Жанр - криптоистория
ПОПЕРЕК ДВИЖЕНИЯ СОЛНЦА
Уважаемые читатели!
Вашему вниманию представляется авторский перевод протокириллической рукописи, датированной III и II тыс. до н.э., «Пратилома Ра» («Поперек движения солнца»). Согласно существующей в те времена традиции, «Пратилома Ра» представляет собой мистико-героический эпос и содержит 12 сказов об арийском волхователе Власии. На протяжении нескольких веков данная рукопись пользовалась особой популярностью среди правителей древних цивилизаций и верховных жрецов тайных религиозных культов. Однако уже в середине I тыс. до н.э. рукопись считалась безвозвратно утерянной. О чем сообщают многие историки: Цанцзе (Китай), Геродот (Греция) и другие историки египетской и шумеро-аккадской цивилизации, чьи имена так и остались скрыты покровом тайны.
Однако, в XVI веке монахом-отшельником Амвросием, нашедшим свое благословенное уединение в меловых пещерах Белогорья, чудесным образом были найдены золотые таблички с древними письменами, не поддающихся прочтению. Осознав всю ценность находки, Амвросий добросовестно скопировал протокириллические символы на бересте и схоронил их в укромном месте. Золотые же таблички были переплавлены и послужили для развития православного храма.
Благодаря усердию монаха-отшельника Амвросия, рукопись «Поперек движения солнца» сохранилась до наших дней в целости и сохранности, была найдена и переведена человеком, пожелавшим сохранить свое имя инкогнито. В настоящей публикации представлены первые сказы эпоса «Поперек движения солнца», поскольку работа над переводом рукописи еще ведется.
Желаем Вам приятного прочтения.
;
1. Охранитель того, кого еще нет
На рубеже веков, незадолго до конца наших дней беспросветная тьма настигла благодатные земли Гардарики. Беспощадное и неистовое пламя войны охватило многочисленные города славного и великого арийского народа. Знать, богатый урожай собирала разгулявшаяся смертоносная Морана, ибо несметные полчища шитцов, аки смердные мухи, облепили деревянные срубы раскинувшейся от края до края страны городов. Аки низменные черви, они вгрызлись в защитные валы. Аки кровь сосущие паразиты, посеяли в человеческих душах страх и ненависть. Черная скорбь и горькие стенания поселились в когда-то светлых и гостеприимных домах ариев.
Пали Синташну, Чаты, Инандж, Кикас… На небосклоне снова и снова вспыхивала яркая звезда, возвещая о разрушении арийских городов. Мудрые асы ценой жизни спасали великих потомков Неба и Земли, превращая города в далекие звезды. Вместе с ними мир покидали магические знания. На рассвете двадцать седьмого дня еще держался Солнцеподобный Аркаим, последний оплот умирающей державы. Первые солнечные лучи нового дня жизни завершали свой путь по городским лабиринтам. Светало.
С высоты горы Откровения город казался тающей восковой печатью. Войска шитцев со всех сторон стекались к воротам и, аки разъяренные волны бушующего моря, набрасывались на высокие стены. Ветер, смешивая свежесть осеннего утра и едкую смоляную гарь костров, беспристрастно доносил стоны умирающих. Аркаим стонал от боли. Словно медведь, загнанный в угол, скалился и щетинился. Малочисленные асы и арии, лишенные надежды на спасение, стояли насмерть.
Власий, высокий и статный волхователь, в немом оцепенении наблюдал за героической агонией родового града. Он был юн, но по решению совета Мудры прошел посвящение в тайные мистерии и покинул Аркаим до нападения шитцев. Стоя на вершине горы, светловолосый юноша беспомощно сжимал резной посох Велеса. По щекам катились слезы. Предательски по мужественному телу расползалась дрожь бессилия. Холод утраты заполнял душу. Аркаим не могли спасти ни древние реликвии, ни устрашающие одеяния из шкур медведя.
- Ступай, - в сознании юного волхователя появился знакомый голос матери-охранительницы Йини. Она часто являлась послушникам в образе прекрасного белоснежного лебедя, озаренного сиянием внутреннего света, помогая найти душевное равновесие и обрести гармонию силы. Но сейчас Йини была изможденной женщиной в белом траурном одеянии. Ее сияние ослабевало, но голос звучал так же тепло и ласкового, проявляя заботу. – Оставь нас…
- О, Великая Йини! – Власий мысленно склонился перед матерью-охранительницей.
- Оставь нас, - на выдохе повторила богиня, - поперек солнца ступай к берегам теплых морей. Охрани движение Жизни…
- Зачем? Зачем мне теперь движение Жизни? Здесь был мой дом, и душе моей отрадно было. Я должен быть в Аркаиме, рядом с моим отцом, братьями и сражаться. К чему мне эта палка, коль нет у меня силы? Зачем меня посвятили в охранители, коль охранять мне больше некого? – юноша в сердцах стукнул змеевидным посохом о камень, рассыпав огненные искры. От неожиданности Власий отступил назад.
