Три братских могилы моего отца

Анатолий Емельяшин
     После изгнания немцев из Смоленщины  мы подали заявление о розыске отца и получили извещение о его гибели.
     Из похоронки следовало, что отец погиб на Карельском фронте на Кировской железной дороге 22 февраля 1942 года.
     Извещение о смерти не сохранилось. Или оно осталось в бумагах при оформлении на нас с сестрой пенсии или было утеряно позже, когда меня пытались пристроить в Суворовское или Нахимовское училища.

     Ни конкретного места гибели отца, ни места его могилы мы не знали, как не знали, в каких частях он воевал. Мама считала, что он должен быть как-то связан  с медициной, поскольку служил перед войной в Рославльской школе военных фельдшеров, с которой и ушёл на фронт. В школе он преподавал военное дело и числился то ли младшим, то ли старшим политруком.
     Он не был медиком, но вполне мог занимать какую-то должность в полевых медсанбатах или даже в эвакогоспитале. Упоминание в похоронке Кировской железной дороги на это даже косвенно указывало. Предвоенное звание политрук наводило на мысль, что он и на фронте продвигался по политической части, мог быть политруком в санбате или госпитале.
     Сделать запрос в архив Красной Армии о месте захоронения в голову не приходило. Да  мы и не подозревали, что можно что-то выяснить в архивах и по молодости о таких вещах не задумывались.  А повзрослев, обзавелись другими заботами.

     Так я и прожил всю жизнь, довольствуясь лишь предположениями о боевом пути отца и ориентировочно  зная район его гибели.
     А вот сын мой, названный Дмитрием в память о деде, заинтересовался судьбой деда. И разыскал его следы через интернет. О таком способе поиска погибших я и не догадывался.
     Сын (он живёт сейчас в Берлине) переслал мне несколько документов по электропочте, подтверждающих и место гибели отца, и место захоронения и хронику неудачной наступательной операции 32-й армии в районе Медвежьегорска. Самое ценное, что эти документы не копии, а подлинники, составленные на месте, от руки (не на машинке) и с пометками цветным карандашом делопроизводителем и штабными офицерами.

     В самом первом (по времени составления) и главном документе  значится:
     Емельяшин Дмитрий Борисович ,1907 года рождения, призван ГВК г.Рославль, мл. лейтенант, командир пулемётной роты, убит 22.2.42г. в районе Великая Губа, Медвежьегорского района Карело-Финской ССР, похоронен 607-й км. Кировской ж.д. 200 метров северо-западнее барака.

     Это секретный документ о невосполнимых потерях 65-й морской стрелковой бригады за период с 15 февраля по 10 марта 1942 года. Составил 12.3.42г. в 3-экземплярах техник-интендант 1 ранга Демаков,  подписали: начальник штаба подполковник Королёв, комиссар штаба ст. политрук Ширяев. 
     В списке 20 человек, половина указаны как пропавшие безвести, остальные похоронены в той же братской могиле у станции Быстряги (607 км.) Кировской ж.д.

     В январском наступлении на посёлок Великая Губа у юго-восточного побережья Сегежского озера и станцию Масельгская 65-я морская стрелковая бригада потеряла более 40 процентов численного состава. Стрелковые полки 32-й Армии, бившиеся рядом, несли не меньшие потери. Болота и леса были усеяны трупами, хоронили только тех, кого смогли вынести. К началу февраля бои затихли. Большая часть погибших осталась в снегах до мартовского  таянья.    Часть из них были захоронены  весной неопознанными и числились в частях пропавшими безвести.  Сколько утонуло в болотах, – кто считал?

     Помня, как в 1960 году повсеместно проходили перезахоронения погибших, как срочно строились над братскими могилами монументы, я предположил, что эту братскую могилу (вернее, останки погибших) могли перенести в ближайший населённый пункт. Стал искать братские могилы перезахоронений.
     И обнаружил:
     На одном из островов Онежского озера в Великогубском сельском поселении есть село такого же наименования: Великая Губа. И в нём в одной из братских могил перезахоронен мл. л-т Емельяшин Дмитрий Борисович 1907 г. рождения, погибший 22.2.42г. в селе Великая Губа, Пиндужского п/совета. Других данных у составлявшего списки писаря не оказалось.

     Что же это такое? Как мог отец погибнуть в один день в разных Великих Губах, отстоящих друг от друга на сотню километров? А если он погиб при штурме Великой Губы на Сегежском озере, то почему его прах перенесли в другую Великую Губу на Онежское озеро?

     Я посчитал эту запись ошибкой и стал искать по спискам всех ближайших перезахоронений. А их сотни. Но я исходил из верности первого документа: не могли комиссар и начальник штаба не знать командира пулемётной роты своей бригады (65-я МСБ состояла из 3 – 5 батальонов и отдельных рот: артиллерийской, миномётной, пулемётной и т.д., и строевых офицеров в ней было не так уж много).
     Кроме того учёл, что перезахоронения (укрупнения) братских могил районные власти проводили в пределах своих районов. Район ст. Быстряги с 1946 года относится к Сегежскому району. Там и следовало искать в первую очередь.

     И я нашёл.
     Ближайшая станция и посёлок с большой братской могилой были Раменцы (614-й км.) Здесь в списках перезахороненных воинов числится более 2000 человек. И среди них я нахожу своего отца. Все данные совпадают и даже указано место, откуда было произведено перезахоронение: ст. Быстряги. Это вторая братская могила, где в списках перезахороненных числится отец.
     Вот только было ли оно проведено? Не было ли сделано тоже бумажное перезахоронение, как в предыдущем случае?

     А если так, то лежит мой отец вместе с другими в своей первичной могиле в 200-х метрах от станционной будки (барак вряд ли сохранился) 607 разъезда. За 72 года, там, наверное, уже и лес вырос. Но рвы и бугры на месте бывшей могилы должны сохраниться и в лесу. Особенно, если захоронение 42-го года раскапывали в 60-м.

     Летом поеду проводить дознание. И сын обещал забросить на недельку берлинские дела и прилететь в Питер. Не должно быть у моего отца и Митькиного деда трёх братских могил.
                14.03.2014.

                (Продолжение - "В Карелию".http://www.proza.ru/2015/09/05/1959