять по селу, посмотреть на остатки колхоза «Красный холм». Село явно приходило в упадок. Много домов с красивыми резными наличниками чернели пятнами заколоченных окон. Кое-где выделялись новенькие, огороженные модной сеткой рабицей, дома городских дачников. Только один большой трехэтажный богатый дом и был на краю села. Архитектуру он имел совер-шенно оригинальную, и походил не на деревенский или дачный дом, а на терем Новгородских князей. Обнесен дом был также на древнерусский манер бревенчатым частоколом с бойницами.
Почтенный вид также имела школа. Ухоженный стадиончик, спортплощадка с перекладинами и брусьями. Но Алексей остолбенел, и мурашки побежали по спине, когда увидел табличку: «Велико-Ракушская средняя школа имени героя Советского Союза Юрия Тарабарина». А в центре села, возле здания сельской администрации, рядом с обелиском павшим в Великой Отечественной Войне стоял бронзовый бюст земляка – героя, воина интернационалиста, летчика Юрия Тарабарина. И дата 1961 – 1990.
Алексей с Татьяной как-то очень редко и мимоходом вспоминали свое общее деревенское детство. И никогда он не рассказывал ей о своих беседах со своими деревенскими друзьями. И сейчас все это, давно забытое, так отчетливо всплыло в памяти, и сделалось ему муторно, тошнота подступила к горлу.
Вечером за чаем, Алексей стал расспрашивать у Таниного деда, Ильи Иваныча и бабушки Елизаветы Моисеевны про Небылицы и про друзей своих. Сморщенный как печеная репка, но еще бодрый старик поведал, что в Небылицах уже никто не живет. Колхоз «Красный холм» перестал существовать, и все стало хиреть и исчезать. Не стало фермы, фельдшерского пункта, почтового отделения. Молодежь разъехалась, а старики потихоньку, кто умер, кто перебрался в Великие Ракуши или еще куда подальше. Так и умерла деревня. Теперь даже городские там строить свои дачи не желают, хотя места там намного красивее, чем здесь, в Великих Ракушах. Ездят только рыбаки на Круглое озеро.
- А кто-кто в тереме высоком живет на краю села? – Спросил шутливо Алексей.
- Эх, - вздохнул дед Илья, - Твой дружок Витька Скрябин и жил.
- Почему жил?
- Потому и жил, - произнес дед, - что уже отжил. И стал рассказывать:
Витька Скрябин уезжал учиться в Москву, и не было его много лет. Но вот пять лет назад появился в Великих Ракушах с женой и тремя детьми. Организовал пилораму. На месте родительской ветхой избенки построил большой великокняжеский терем, за два года его возвел. В Новгороде и Валдае у него еще и магазины были. За эти пять лет еще двое ребятишек у него народилось. Школу сельскую на свои деньги отремонтировал, в Божеский вид привел. Бюст друга своего тоже он на собственные деньги на площади установил. Храм новый начал строить в селе. В депутаты свою кандидатуру выдвинул. И избрали бы его обязательно люди. Да только месяца четыре назад поехал Виктор на рыбалку в Небылицы, а назад не вернулся. Нашли его и товарища его в озере Круглом утонувшими. Люди говорили, что не сами они утонули, что задушены были сначала, что головы у них пробиты были. И основания для таких разговоров были. Приезжали несколько раз в село крепыши в малиновых пиджаках с золотыми цепями на шее, что-то требовали у Виктора. Виктор постоянно с оружием ходил, опасался чего-то.
Милиция долго не разбиралась и списала все на несчастный случай. Жена Витина осталась с пятью ребятишками и уехала сразу куда-то. В тереме сейчас родители Витины живут с семьей младшей дочки, а дом продается, покупатели только пока не находятся.
- А Юрка Тарабарин? Судя по дате смерти на памятнике, не в Афганистане погиб? Что с ним случилось, знаете, что-нибудь?
- Юрка в восемьдесят девятом приезжал. Подполковник, весь в орденах. Чествовали его здесь, школу его именем назвать решили. Потом уехал он служить дальше. Мать свою, Галину с собой увез. А когда Витька Скрябин в село вернулся, то и рассказал, что Юрка служил на Дальнем Востоке. Отдыхали они где-то компанией по-семейному. И Юрка со скалки невысокой нырнул, а назад не вынырнул. Тут же его вытащили, да поздно, шею он сломал. Витька с Юркой близкие друзья были, вот Витька ему памятник и поставил. Да не намного друга-то своего пережил.
- А про Петьку Урбана, что-нибудь известно?
- Родители-то Петькины давно, уж лет пятнадцать, как один за другим умерли. А Петька, как уехал после школы куда-то учиться, так больше и не появлялся, покуда родители не померли. Приезжал дважды родителей хоронить, и с тех пор ни слуху, ни духу о нем.