- Старые боги уходят, и их место занимают новые. В тебе пребывают грядущие силы. Ты охранитель того, кого еще нет. И только от тебя зависит, станешь ли ты охранителем того, кто есть…
Шитцы с победным кличем прорвали оборону и ворвались во внутренний дворик Аркаима. Лязгая раболепным металлом, сокрушая все на своем пути, они глумились над деревянными статуями арийских богов. Йини, мать-охранительницу Солнцеподобного города, прародительницу сущего, предали огню. Не смотря на укусы голодных языков пламени, женщина в похоронном белом одеянии, сохраняла спокойствие духа и улыбалась. Она была вечна и бесконечна, она рождается, умирает и вновь возрождается, она неизменна и переменчива, как река, несущая свои воды и даруя жизнь.
- Отпусти меня… - словно далеким отголоском угасающего видения прошептала Йини. – Жарко… Воды…
Власий, вскинув руки к небу, неведомым ранее осознанием силы призвал небесные слезы. Грянул гром. Твердь небесная разверзлась проливным дождем. Огромные капли с шипением падали на кострища, очищая и заживляя раны земли, смывая кровь с пепелища Славного и Великого города Аркаима. Обезумевшие шитцы танцевали пляску смерти, смеялись и пили хмельной кумыс. Лишь только юный волхователь, Охранитель того, кого еще нет, наблюдал, как среди городских развалин на крыло поднималась белая лебедушка, как она точкой, время от времени озаряемая сверкающей молнией, исчезала за чернеющей линией горизонта.
;
2. Асман
Тридевять полных лун да еще четверть восходящей луны арийский волхователь по последнему велению матери-охранительницы Йини держал свой путь поперек движения солнца к теплым морям. Бесстрашным медведем он шел по лесам дремучим, змием по топким болотам пробирался, вороном черным поднимался в поднебесную высь. Самим Велесом ведомый по нехоженым горным тропам и следам зверей невиданных, ни днем, ни ночью не было покоя многострадальной душе Власия, пока не достиг он Чермного моря - окияна, изумрудных земель Бхарата. Свое пристанище волхователь нашел близ города Асман, раскрывшегося благолепной сокровищницей перед усталым путником в самом сердце тропических лесов. Обвитый нежными цветками лиан, Асман пленил своей неземной, чудесным образом застывшей в сером мшистом камне красотой.
По-звериному чутко Власий вдыхал влажный и пронзительно чистый предрассветный воздух, смакуя новые сладко-пряные запахи. Зачинался рассвет. В дали горизонта розовощекая Заряница поднималась над землей, мимолетным взмахом крыла рассеивая ночные страхи. Светало быстро. Буквально на глазах таяли причудливые тени. Впервые за последние годы, отрастивший белесую бороду и повзрослевший Власий искренне улыбался, приветствуя новый день и надеясь, что испытания тяжкой годины уже завершились.
Асман приветливо встречал гостей. Власий, разительно отличавшийся от невысоких и юрких местных жителей с кожей в цвет коры молодого дуба, степенно широким шагом шел по многолюдным и шумным улицам. Индои, встретившись с мужчиной взглядом, широко улыбались и начинали что-то щебетать на своем языке. Арий, силясь понять чужую речь, виновато улыбался и тем самым подогревал любопытство местных жителей. Один чернявый и худощавый мальчишка в грязно-серой набедренной повязке, незаметно подкравшись, сорвал с пояса волхователя беличий хвост и с победным визгом стрелой метнулся в конец улицы, скрываясь в толпе смеющихся людей. Тут же подскочил другой мальчишка и схватился за посох, но, не сумев его вырвать, беспомощно повис в воздухе. Не ожидавший подвоха, Власий поднял руку вверх и попытался стряхнуть ребенка.
Сила Велеса вихрем вырвалась наружу, закружила испуганного, беспомощно болтающегося в воздухе мальчишку и отшвырнула его на целую сажень. Хрупкое детское тельце рухнуло на мощеную дорогу. Мальчик не шевелился. Индои, словно оцепенев от страха, беспомощно затихли, молчаливой стеной окружили волхователя и ребенка. Власий на ватных, подкашивающихся ногах, преодолевая возникающую после спонтанного выхода силы слабость, сделал шаг по направлению к бездвижно лежащему телу. Возможно, ему еще нужна помощь…
- Ах! – кротко вскрикнув, женщина, очевидно мать сорванца, кинулась Власию в ноги. Словно гибкие лианы, ее руки обвили голенища кожаных сапог. Не позволяя ступить шагу, женщина покрывала поцелуями грязную, расхлябанную от долгих путешествий обувь и торопливо повторяла на ломанном арийском наречии, - Арудха* , ни нада! Ни нада…Пхасти! Ни нада, пхасти!
По пыльным щекам женщины катились слезы. В ее широко распахнутых, очерченных углем глазах читались страх и скорбь, надежда и немая мольба. От частых, усердных поклонов к ногам Власия ее стянутые на затылке в тугой пучок волосы растрепались, тончайшее сари сползло, обнажая бархатистую и нежную кожу покатых плеч. Источая тонкий аромат, она была отчаянно беспомощной и беззащитной… Где-там, далеко, начали бить в барабаны. Глухие, протяжные звуки, ритмично вибрируя, наполняли молчаливое пространство. Проникали в душу. Резонировали с сердцем. Боммм... Повинуясь ритму, сердце сжалось и затихло. Боммм... Сердце ослабило свою хватку, и бушующий поток крови ударил в грудь. Боммм...
