11.1
Марта
http://www.proza.ru/2014/03/16/1799
В тот день погода хмурилась с утра. Холодный ветер нагнал серых туч, закрывших и без того робкое мартовское солнце. Он забирался в рукава и отвороты одежды прохожих, словно сыщик, высматривавший не осталось ли там чего запрещенного. А в начале марта для холодного ветра запрещенным было все теплое. Люди ежились от его леденящих прикосновений и торопились скорее попасть в дом, где наверняка гудела растопленная печь.
Что может быть лучше, чем прикоснуться озябшими ладонями к горячим стенкам натопленной печи. Внутри нее гудит обжигающий огонь, а стенки, напитавшись теплом, щедро отдают его страждущим. По традиции северных городов, гостя усаживали поближе к печи и потчевали горячим чаем. И все с удовольствием соблюдали этот, передаваемый из поколения в поколение закон, потому что сами не раз оказывались в подобной ситуации на студеном ветру.
Впрочем, все, да не все.
Следом за серыми тучами, ушедшими на юг, исчез и колючий ветер. Неожиданно стало тихо-тихо. Только высоко в синем небе удивленно застыло солнышко. Оно рассматривало безлюдные улицы северного города и даже заглядывало в окна. Однако никто из горожан не появлялся, и на улицах было одиноко. Разве что, крохотная снежинка плавно кружила в синеве, словно выбирая местечко поприличнее.
Впрочем, это было не совсем так.
Снежинка опешила от увиденного внизу и никак не могла принять решение. Она-то ожидала встречу с многочисленными родственниками. Такими же, как она, снежинками. А тут никого. Представляете? Ну, совсем никого внизу. Куда ни глянь. Пару часов назад, когда она еще летела в облаке с подружками к этому городу, все наперебой гадали, как состоится их встреча с теми, кто уже провел на крышах города и его окрестностях всю зиму. Было волнительно предполагать о том, как это все произойдет, ведь они опустятся сверху. Кому-то на голову. А это не всякому понравится. Ведь ворчуны везде есть.
Впрочем, внизу не было никого. Даже ворчунов.
Снежинка плавно описывала огромные круги над безлюдным северным городом, где даже снега не было видно. Куда все подевались? Ей стало удивительно одиноко. Даже страшно. Серая туча с миллионами сестричек, откуда была снежинка родом, бесследно исчезла за горизонтом. Снега нет ни на крышах, ни на улицах, ни на деревьях. Как говорят, и в помине нет. Что же теперь делать. Пусть даже кто-то ошибся в прогнозах, и снега сегодня быть не должно, но она-то уже здесь.
Впрочем, надолго ли.
Южное тепло раньше времени обрушилось на эти края. Не как, снег на голову, но неожиданно. Все мигом стало таять, стекать в лужицы и канавки. К вечеру северный город стал серым городом. Прохожие, подобрав подолы зимней одежды, неуклюже перепрыгивали невесть откуда появившиеся лужи и ручейки. Никто не задумывался, что это ещё утром было снегом. Чистым, искрящимся и холодным. Теперь нечто бесформенное и серое.
Впрочем, снежинка была бы рада и такой встрече.
Только, вот беда, ее родственниц нигде не было. Она осталась одна во всем мире. И что теперь гадать, кто ошибся. Она даже не представляла, что теперь делать. Внизу никогошеньки. Снежинке захотелось заплакать, но она вовремя вспомнила, как ее предостерегали сестрицы в снежном облаке. Заплакать – это последнее, что она сможет сделать в своей жизни.
Впрочем, как теперь жить, она тоже не представляла.
Ей думалось, что внизу будут ждать огромные белоснежные поляны или пышные снежные шапки на крышах домов, но ничего подобного не было. Снежинка все кружила и кружила над серым городом, высматривая хоть кого-нибудь. Все напрасно.
Впрочем, за голыми ветками деревьев мелькнуло что-то белое.
Снежинка понеслась в ту сторону. Времени покружить оставалось все меньше. Удачно миновав ветки и остатки разноцветной бумаги на них, она вылетела к белому пятну, замеченному сверху. Каково же было разочарование, когда она поняла, что это не снег.
Впрочем, это была белоснежная куртка на девочке.
Озорница топала сапожками по лужицам, разбрызгивая воду по сторонам. Очевидно, это так нравилась девчушке, что она даже не заметила, как пушистая снежинка опустилась ей на плечо. Куртка была новой и чистенькой. Казалось даже пахла не серым городом, а чем-то далеким отсюда. Девчушка в ней походила на колобка, вернее - снежный ком.
Впрочем, это был не настоящий снег.
Снежинка оказалось единственной в городе. Вот, ведь, незадача какая. Её предупреждали, что век снежинок нынче короток, но чтобы настолько… Гостье не захотелось исчезнуть бесследно, и снежинка робко спросила девочку:
- Не могла бы ты остановиться, а то я соскользну с твоей куртки.
Девчушка оглянулась по сторонам и, не заметив никого рядом, продолжила скакать по лужам.
- Потише, пожалуйста! – произнесла снежинка, как можно громче. - А то я соскользну в грязь. Мне совсем не хочется там оказаться.
Сообразив, что голос ей не послышался, девочка в белой куртке резко остановилась. Поначалу ей казалось, что это соседские мальчишки решили над ней подшутить, но вскоре мысль растаяла, как снег.
- Ты кто? – прошептала девочка, заговорчески наклоняя голову и прищуриваясь.
- Снежинка, - быстро ответила та.
