- Привет, - сказал толстоватый лысоватый и нагловатый парень, войдя в морской отдел газеты "Транспорт".
– Студент третьего курса Факультета журналистики МГУ Лазаренко Владимир Николаевич, - представился он.
Мы, шесть журналистов отдела морского флота, подняли головы от столов и посмотрели на вошедшего.
- Давайте знакомиться, - прошел он на средину комнаты и достал из дипломата четыре бутылки водки, которые одну за другой поставил на стол, за которым сидел я, самый молодой сотрудник отдела, вчерашний выпускник журфака МГУ.
- Понял, Серега, как прописываться надо? – Тут же укорил меня редактор отдела Юльян Хукасик. - Видишь, как человек за практику выставляется? А ты за постоянную работу литра водки жалеешь.
- Мне водки не жалко. Мне сам принцип не нравится. Я же выпускник МГУ, а не ГПТУ, который обязан за водкой бегать старшим товарищам. Хочу, чтобы меня за работу ценили, а не за водку.
- Во, какой он у нас гордый. Ладно, а стаканы где помыть, ты покажешь практиканту.
- Да я найду. Видел туалет, когда проходил. – Включился в разговор Лазаренко. – Сейчас помою. Сразу чувствуется мужской коллектив. Посуду перед едой моете.
Шутка всем понравилась. Юлек продолжал руководить:
- За закуской кто сходит?
- Ничего не надо, - говорит Лазаренко. – Я уже все закупил.
- Вот это орел. Вот это подход.
И началась обычная мужская пьянка. Через два часа сбегали за следующей бутылкой, потом еще за одной. Сколько водки не бери, все равно еще бежать придется, гласит народная пословица. Заканчивали в ресторане Москва, куда проходили по редакционным удостоверениям.
Потом я уехал в командировку, потом в отпуск. Когда пришел, Лазаренко уже не было в редакции. Потом я перешел на работу в ЦК КПСС, а он остался и время от времени мы встречались в редакции, куда я приходил навестить старых друзей.
Когда развалился Советский Союз, Лазаренко организовал фирму по продаже стройматерилов и очень быстро разбогател. Время от времени он позванивал, чтобы что-нибудь предложить на продажу. Продавать он умел, врожденный талант.
Однажды продал мне Форд-Мондео. Мы стали общаться, и я узнал, что он ходит в казино. Для меня это было равнозначно тому, что человек колется героином. Но Лазаренко умел объяснять:
- Думаешь, в казино одни бандиты ходят? Да посмотри в Европе, там старушки древние ходят себе нервы пощекотать. Солидные отцы семейства с женами приходят провести время. Там же праздник - музыка, артисты выступают, народ сидит за столами и выпивает дорогие напитки. Женщины в вечерних платьях.
Лазаренко не обманул. В казино был действительно праздник. Мне было непонятно только одно, зачем Лазаренко хочет втянуть меня в игру. Я ведь знал, что к игре человек быстро привыкает, и я мог стать заядлым игроком. Наверное, ему нужен был человек, перед которым он мог похвалиться хорошей игрой. Играл Лазаренко действительно хорошо, и чаще выигрывал, чем проигрывал, чего нельзя было сказать обо мне. Когда в общей сложности я проиграл около пяти тысяч долларов, хотел прекратить мои походы. Но как раз тут мне начало везти, и мой проигрыш понемногу стал сокращаться.
В общем, года три или четыре ходил я на игру вместе с товарищем. Понемногу мы сдружились и проводили время вместе не только в казино. Частенько я приезжал к нему в субботу домой, и мы парились в его бане, играли в настольный теннис, в бильярд.
- Давай на колеса сыграем, - предложил он, когда я купил у него подержанный Форд-Мондео. – Тебе же нужны зимние колеса. Вот выиграешь у меня, и колеса твои.
Я думал, что колеса и так мои, коль я купил у него машину. Зачем ему колеса, если машины уже нет.
- Давай сыграем, - согласился я, в тайне надеясь, что колеса он мне все же отдаст, несмотря на исход игры. Играть ведь я по сути не умел, поскольку в последний раз играл в детстве в бильярд с металлическими шарами.
Несмотря на яростное сражение, партию я проиграл.
- С тебя четыреста долларов, - с улыбкой сказал Казаренко.
- А как же? Как напечатаю, так и перечислю, - так же радостно ответил я.
Потом разговор перешел на что-то другое. Мы сыграли еще пару раз. И снова я проиграл.
Через три или четыре дня мы встретились, чтобы обсудить условия покупки сауны, которую я приглядел в его магазине для себя.
- А ты когда мне четыреста долларов-то отдашь? – Вполне серьезно вдруг заявляет Казаренко.