- Амба** … - оставаясь недвижимым, чуть слышно прошептал мальчик, и через мгновение с хрипотцой повторил. – Амба…
Женщина тут же вспорхнула, уже вполоборота в последний раз поклонилась Власию и бросилась к ребенку. Проверяя все ли на месте, нет ли серьезных повреждений, она поставила сына на ноги и ощупывала его. Словно обезумевшая, прижимала к себе, целовала и благодарила всех богов. То ли от замедленного осознания случившегося, то ли от запоздалой болезненной реакции, мальчишка, громко всхлипывая, разревелся. Все хорошо. Обошлось. Город вновь ожил и по улицам потекли говорливые, шумные людские потоки. Власий еще несколько мгновений недвижимо стоял, вслушиваясь в музыку, сливаясь с глухими, протяжными ударами по деревянным барабанам. Затем, словно озаренный внутренним влечением, покинул город и направился в самую чащу лесов, охранявших Асман.
* Господин
** Мама
;
3. Заклинатель
Пробираясь сквозь жгучие тропические заросли, Власий явственно ощущал свое приближение к источнику энергично пульсирующей музыки. Интуиция и чуткий слух не обманывали его: к полудню, когда палящее солнце Бхарата прожигает даже сплетающиеся кроны баньяна, волхователь вышел к хижине. Перед травяным домом, скрестив ноги и вытянувшись, словно тетива боевого лука, сидел сухожильный старик. В божественном экстазе скрюченными костяшками пальцев он стучал по деревянному, обтянутому кусками кожи, барабану. Нарастающие гулкие и вибрирующие звуки сменялись гармонично протяжными и убаюкивающими ритмами, наполняя пространство особой трепещущей энергией. Казалось, если чудесная мелодия оборвется, то и очарованное сердце Власия перестанет биться.
Возле нагина, испытывая магическое влечение, собирались змеи. Целая тьма разноцветных, толстых и тонких, длинных и небольших шипящих, ползающих гадов, образующих немыслимое переплетение гибких тел с множеством голов. Некоторые змеи обвивали тело старика, словно в любовном танце терлись о его ссохшееся тело, не причиняя вреда. Словно охваченные единым ритмом жизни, они, вторя такту, чуть слышно шипели и что-то шептали, высовывая раздвоенные прутики языков.
- Эта мелодия для твоего сердца, мой друг! – не поднимая закрытых в блаженном экстазе век, по-арийски мягко произнес старик и плавным, нарочито замедленным жестом пригласил присесть Власия рядом. Преодолевая возникшее смятение, волхователь начал произносить оборотное заклинание, дабы превратиться в ужа и в змеином обличие приблизиться к нагину.
- Не смей, - твердо предупредил превращение старик, - Пханины* глухи. Ты не сможешь услышать мою песнь. Не бойся. Просто сядь рядом. Ты – зверь, но ты не наг** по природе своей.
Повинуясь грудному, бархатному голосу заклинателя, мужчина сделал первый робкий шаг. Тысячи ревностных, немигающе-пристальных глаз-бусинок в тот же миг обратились к Власию. Змеи чувствовали его страх и впитывали волнение, со свистом и треском сворачиваясь в плотное кольцо вокруг своего покровителя.
- Не бойся, - сохраняя невозмутимое спокойствие, повторил нагин и достал камышовую дудочку, какие у пастухов арийских водятся да дети малые в праздники балуются. Дыханием своим старик-музыкант вдохнул в инструмент трепещущую, возвышенно-чарующую душу. Словно чистой водой ключевою, разлилась, расплескалась изумительно тонкая, щемяще родная мелодия.
Будто в Яви чудиться Власию: он беззаботным мальчишкой домой воротился. Бескрайняя, волнующаяся степь перед ним раскинулась, и сама златовласая Леля звонкую песню поет. Серебрится ковыль седовласый. И Власий босиком навстречу солнцу по траве-мураве бежит, широко раскинув руки. Теплый ласкающий ветер обнимает его легкое, словно перышко, тельце и сильным порывом уносит в лазурную даль поднебесья. Счастие, восторженное и забытое, захлестнуло безвинную душу и из нее солнечным светом на землю проливается. Зажмурился Власий от восторга, переполнявшего грудь. Летит. Высоко-высоко. Вниз взглянуть боязно, но любопытно дюже…
Открыл глаза волхователь, дабы степь душою своей обнять, родные просторы взором своим запечатлеть. Но не степь под ногами раскинулась – черные змеи скублились, обвили его, зашипели. Испугался Власий, вскочил на ноги, к силам Велеса взывая. Да не успел. Боль стремглав пронзила от головы до пят. Предательски дурманящий яд сковал ноги, густая кровь черною пеной обуглила сердце. Беспомощно рухнул волхователь, как подкошенная ножом вострым былинка.
