***

Тогда он еще любил ее. Не пил много, то есть осторожно пил.
Она еще в неведении была, не скандалила.
Ждали ребенка. Не то, чтобы ждали, так, влетели по неосторожности. Ну есть - так есть. Вроде воодушевились даже.
77-ой год. Не голодуха, если про войну вспоминать. Но и витаминов тоже не хватает.
И вот увидел он в кулинарии бутерброд с черной икрой. На белом хлебу - так, капнуто. 3 рубля, он старший лаборант, 94 рубля зарплата. Купил ей.
Вот сидит она на кухне в слезах. Делиться хочет, размазать черную лужицу и пополам разделить.
- Нет, кушай, это не тебе, это ребенку.
Съела.
Она помнит, и душит ее это воспоминание. До сих пор, уже тридцать лет прошло.
За всех душит, и за своих стариков, в войну голодных, и за него. Как налетит внутри - кусок в горло не лезет. Все голодные умерли давно, чего давиться-то?
Его жалеет. Себя корит.
Хотя что жалеть - спился, бил, деньги пропивал, развелись.