- Какие четыреста долларов?
- Которые ты мне проиграл. Это же игра, Серега. Если проиграл, надо отдавать. Это долг чести.
- Я думал, мы шутя играли. Неужели ты пригласил меня домой, чтобы обыграть?
- Да нет, мы не шутили. И жена за тебя всерьез болела.
- Но она болела за победу, а не за деньги. Да и вообще мне бы в голову не пришло играть на деньги, поскольку я не владею игрой. Я же не больной играть на деньги в игру, в которую играл тридцать лет назад. Скажи, что шутишь.
- Я не шучу. Ты должен отдать мне проигранные деньги.
- Ничего ты не получишь, потому что игра была в шутку. Но общаться с тобой я больше не буду, потому что ты страшный человек, и я не знаю, что можно от тебя ожидать.
Тогда я еще не предполагал, что Казаренко был действительно страшным человеком.
- Ну и ладно. Что ты мне брат родной что ли? Проживу и без тебя.
После этих слов оставаться в его офисе было бы неуважением к себе. И хоть я и переживал немного наш разрыв, но видел в нем и положительные моменты. Некому было теперь манить меня в казино или соблазнять на выпивку и блуд. Зная, что я человек воцерковленный и на блуд не поддаюсь, он любил позвонить вечером и в красках расписать, как он проводит время в обществе молодых девушек.
- Серег, красавицы голливудские. Одна просто для тебя создана. Светленькая, ростом невысокая, фигурка точеная. Давай бросай свою старуху и кати сюда. Ну, куда ты деньги собираешь? В гроб что ли ты их заберешь?
- У меня не так много денег, чтобы в гроб их забирать. Здесь потрачу.
- Да ты что? Жизнь же проходит. Неужели не жаль?
- Жизнь, Володя, не проходит, а идет. Как-нибудь я расскажу тебе свою позицию на этот счет.
- Ладно, Серега, надумаешь, звони. Я за тобой машину вышлю.
Чувствовалось, что Владимир был разгорячен вином и общением, ему хотелось, чтобы кто-то видел, как он весело и дорого проводит время.
И вот эти звонки прекратились, Владимир больше мне досаждал какое-то время. Но однажды позвонил и начал с места в карьер:
- Что же ты Михайлов, верующий человек, а товарища не прощаешь?
- Почему не прощаю? Я простил тебя.
- Так давай встретимся, поговорим. Мы же не чужие люди. Я как раз не далеко от тебя нахожусь. Зайдем в храм, свечи поставим за своих стариков. У тебя ведь и матушка, и отец умерли?
- Да. Давно уже.
- Ну, так давай подъезжай к храму на Ленинских горах.
- Хорошо, сейчас подъеду.
За прошедший год Владимир почти не изменился. Разве что лысина стала более гладкой и блестящей.
- Глянь, какая у меня машина. Как тебе? – Начал он сразу после приветствия.
- Хороша машина. Нечего сказать.
- Знаешь, сколько отдал? Сто двадцать тысяч долларов.
- Да. Не мало. Поздравляю. Видимо, хорошо дела идут.
- Серег, я в одном проценте. Таких, как я, всего один процент на планете.
- А таких, как я, девяноста девять?
Лазаренко знал, что будь у него хоть миллиард, на колени я перед ним не упаду, но тем не менее очень любил похвалиться своими успехами. Он, с одной стороны, очень боялся, что кто-то узнает о его больших деньгах, а с другой стороны, не мог удрежаться и всегда рассказывал о своем богатстве. Он рассказывал, что у него есть семь судов, которые ловят рыбу в Средиземного море, что за год он построил и продал двенадцать квартир по два-три миллиона долларов каждая, что он построил себе новый дом на Рублевке, а старый продал за пять миллионов долларов.
- Я рад за тебя, Володя. Ты чего меня позвал?
- Ладно, Серега. Чего ты обижаешься? Купи у меня лучше старую «Ауди».
- У меня есть автомобиль.
- Форд мой что ли?
- Нет, «Тойота-Камри».
- Да ты что, разве можно сравнить «Ауди» и «Тойоту»?
Всегда было так, что у него было все хорошее, а у меня – все плохое.
- Ну, ты миллион-то долларей заработал хоть?
- А почему ты спрашиваешь?
- Да, может, у меня квартиру купишь. Осталось две. Не хочу, кому попало отдавать.
- Да какая тебе разница, кому отдавать? Ты что в гости к ним ходить будешь? Ох, и темнило ты, Володя.
Володя, был действительно темным человеком. Но сам любил узнать все детали и всегда подробно спрашивал о моем бизнесе. Не стеснялся интересоваться, сколько в месяц я зарабатываю, сколько трачу на рекламу.