* Змеи
** Змей-оборотень, житель подземного царства
;
4. Ашрам Дурбуддхи
Потеряв счет времени, старик – нагин отчаянно боролся с духами смерти, цепко схватившихся за жизнь беспечного арийца. Индус, призывая напевными мантрами благодатную космическую энергию, прикладывал к многочисленным ранкам от змеиных укусов желто-зеленую кашицу лекарственных отваров и вытягивал черную кровь при помощи тягучей смолы и лунного камня. Иногда Власий бредил, памятью возвращаясь в умирающий Аркаим. Огненная джвара* гуляла по его телу. Тогда старик-индус укрывал обнаженное тело ария медвежьей шкурой и к морщинистым, розовым пяткам волхователя прикладывал тлеющие кокосовые угли. Горячая, страстная боль возвращала сознание больного к действительности и успокаивала терзания духа.
Однажды, когда старик, окуривая едким дымом бледное измученное тело арийца, наклонился слишком низко, Власий, собравшись с силами, еле слышно прошептал:
- Кто ты? – волхователь опасался, что старик не услышит его.
- Я – Он, - ответил нагин, добродушно улыбаясь. Его глубокий проникновенный взгляд излучал умиротворение и высшую мудрость.
- Как твое имя?
- Не помню. Я давно живу один.
- Почему… тебя не кусали змеи?
- Я – свой, - старик, закончив обряд очищения тела, стал окуривать углы своей хижины, изгоняя злых духов болезни. Повернувшись спиной к Власию, он добавил. – И ты свой, только глупый. Душа твоя болит. Наги** приходили лечить тебя. Они очищали твою душу. Нельзя нарушать равновесие и делать резких движений.
- Я испугался… Змеи ползали по мне, шипели… - Власий в порыве нахлынувших воспоминаний попытался приподняться с деревянных досок, на которых лежал. Но, приподняв голову, обессилено обмяк.
- Они тоже… - тихо проговорил старик, словно отец, сожалеющий о своих немощных и испуганных детях. В его словах была грусть. Холодными руками нагин прикоснулся ко лбу арийца. – Наги слепые и глухие, но они чувствуют энергию. Они берут только то, что ты им даешь. Перетирают между собой и возвращают. Всегда больше, чем взяли. Они сами приходят и сами уходят.
- Почему ты решил сыграть для меня? – Власий закрыл глаза, вспоминая прекрасную мелодию камышовой дудочки.
- Ты пришел. Значит, тебе это нужно.
- Я просто хотел послушать твою музыку…
- Для того, чтобы наслаждаться звуками, достаточно сесть и слушать. Во всем есть ритм жизни. Но ты шел издалека. Раньше тоже приходили арии. Смелые, быстрые, лучезарные. На волшебных повозках они неслись к западным берегам. Их души были опечатаны властью. Ты же - другой. Ты – зверь. Дух твой тяжел, скорби в нем много. Силы в тебе много. Осознанности мало, силой своей управлять не умеешь.
- Я потерял дом…
- Зато нашел ашрам, - старик снова улыбнулся и заботливо заменил кашицу на руке Власия.
- Что такое ашрам?
- Это дом, в котором ты пребываешь с Богом в поисках себя.
- Мне можно будет остаться и молиться твоим богам?
- Если хочешь. Пока ты не поумнеешь, Дурбуддхи***, я буду твоим Богом! - нагин по-детски задорно засмеялся беззубым ртом, - Да, да… Я буду звать тебя Дурбуддхи и буду твоим Сура**** . А теперь спи, завтра пойдем собирать камни.
- Меня зовут Власий. Ты можешь меня так называть, - поспешил представиться волхователь, но нагин, потушив свечу, уже не слушал. Потешаясь над своими словами и будто боясь забыть понравившуюся шутку, он на новый лад повторял:
- Глупый… Глупый Дурбуддхи… Слышишь, - новоиспеченный Сура, обратился к стенам дома. – Ты теперь не просто разваливающаяся хижина, ты теперь ашрам Дурбуддхи…
* Лихорадка
** Змеи
*** Глупец, дурак
**** Бог
;
5. Ущербность
Мантры и знахарские снадобья старика-нагина оказали свой благотворный и чудодейственный эффект: Власий пошел на поправку. Мужчина проснулся ранним утром, испытывая прилив сил и бодрости. В хижине, насквозь пропитанной бальзамическими, липко-вяжущими и пряно-приторными запахами, было темно и холодно, лишь пробивающийся тонкими полосками свет свидетельствовал о наступлении нового дня. Сура проснулся раньше и уже ушел. Будто издалека доносились звуки его молитвенного барабана. Лежать на досках и сухих, колких травах Власию было неудобно: молодой организм требовал свежего воздуха, солнца и движения.
Словно по команде Власий попытался подняться резким энергичным движением и тут же испытал боль во всем теле. Очевидно, выздоровление и представление о своих возможностях находились в разных плоскостях. Скрючившись в три погибели, мужчина очень осторожно повернулся на бок и, помогая себе руками, перекатом сполз со своего ложа. Затекшие мышцы мелко задрожали, но он упрямо пытался подняться. Сначала на четвереньки, а потом, с хрустом прогнувшись, выпрямил спину. Дотянулся до чана с водой и выстиранной одежды. Умылся, оделся. О том, чтобы обуть кожаные сапоги не было и речи: безумно болели обожженные пятки, ноги распухли.
