***

Лариса Бау
Он пел с детства.
Отца не помнит - в сорок девятом году взяли. Ему три года было.
Мать бросила сцену, ушла вести кружок в доме культуры, чтобы сына не упустить - стал пошаливать в 7 классе.
Но с пути не сошел, поступил в университет, продолжал петь.
Взяли в ансамбль - началась жизнь, объездил полмира, все к ногам - деньги, слава. Сама Н. в усладители взяла. Мать возмущалась: испортит мне мальчика, старая шлюха! Но терпела, улыбалась про встрече.
- Я в любой кабинет дверь ногой открывал! У нас знаменитых уважают. Ни в чем отказа не было, - он гордился собой, радовался, как ребенок.
Через некоторое время женился, сделал свой ансамбль, на телевидении пели. Но уже не так широко.

Между тем началось время брожения умов, народных захлебываний чувствами, милых революций.
Сначала повылезла мутная пена национальной гордости.
- Страна для нас, мы тут с древности жили, чужих - вон! - пугающе кричал бывший свободолюбец.
Он возмутился: я про это уже читал в учебниках истории. В тридцать девятом году году Гитлер кричал. Не хочу при фашизме жить! Перед людьми стыдно.

Собрался в Америку.
Жена не поехала - хочу в монастырь, под крыло, епитимью, в платке белом босиком по камням - модная была женщина.
Уехал с дочкой и матерью.
Пел в ресторанах.
Женился на прохиндейке.
Завел магазин, отдавал в долг и бесплатно, разорился.
Устроился в супермаркет. Стукнул покупателя - а что он ерепенится? Полиция, рапорт, запрет на работу с клиентами.
Дочка - отрада, устроена, два внука, мать еще в силах, предана семье безмерно.
Он сидит на балконе, поет и плачет.