Поскольку я считал его человеком очень обеспеченным, многое рассказывал ему без утайки. Рассказывал, какие приборы мы продаем, по какой цене покупаем их у производителей.
Однажды Владимир позвонил и сообщил радостно, что он подсчитал мои расходы на рекламу.
- В год ты отдаешь в газету «х» тысяч долларов.
- Предположим.
- Значит, ты примерно столько же зарабатываешь в год.
- А почему ты решил посчитать, сколько я зарабатываю.
- Да решил тоже организовать такой же бизнес, как ты.
Вот тут я понял, почему деньги любят тишину. Даже если это такие небольшие деньги, как у меня.
- Ты чего замолчал? Страшно?
- Да чего мне бояться? Мало что ли фирм торгует приборами?
- Приборами торгуют многие. Но такими приборами, как ты, никто. И в газете, в которой ты рекламу даешь, кроме тебя никого не было. А теперь мой брат будет. Не видел еще сегодняшнюю газету?
- Так это ты дал рекламу? Но откуда у тебя эти приборы? Производители же их делают персонально для меня. У меня ведь эксклюзив.
- Ну, это не я. Это мой брат.
- Хорошо. Пусть будет брат. Откуда у него эти приборы?
- У него ничего нет. И он ничего продавать не будет. Но с ним надо договориться, чтобы он прекратил давать рекламу.
Я замолчал. Слов не было.
- Ты чего, Серега? Чего ты язык проглотил? Удивлен.
- Удивлен.
- А чего удивляться? Это бизнес. Сегодня продаешь ты, завтра другой. Ты же не откупил это право навеки. Вот мой брат и решил заняться тем же самым.
- Ты же сказал, что он ничего продавать не будет. Значит, ему нужно дать денег, и он прекратит мешать, так?
- Приятно иметь дело с умным человеком. Думай, что ты можешь ему предложить.
Мне удалось сдержаться и не выругаться, но я все же сказал, что такие дела просто так не проходят. «Помяни мое слово. После таких дел ты обязательно будешь наказан. Еще я позвонил в редакцию и попросил снять мою рекламу.
- Не подумайте, что это ультиматум. Просто, мы не можем конкурировать с фирмой, которая ничего не продает. Мы продаем по две тысячи, они предлагают по полторы. Мы снизим цену до полуторы тысячи, они объявят цену в 1200.
Из редакции позвонили по телефону, указанному в рекламе брата Лазаренко и спросили, где можно посмотреть приборы, которые рекламирует их предприятие. На том конце положили трубку. В редакции поняли, что продаж действительно нет и в дальнейшей рекламе отказали.
Но Лазаренко не сдавался. На следующий день он позвонил мне и взволнованным голосом сообщил, что на его дом совершено нападение. Только чудом никто не пострадал. Но сильно напугана младшая дочь и жена, которые были дома.
Я принял все за чистую монету и так усердно выражал свое сочувствие Владимиру, что напугал свою жену. «Что случилось? Что случилось?» Еще чуть-чуть, и она бы схватилась за сердце.
- Поскольку ты мне угрожал, я думаю, что это ты натравил на меня этих отморозков, - заявил, наконец, Владимир. – Ты же говорил, что я буду наказан.
- Я имел в виду наказание Господнее, а не человеческое. И, признаться, никак не думал, что оно настигнет тебя на следующий день. Но я бы рядом с тобой скорее стал, чем натравил на тебя кого-то. И кого я натравлю?
- Если ты действительно к этому делу не имеешь отношения, приезжай, я хочу посмотреть в твои глаза.
И тут меня взорвало.
- А большое ты никуда посмотреть не хочешь? А если хочешь, приезжай и посмотри.
Почему я должен был ехать, а не он, мне было никак непонятно. Но понемногу я остыл и предложил встретиться в храме.
- Завтра я должен быть в храме. Это недалеко от Москвы. Приезжай, и поговорим.
- Никуда я не поеду.
- Ну, тогда я тебе больше ничем помочь не могу.
- А я буду вынужден сказать в милиции, что подозреваю тебя в нападении.
На том мы и расстались. И только потом я понял, что история с нападением была составной частью его "розыгрыша". Я должен был бы испугаться проверки милиции, которая могла бы выявить какие-то нарушения в работе нашего предприятие, и по замыслу должен был бы согласиться на его условия, то есть купил бы фирму за миллион, которая стоит три копейки.
Мне тогда удалось выйти победителем, но вывод я сделал. Никогда не говори лишнего даже своим друзьям. Деньги любят тишину.
Март 2012 г.