Словно косолапый медведь-шатун, Власий приловчился передвигаться на полусогнутых ногах, ступая на внешнюю сторону стопы. Наконец-то, гордый и довольный собой, он выбрался из приземистой хижины, глубоко вдохнул свежий воздух. Кажется, сейчас это было самым действенным лекарством. Живительные силы наполнили грудь волхователя. Эх, оборотиться бы сейчас серым волком да ветром промчаться по этим чужеродным лесам, оскалом своим и воем протяжным нагоняя страхи на все живое…
- Зверь, не разбрасывай свои мысли так громко, - Сура сидел перед Власием и с детской любознательностью выковыривал из посоха Велеса кроваво-красный змеиный глаз. – Если ты опять не поладишь с нагами или встретишь дух въяграха* , я даже пальцем своей ноги не пошевелю, чтобы спасти тебя.
- Почему ты называешь меня зверем? – вспомнив о коварных гадах, Власий внимательно осмотрел землю и убдившись, что змей нет, переваливаясь с бока на бок, босиком подошел к нагину, который уже зубами пытался справиться с вкрапленным в лощеное дерево змеевидного посоха рубином.
- Потому что, ты сильный и глупый, - безнадежно вздохнув, Сура протянул посох Власию. Волхователь был искренне рад возвращению реликвии. Он тут же оперся на посох, позволяя немного расслабиться от напряжения и выпрямиться. – Аааа… Эта штука нужна тебе, чтобы скрыть свою ущербность! Это костыль!
По смешанному выражению лицу старика было не понятно: то ли он горд своей необыкновенной догадливостью, то ли был безгранично разочарован столь примитивному применению красивой вещи. Однако предположение Суры вызвало ущемленный протест гордости у Власия.
- Это не костыль. Это посох Великого Велеса. В нем скрыты Великие Первозданные Тайны Жизни. Он – источник моей магической силы.
- Он – твоя Сила? – нагин, словно ребенок, разоблачивший взрослого в непомерной глупости, звонко рассмеялся. – Да ты просто без этой палки прямо стоять не можешь!
- После твоего лечения у меня все болит…
- Дурбуддхи, - старик продолжал заразительно смеяться, - ты винишь меня в своей боли?
- Я… - Власий невольно смешался.
- Дурбуддхи, Дурбуддхи… - худощавый нагин встал рядом с Власием и покровительство похлопал по плечу. – Если ты говоришь, что в этой палке есть твоя сила, то ты глупый, ущербный Дурбуддхи. А я твой Великий и несравненный Сура. И я тебе говорю: брось этот костыль. Не используй его ни для ума, ни для тела. Ты – Сила. Ты – Разум. Ты – Он.
С легкостью старик выбил посох из-под Власия, схватил его и победно поднял вверх. Мужчина, потеряв опору и не успев сориентироваться, упал перед нагином. Это было унизительно. Как смел этот немощный старик надсмехаться? И зачем Власию, чистокровному арийцу, терпеть подобное унижение? Старик же крутил посох из стороны в сторону и продолжал смеяться.
- Дурбуддхи, если хочешь, беги глупым зверем по всему миру. Хочешь, приходи ко мне. Я дам тебе немного тхали** , - нагин, забавно изображая косолапую походку Власия, направился в хижину.
Беспомощно силясь подняться с колен, волхователь еще больше злился. Его праведный гнев пульсировал в голове, от клеточки к клеточке разливаясь по всему телу. Сознание помутнело, и Власий больше не мог контролировать свои мысли. В черном ореоле ярости он жаждал уничтожить кривляющуюся фигуру старика. Злость, переполнив естество Власия, громоподобными разрядами вырвалась наружу, прожигая раскаленный воздух. Мощный удар в спину непременно бы сбил старика с ног, отправив его душонку к духам смерти. Но… нагин обернулся, легким движением рассеивая грозные разряды молнии и превращая их в порхающих бабочек. Один из разрядов ударил в посох Велеса, расколов его на несколько частей.
- Молодец, Дурбуддхи! – словно только что ничего произошло, обрадованный Сура наклонился за выпавшими из посоха рубинами. – Мы завтра еще купим тхали, и я расплачусь с дхоби*** за стирку твоего белья.
* Тигр
** Блюдо с рисом
*** Каста, представители которой занимаются стиркой белья
;
6. Рисовые ростки
- Дурбуддхи! Я рад видеть тебе просветлевшим. Кажется, твое тело стало гораздо умнее, - старик-нагин, как самого долгожданного и желанного гостя, встречал на пороге своего дома ковыляющего Власия. Он широко улыбался, проявляя почтение арийскому волхователю. – Я умащу твои стопы нежнейшими маслами и угощу тебя самыми вкусными блюдами здешних мест.
Власий же испытывал весьма неприятные ощущения и боялся встречаться с пронзительным и всеведущим взглядом Суры. Страстный огонь гнева стихал в его душе, оставляя пепелище мучительной вины перед стариком. Власий еще мог оборотиться и уйти, остаться гордым, свободным и независимым последним арийцем Аркаима, потомственным волховатлем и хранителем древних сил Велеса. Однако магическое обаяние заклинателя Бхарата тончайшей шелковой сетью опутывало сознание Власия, подчиняло волю и притягивало к себе.