Рассказал Илья Иваныч, что дед Харлампий, двинулся-таки немного умом. Уже далеко за сто ему было, а он все ходил в своих валенках и махорку курил. Как Горбачев появился, так стал старик постоянно всем твердить, что будет «рыволюция». К каждому встречному приставал. А однажды сидел на берегу дымил махрой, и вдруг, произнеся обычное своё: «так, тры манды на пя-так», вскочил, прямо с цигаркой в зубах и бегом побежал к воде. Полшага не добежав, упал у самой кромки воды и умер.
После этого, как-то странно утонули в озере по очереди двое мужиков. Непонятно было, зачем в одежде в воду полезли. Слухи всякие пошли по деревне. Будто нечистая сила в озере по-селилась. Сначала стали приезжать разные придурки московские ящера доисторического искать. А потом и язычники новые явились, идолов стали из пней резать, да через костер по ночам прыгать.
- Да развратом они занимались и по дням, и по ночам, прости Господи, - сказала Танина бабушка Елизавета Моисеевна. И добавила, тяжело вздыхая:
- Так я тоскую по Небылицам, так тоскую. Снятся они мне часто. Озеро наше Круглое каждую ночь во сне вижу. И вроде недалеко совсем, ногами дойти можно, а не идут туда ноги. Душа бы полетела туда, а ноги не идут, как соберусь сходить туда, или съездить с кем на мотоцикле, так слабость накатывает, и ноги как чужие, не слушаются меня. Страшно дома наши мертвыми увидеть, как представлю – сердцу больно делается.
5.
Прошло несколько лет. Все эти годы Алексей Назаров периодически, с возрастом все чаще и чаще, возвращался памятью в свое деревенское детство. Когда появился Интернет, он, неожиданно для себя, взял да и набрал однажды в поисковике имя Пётр Урбан. Первое, что вывалилось:
«Ищем человека, известного немецкого путешественника, телеведущего Петера Урбана. Предположительно утонул в Ловозере вместе с женой и местным жителем». Петер Урбан вдвоем с женой совершал поход в Хибинах по Ловозерским тундрам, и на выходе с маршрута, местный житель Василий Вылегжанин перевозил их на своей лодке через Ловозеро в районе устья реки Сергевань. Екатерину Урбан и Василия Вылегжанина нашли утонувшими в воде недалеко от берега. Повреждений или следов борьбы на телах не было. Где-то там же, неподалеку нашли затонувшую лодку. Сам Петер Урбан бесследно пропал.
Строились версии, о том, что Петер был очень опытный универсальный путешественник, имевший опыт сложных альпинистских восхождений и экстремальных сплавов во многих регионах планеты. И что с таким опытом он мог, как-то выбраться, и выжить. Проплыть 100 метров, даже в ледяной воде, даже в одежде, пишут знающие его люди, для него не было проблемой. Рассматривались варианты его поведения в случае выживания. Какое решение он мог принять, куда пойти, и так далее.
Алексей рассматривал фотографии Петера Урбана, его жены, детей. Петер, конечно, изменился кардинально, но Петька Урбан узнавался совершенно однозначно, такой же тощий и рыжий, да и возраст совпадал. А ведь тогда, в детстве, Алексей даже и не подозревал, что Петька Урбан – немец. Ну, Урбан и Урбан. Совсем фамилия на немецкую не похожа, даже наоборот, вроде славянская на слух.
Но больше всего Алексея поразило то, что события эти произошли всего две недели назад. Алексей стал ежедневно заглядывать в Интернет, следить за ходом поиска Петера Урбана. Сын Петера, Виктор организовал целую экспедицию по поиску отца. Искали его и Российские добровольцы, и профессиональные спасатели.
Недели через три после трагедии водолазы нашли тело Петера Урбана далеко от берега. Что произошло, почему перевернулась лодка, непонятно. Опять по этому поводу выкладывается множество версий от простых – захлестнуло волной, до мистических – духи разгневались, и тому подобная ахинея.
6.
Еще год миновал. Алексей Юрьевич, не мысливший себе другого отдыха, кроме как на Байкале, выкроил в июне недельку для поездки на Ушканьи острова. На машине он приехал в Усть-Баргузин. Сюда за ним должен прибыть на катере с острова Большой его большой друг, егерь Николай Дарижапов.
Николай прибыл вовремя, забрал Алексея и по редкому на Байкале полному штилю, на крейсерской скорости привез к себе домой на метеостанцию острова Большой. Алексей так любил эти вечера на острове, баню с купанием в ледяной Байкальской воде и застолье после бани, в компании Николая Дарижапова, его жены Натальи, и остальных обитателей метеостанции. Крепкие напитки всегда были за ним. За Николаем были закуски: омуль во всех видах от слабосоленого до копченого и жареного, моченая брусника, квашеная капуста с вареной картошкой. Потом они вы-ходили на крыльцо, наблюдали фантастический Байкальский закат. Алексей обнимался и целовался со всеми лохматыми островными лайками. Потом он почти до рассвета играл на гитаре и пел свои песни, за все эти годы ни разу не повторившись. Как его не упрашивали исполнить полю-бившуюся песню, он отвечал:
- У меня песен много, пока все не перепою, о старой не просите.