Если бы у нее были плечики, она бы пожала ими, словно говоря – а кто же ещё. Но их не было. Приходилось надеяться только на сообразительность хозяйки белой курточки.
- А как тебя зовут?
- Марта, - гордо заявила снежинка. – Я мартовская.
- Здорово! – откликнулась девчушка, и тут же раздосадовано шлепнула сапожком по воде. – Эх, жаль меня не Майей зовут… А ты где?
- Да, вот же. У тебя на плече.
Впрочем, это было сказано зря.
Девочка, которую не звали Майя, чуть не смахнула ее рукавичкой, как назойливую муху.
- Осторожно! – взвизгнула Марта. – Не нравится, улечу. Только зачем же так грубо!
- Извини, - девчушка скосила глаз на свое плечо, сообразив, откуда послышался голос, – а-а-а-а, - протянула она, - а я думаю, кто это тут.
Она осторожно подхватила Марту варежкой и стала разглядывать.
- Ух, ты! Красивая… А что ты так поздно. Снег-то растаял. Вон, лужи одни.
- И что, никогошеньки не осталось из наших?
- Не-а, все там, - она кивнула на грязную лужу.
Это была сказано с таким безразличием, что Марта не выдержала и расплакалась.
Впрочем, это было последнее, что она смогла сделать в своей короткой жизни. А девочка, которую никто не назвал Майей, разрыдалась следом. Ей стало вдруг очень совестно, что она просто так, не нарочно, загубила чью-то, пусть и очень крохотную жизнь.
11.2
Зуб Долона
http://www.proza.ru/2014/03/16/1803
Давным-давно, когда нынешние сказочные герои были просто героями и подвиги совершались не ради славы и наград, а по велению сердца, высоко в горах, среди заснеженных вершин жил дракон. И звали его Долон. По меркам своих сородичей, он был еще в юном возрасте, хотя в округе не первую сотню лет сказывали разные истории о том, чье жилище за облаками.
Пещера действительно была так высоко, что даже ветер редко заглядывал туда. Только солнце да луна были его вечными собеседниками. Днем он рассуждал о странных людях, придумавших себе смешные законы, которые сами же и нарушали. По ночам Долон придавался мыслям о загадочном и мистическом. Обычно он проделывал это сидя на каменном уступе перед входом в свою пещеру. Внизу попеременно шли дожди и войны, мелькали разноцветные знамена и события, изредка появлялись рыцари, давшие обет одолеть дракона.
Долон благосклонно позволял им приблизиться, понимая, какой нелегкий путь те проделали, карабкаясь по скалам. Наглецами он закусывал, смельчаков одаривал какой-нибудь безделушкой, а влюбленных усаживал напротив и выслушивал все подробности. Это были разные истории, только Долон всегда видел тайный смысл. Он прощал тех, кто по наивности выполнял чужую волю ради любви.
О, это неизведанное человеческое чувство.
Долон часто рассуждал о нем, пытаясь понять, почему люди в равной мере совершают из-за него и глупости, и подвиги. Драконье сердце так легко было растрогать душещипательной историей влюбленного принца, готового умереть за один взгляд принцессы. Если рассказ нравился обитателю заоблачной пещеры, гость получал подарок. Зуб дракона. Правда Долон лукавил. Он отдавал не свой зуб, а вырезанную гномами копию его молочного зуба. Когда-то он подарил его гномам просто так, и те в благодарность теперь снабжали дракона изделиями из белого гранита.
Однажды вечером, когда Долон дремал в своем любимом «кресле» на фоне заходящего солнца, его разбудил звонкий голос:
- Выходи на бой чудище.
- Я здесь, юноша, - окликнул дракон смельчака. – Поди устал с дороги. Садись ближе, да сказывай, зачем пришел. Тебя как звать-то?
- Благомир, - неуверенно отозвался тот.
- Ну, а мое имя тебе известно, коль пришел, - добродушно улыбнулся хозяин. – Садись, в ногах правды нет.
Юноша с красивым лицом, спрятал клинок в ножны и сдержанно поклонился в знак приветствия. Долону всегда нравились открытые люди, способные на благородный поступок. Такие и ненавидят, и любят всей душой.
Дракона растрогал рассказ о принцессе, заточенной коварным отчимом в высокой башне. Их судьбы чем-то были схожи – одиночество в облаках. Долон согласился помочь пылкому влюбленному и освободить красавицу.
Под утро, когда от озер и рек по земле пополз густой туман, сильные крылья дракона бесшумно несли над лесами и полями Благомира. Еще не до конца веря в происходящее, он обнимал за шею своего недавнего врага, решившегося, как и он, рискнуть жизнью.
Вскоре над пеленой тумана показался огонек. Это в окошке под крышей высоченной башни догорала свеча. То ли кто-то молился, то ли читал до утра. Дракон почувствовал, как забилось сердце влюбленного, и понял все без слов. Бесшумно облетел он башню, высматривая подходящее место, чтобы уцепиться когтями, но стены были гладкими и скользкими, как лед. Тогда Долон опустился на землю у входа в башню.
Перепуганный часовой хотел, было поднять тревогу, но дракон предупредил его:
- Поджарю любого, кто приблизится. Зуб даю!
Этого было достаточно, чтобы часовой зажмурился от страха и ждал, пока Благомир принесет на руках принцессу из комнатки под самой крышей высокой башни. Потом они бесшумно взлетели и растворились в тумане. А через некоторое время пара вороных коней, ожидавших своих всадников у входа в ущелье меж крутых гор с заснеженными вершинами, понесла седоков в страну, где никто уже и не помнил, откуда взялась поговорка – зуб даю.