Старик провел Власия в хижину, усадил на мягкие подушки. Ловкими, быстрыми, но без лишней суеты он провел традиционный обряд омовения. Аккуратно, стараясь не причинить боль, очистил стопы волхователя от комьев прилипшей земли и, мягко массажируя, нанес целебные масла. Пока ошарашенный странным поведением нагина, Власий приходил в себя, старик поставил перед гостем молитвенный барабан, застелил банановыми листьями и аккуратно поставил глиняные чашки с яствами: тхали с кокосовым молоком, горячие рисовые лепешки, кусочки фруктов с диким тягучим медом, пасты и специи. Для себя же Сура приготовил только горсть отварного риса.
- Угощайся.
Власий недоверчиво смотрел на накрытый стол: он не мог понять и объяснить поведение Суры.
- Ешь. Тебе нужны силы… - нагин излучал спокойствие и доброту.
- Зачем? Зачем ты это делаешь?
- Мое сердце опечалится, если ты покинешь ашрам, Дурбуддхи, до того, как зерна риса дадут ростки.
- Ты говоришь загадками. Я не понимаю тебя.
- Поешь немного. Я тебе расскажу одну историю. Она называется «Зерна риса».
Нагин, скрестив ноги и положив руки на колени ладонями вверх, сел перед Власием. Закрыл глаза, как будто собираясь погрузиться в глубокую медитацию, раскрыл свой внутренний свет и начал рассказывать удивительную историю. Его грудной, бархатно-напевный голос, набирая глубину и силу, рисуя в воображении дивные картины, переносил сознание в стародавние времена:
«Давным-давно, когда Великий Брахман только набрал в свою могучую грудь животворящей Праны, а в складках многоликой Майи еще не поселилось время, тогда мир богов и мир людей были близки друг другу. Просветленные йоги могли с легкостью подниматься на воздушные облака, а потом возвращаться на землю. Добрые боги помогали людям и дарили им подарки. Так на земле появился огонь, женщины научились готовить пищу. Боги подарили нам письменность и научили читать священные тексты.
Однажды любознательный юноша, гуляя по облакам, увидел черную грозовую тучу, на которой боги что-то собирали. Ударил гром и с черной тучи просыпалось несколько маленьких зерен.
- Что это такое? – спросил юноша.
- Это рис. Самая лучшая пища для богов.
- А можно мне попробовать?
Боги привели его в свой дом и угостили его отварным рисом. Юноше очень понравилось угощение. Он стал просить зерна риса, чтобы посадить на земле.
- Рис – это пища богов, он питает нас жизненной силой. Если люди смогут в своих душах возделать рис, то они станут как боги.
Как не просил юноша зерен, боги отказали ему и выпроводили на землю. Юноша проводил много времени в медитации, пытаясь найти способ добыть зерна риса, но молитвы не были услышаны. И когда он совсем отчаялся, то увидел: в трещинах его грубых пяток застряло несколько маленьких зерен. Так на земле появился рис. Узнав об этом, боги испугались и поднялись высоко вверх, дабы только совершенные духом и телом могли посещать их божественный мир.
- Сура, - мечтательно вздохнул Власий, вычищая соусную чашку краем лепешки. – Я бы хотел побывать на небесных полях твоих богов. Может быть, к моим многострадальным стопам прилипли б зерна побольше…
- Дурбуддхи! – рассмеялся старик, - Думается мне, к твоей душе могли прилипнуть божественные зерна глупости! Большие, большие зерна глупости! Неважно, где ходят твои ноги, важно то, что произрастает в твоей душе…
;
7. Стена страха
- Дурбуддхи! – осторожно приподнимая веки Власию, словно подглядывая в его неспокойные сны, старик-нагин пытался разбудить своего ученика. Потревоженный волхователь, еще находясь на грани яви и нави, испугался вторжения в сновидение и, размахивая руками, пытался защититься от воображаемого врага. Наконец, он проснулся и, хлопая широко распахнутыми ресницами, сел на тканевой подстилке.
- А я думал, ты еще спишь… - вкрадчиво проговорил старик.
- Я спал… - буркнул Власий, - пока ты не разбудил меня.
- Ты смешной. В тебе живет страх. Скажи мне, кого ты боишься?
- Я никого не боюсь! – с гордым возмущением ответил Власий. – Лучшие воины Гардарики учили меня предчувствовать опасность, распознавать свой страх и быть осторожным.
- И даже сейчас ты чувствуешь себя в опасности?
- Опасность есть всегда, во всем.
- Даже в чашке с водой?
- Конечно! Ведь ты можешь меня из этой чашки облить!
- Мда… незавидна твоя участь: быть сильным и всего боятся… Бедный, бедный Дурбуддхи… Попробуй стать частью мира и он перестанет быть страшным. Пойдем. Солнце встает. Нам надо спешить.
- Я голоден…
- В следующий раз ты можешь встать пораньше и набрать себе фруктов в дорогу, - не смотря на то, что нагин всем своим естеством излучал доброжелательность и широко улыбался, его слова звучали твердо.
- Вчера ты был добрее…
- Вчера в твоей душе был хищник, сегодня – осел, - Сура вышел из хижины, давая понять, что разговор окончен.
Власий некоторое время стоял в смятении: он не знал, как относиться к чудоковатому старику-нагину. С одной стороны он был непосредственен и прост, словно дитя, с другой – его слова заставляли задуматься. Старик не звал его, но и не давал уйти.