В состав архипелага Ушканьих островов входит четыре острова: Большой, Тонкий, Долгий и Круглый. На берегах островов находятся основные лежбища байкальской нерпы. Алексей за годы жизни в Иркутске объездил и исходил Байкал вдоль и поперек. Много ходил и по Хамар-Дабану, и по хребтам Восточного Саяна.
Но Ушканьи Острова занимали в его душе особое место. Он всегда старался выбраться сюда в июне, когда можно просто сидеть на берегу, наблюдать за нерпой и наслаждаться безмятежным покоем или наоборот буйством стихии Священного моря.
Сегодня Николай привез его с утра на остров Круглый и оставил одного с фотоаппаратом и небольшим запасом продуктов. Вечером он должен его забрать, а завтра увезти назад в Усть-Баргузин.
В расслабленном состоянии гулял Алексей по берегу, смотрел на суетливые движения пугливых животных и на степенную солидность менее пугливых. Солнечный день, легкий ветерок и состояние, близкое к полному счастью. За этим он сюда и приехал. Побродить безмолвно и бездумно, а затем посидеть в медитативном опустошении. Слиться с чем-то Высшим, получить порцию необъяснимого иррационального блаженства.
Алексей поднял голову, чтобы воздать хвалу Небесам за то, что все у него в жизни хорошо: И любимая верная жена, которую уж точно, Небеса ему и послали. Благополучные умные дети, у которых все в жизни получается. Близкие друзья, которые всегда поддержат и разделят и радость и горе. И талантом он не обделен, и радоваться может всей этой красоте, которая вокруг не-го всегда, где бы он ни был.
Он запрокинул голову вверх, охватив взглядом бескрайнюю голубизну пространства, и увидел, вдруг, в чистом небе желтые концентрические круги, закручивающиеся в сужающуюся конусом воронку. Голова его закружилась, а ноги ослабли и сделались чужими. Алексей аккурат-но опустился на гальку и перевел взгляд на одинокую нерпу, которая нелепыми прыжками уходила к воде. Нерпа остановилась на секунду, оглянулась на Алексея. Он поймал ее взгляд и вместо нерпичьей мордочки увидел знакомое, врезавшееся глубоко в подсознание, женское лицо изуми-тельной красоты.
И перестал существовать Алексей Назаров, провалился в небытие, ни всей прошлой жизни больше не было, ни настоящего момента. Мир исчез. Остался лишь сгусток биомассы, который должен был устремиться за этим лицом и погибнуть, как рыба после нереста. Это жуткое лицо выключило и страх смерти, который подталкивает человека сзади, и смысл жизни, который всегда, как маяк светит человеку впереди и заставляет жить, не смотря ни на что.
У безвольного тела, отключенного от души почему-то не осталось физических сил, оно медленно, черепашьими шагами двигалось на четвереньках к ледяной Байкальской воде, чтобы в ней и завершить свой путь навсегда. И вдруг, ползущее, бессмысленное, как младенец существо отчетливо ощутило запах крепкой махорки, раздался щелчок, а затем дребезжащий старческий голос произнес: «Так, тры манды на пятак».
Сгусток биомассы мгновенно опять стал Алексеем Назаровым, который лежал на боку, скрючившись в позе эмбриона. Сознание медленно возвращалось из небытия, заполняя почему-то не мозг, а все тело целиком. По ватным ногам и рукам постепенно стала циркулировать кровь, возвращая силу в обездвиженное тело. Алексей почувствовал, что острые булыжники больно упираются в ребра, он распрямился и медленно встал, пока не в силах отделить сон от реальности. Слабо соображая, он смотрел на солнце, подозревая, что именно оно могло погрузить его в этот вязкий морок. Смотрел в голубое небо, пытаясь увидеть желтые круги. Небо было безмятежно чистым, а солнце уже висело над линией горизонта и, не чувствуя вины, собиралось само утонуть в водах Байкала.
Он поднялся, сделал несколько больших вдохов прохладного вкусного воздуха и побрел к кромке берега. Он стоял, всматриваясь в глаза выныривающим нерпам, желая удостовериться, что никаких женских черт в симпатичных нерпичьих мордочках нет и быть не может.
А нерпы безмятежно ныряли и неуклюже дефилировали вдоль берега. Далекий звук лодочного мотора окончательно привел Алексея в себя. Он счастливо засмеялся и пошел встречать приближающуюся лодку.