- Сура, мне надо идти с тобой? – громко спросил волхователь, заканчивая утренние сборы, но ему никто не ответил.
Власий вышел на улицу. Стремительные лучи восходящего солнца ударили в глаза. Старик-нагин, по-молодецки гордо выпрямив спину, не спеша шел поперек движению солнца, будто опытный охотник, перерезая путь своей добычи. Он собирал первые солнечные лучи. Робкий солнечный свет зачинающегося дня мягко освещал его жилистую фигуру на фоне еще темнеющего и не проснувшегося тропического леса. Сура казался воплощением солнечного сияния. Свет, словно проходил сквозь него, и освещал мир.
- Постой, мне надо идти с тобой? – переваливаясь с одной ноги на другую, Власий быстро догнал старика-нагина.
- Если хочешь – идем, - старик улыбался неподражаемо искрящейся улыбкой. – Ты всегда волен выбирать свой путь.
- Сура, - по узкой тропинке Власий осторожно семенил позади нагина, внимательно рассматривая дорогу, чтобы не уколоться об ветку или камень, - если ты такой умный, научи меня.
- Чему?
- Ну… - замялся волхователь. Согласно традиции ариев, человек не мог выбирать свой путь. Совет Мудры, при рождении ребенка, определял судьбоносную нить, и он получал только необходимые знания. - Чему-нибудь…
- Чему-нибудь пусть учат тебя вешья*, - засмеялся Сура. Он с легкостью проникал в сплошные заросли джунглей, словно растения расступались перед ним, а потом смыкались сплошной стеной, цепляясь за Власия и преграждая путь волхователю.
- Сура, ты ведь понимаешь, что я говорю о магии, о веде** предков. Вот что тебя делает мудрым?
- Он.
- Кто Он?
- Я.
- Я тебя не понимаю…
- Тогда молчи и слушай.
Власий нетерпеливо ждал, когда же Сура начнет повествование, но он молчал. Разве, что прибавил шагу. Передвигаться сквозь заросли баниана*** было легче. Деревья раскинули свои кроны на несколько осьминников****. Крона дерева куполом закрывали небо, и только лишь проскальзывающие сквозь сочно-зеленые листья блики играли в тенистом полумраке. С нижних ветвей баниана спускались сплетающиеся волосистые корни, образуя замысловатый лабиринт. Петляя между корнями, Власий потерял Суру из виду. Он попытался его окрикнуть, но звуки отражались от стволов и распадались множественным эхом. Страшно. Воздух наполнялся рычанием, стрекотом, шипением, шуршанием, хрустом. Звуки доносились ото всюду, кружились вокруг и давили своей неизвестностью. Страхи ползли по корням и протягивали скользкие руки, стеной становились вокруг и сжимали его сердце. Волхователь чувствовал опасность, но не мог определить ее источник. Власий внутренне ощетинился, схватил палку и, озираясь, приготовился к нападению. Кто-то был рядом. Тигр? Змей? Стая красных волков?
- Эй, ты! Там! Выходи! Я не боюсь! – закричал Власий
- Боюсь, боюсь… - подхватило эхо.
- Боюсь, боюсь… – вторил попугай-пересмешник
- Я не боюсь! – повторил волхователь, вспоминая разговор со стариком-нагином. – Я зверь, я такой же как и ты… Я не боюсь тебя…
- Тебя, тебя, тебя… - наперебой повторяли эхо и пересмешники.
- Я не боюсь… - уже тише повторил Власий и опустил палку. – Я не боюсь… тебя… его… себя...
Неожиданно Власию показалось будто что-то белое мелькнуло вдали, словно крылом белоснежным манила мать-охранительница Йини, звала за собой, указывая путь.
* каста гетер
** Знание
*** Бенгальский фикус
*** 1/8 десятины, примерно 1366 м;
8.Сердце Бхарата
Следуя за белым отблеском белоснежного крыла Йини, Власий вышел из зарослей баниана и поднялся на залитую полуденным солнцем вершину холма. На холме уже сидел Сура в позе для медитации…
- Дурбуддхи, садись рядом. Пусть Великий Сурья сожжет своим огнем небесным твои развалины страха, - не производя ни одного движения, произнес старик-нагин. Власий хотел было выразить свое возмущение, но нагин предупредил его словами, - в священные часы почитания Солнца нужно хранить молчание.
- Я видел Йини… - немного помолчав, произнес волхователь. У него не получалось сидеть, скрестив ноги, поэтому мужчина сел на колени и зажмурился от ласковых лучей солнца.
- Она твоя пранаяма*?
- Мать-охранительница. Я видел только ее белоснежное крыло. Она меня привела к тебе.
- Мир меняется. Место, где мы сейчас с тобой находимся, называется Сердцем Бхарата. Наша земля скоро совсем уйдет под воду. Могу ли я попросить тебя принести камни? Здесь недалеко, на востоке, добывали камень для строительства Асмана.
- Камни? – удивился волхователь. – Какие камни?
- Лучшие. Самые-самые лучшие.
Власий еще никогда не видел Суру таким озадаченным, поэтому, не задавая лишних вопросов, волхователь поковылял на восток. Его путь оказался не таким уж близким, но все же мужчина достиг заброшенной каменоломни. Добыча камня уже давно не велась, клинья, вбитые в прорубленные щели, уже стали прорастать. Власий собрал несколько камней размером с голубиное яйцо и в руках понес их к старику-нагину. Дорога поднималась в гору, а полуденное солнце становилось все жарче и жарче. Подниматься было трудно, поэтому мужчина несколько камней бросил по дороге.
- Сура, я принес тебе камни! – тяжело дыша, обратился он к медитирующему нагину.
- Разве это камни? – искренне удивился старик. – Это обыкновенные камешки! Почему ты решил, что они самые лучшие?
- Их точил песок, омывали дожди и полировал ветер. Они стали гладкими и блестящими.
- Таких камней очень много, мне нужны особенные камни. Ступай, принеси мне другие камни.
Не смотря на то, что Власий очень устал, он вновь пошел к каменоломне. В этот раз волхователь выбрал камень средних размеров и нес его двумя руками. Еще тяжелее было подниматься ему в гору, еще жарче палило солнце, но все же Власий принес камень нагину.
- Глупый Дурбуддхи! – рассердился Сура,- неужели ты не мог найти камня получше?
- Этот камень откололся от самой вершины горы. Он находился выше всех и был ближе всех к твоим богам. Я думаю, он идеален.
- Я хочу, чтобы ты принес мне лучшие камни, какие только бывают на свете. Случайное не может быть лучшим.
Власий приносил еще и еще камни. Самые разные. Однако ни один из них не нравился нагину. Старик кривился и морщился, будто видел перед собой что-то непотребное и отвратительное. Он сердился и раздражался, даже иногда грозился побить волхователя палкой.
- Это самый красивый, самый лучший камень во всем мире, - сдерживая ярость, Власий бросил к ногам Суры огромный валун.
- Почему ты решил, что это красивый камень? – недовольно фыркнул нагин.
- Потому что я его выбрал. И я его принес, - отрывисто дыша, четко проговаривая каждое слово, произнес Власий. Он сам был похож на вздыбившийся валун. – Это мой камень.
- Хм… - нагин с любопытством вглядывался в глаза Власия. – А Дурбуддхи, может быть, не так уж глуп. А этот камень красивый? – тыкнул он пальцем на ранее принесенную глыбу.
- Да, это тоже мой камень. И этот тоже. Все камни здесь мои.
- А зачем ты принес эти камни?
- Ты меня просил, - Власий злился еще больше. Он сжимал и разжимал кулаки, словно накачивая себя кровью. От ярости мутнело сознание. Казалось, еще одно дерзкое слово - и волхователь просто разорвет тщедушного старика.
- Разве я просил тебя приносить именно эти камни? – удивленно вскинув белесую бровь, проговорил Сура. Он в очередной раз рассмеялся и, дружески похлопывая Власия по плечу, добавил. – Я не просил тебя портить МОЙ мир СВОИМИ камнями. Я – это много. Очень много. Всегда много.
Сура, как всегда посмеиваясь над своими словами, пошел домой. Он забавно подпрыгивал на камнях, иногда гримасничал и насвистывал прерывистую мелодию. Волхователь не сдвинулся с места, ни один его мускул не проявлял признаки движения. Он больше не хотел следовать за своим учителем. Обманутый и опустошенный, Власий больше не испытывал ни злости, ни упорства, ни силы. Только ветер прохладой бил по лицу, заставляя изредко дышать.
* Любимая
;
12.Небесная кузница
Жаром пышет огонь небесный, заточенный в горниле Небесной кузницы. Сам Сварог стоит у наковальни, молотом своим чудодейственным железо кует. Потешается. Из недр земных жилы вытянул, до красна раскалил их в Огне и нынче отбивает крговерть. Сотворяет мир первозданный. Пот ручьем бежит по его могучему телу, огоньки отражаются в его бронзовом загаре.
Выковал сначала Сварог маленькое колечко. Подносит к огню – любуется. Аккуратное, ровное кольцо у него получилось. Бросил могущественный Создатель кольцо в воду, чтобы Сва усмирила силу огня, охладила пыл да укрепила его душу. Устал Сварог. Прилег отдохнуть.
Принялся за работу Род, прародитель всего сущего на земле. Взял он кольцо Сварога огромными щипцами, поднес к Огню и закачал своей седою головою. Кольцо-то хоть и добротное, да нет в нем жизни. Призвал Род силы живительные, покрутил в огне и подул на него, поплевал. Да произросли из кольца ростки, птицы да звери, словно почки по весне, на тех ветках появляются. Эх, хорошо! Оставил Род кольцо со зверьем на столе и ушел.
Наблюдал Власий за богами, все запоминал как они мир новый сотворяют в Небесной кузнице. Прелюбопытное действие то было. Однако ж мир лежал недвижимый, словно картина писанная. Подошел он ближе, всматривается в жизнь Рода, кольцо Сварога щупает. Подул он на листочки зеленые – затрепетали листочки, нагнул веточки – согнулись веточки. Закрутил кольцо жизни. Вдохнул он в него силу движущую. Заскрипел мир новый, засопел. Зажужжали невидимые шестеренки, закружились посолонь. Ибо Власий – последний ариец Славного города Аркаима, наследник Велеса вездесущего, охранитель движения Жизни.