Охота на слова
Концепция – слово явно иноязычное. Оно зафиксировано в словарях иностранных слов со ссылкой на латинское conceptio и обозначает систему взглядов, то или иное понимание происходящих процессов и явлений, а также единый, определяющий замысел, ведущую, то есть главную мысль какого-либо произведения, научного труда и т.д. И в европейских языках мы находим это же слово примерно в таком же значении: в английском the concept, в немецком die Konzeption, во французском la conception, в испанском la concepci;n. Везде слово восходит к латинскому источнику, а потому присмотримся повнимательнее в латинскому слову conceptio.
Оно легко прочитывается с помощью русских корней: con – это «со, сообща, вместе, с», а ceptio – «цепь». Этот второй корень мы найдем в таких словах, как сцепить, прицепить, зацепить, цеплять, прицеплять, зацепиться, и даже степлер. Попросту говоря, концепция – это буквально сцепка: сцепка взглядов или убеждений, договоренность действовать сообща, то есть в одной цепи. Согласитесь, что русские корни делают абстрактное иностранное слово более понятным. Да и во втором значении русские корни заметно упрощают понимание: есть стержень, на который цепляются различные представления и таким образом формируют главную мысль.
Это значит, что в основе латинского слова лежат русские корни, что мертвый язык, искусственный язык в средние века формировался на базе русского языка. Этот факт сегодня многими вообще не воспринимается, поскольку нам вдолбили устойчивое убеждение, что русские во всем учились у Запада, заимствовали у него лексику, технологии, культуру, поскольку сами ничего не в состоянии были предложить. А на примере слова conceptio мы вновь видим, что процесс шел в совсем другом направлении. И тут хотелось бы коснуться одного факта.
В словаре Брокгауза и Ефрона в статье «Славистика» изложен уникальный факт истории:
«Русские путешественники и офицеры армии Суворова и эскадры Чичагова, приходя в соприкосновение с различными славянскими племенами Австрии и Черногории, поражались близостью их наречий к русскому языку и сходством их быта с бытом русских крестьян».
Это проглядывает та история, которую от нас спрятали. Когда в Москве XVII века началась великая смута, а европейские страны быстро приступили к разделу имущества единого имперского центра, Россию отделили от всего прочего мира гигантским занавесом. Не Россия отделилась. Россию отделили, чтобы она не оказывала влияния. Россия оказалась оккупированной Романовыми. Почти 150 лет не обращали внимание на Запад, боролись с внутренними врагами, укрепляли свои позиции, уничтожая наиболее образованных и наиболее активных людей. И когда после длительной изоляции Россия начала возвращение в Европу, она встретила там близкие по языку народы, но мало кто мог уже объяснить причины такой близости, поскольку подлинные документы прежних лет были сожжены на кострах, уничтожены или переписаны. Единый славянский народ по Дунаю оказался раздробленным, разделенным политически и религиозно. Взгляните на современную карту. Это ярко выраженная чересполосица, где рядом с католиками проживают православные или мусульмане. Но это нередко далеко не мирное соседство, это одна из горячих, кровоточащих точек планеты, поскольку межнациональные конфликты на бытовом уровне тут случаются нередко. Это результат, отголоски той реформаторской политики, которую проводили власти крупнейших европейских государств после распада великой империи. Это был очень жестокий эксперимент, вектор этого эксперимента уходит в будущее и еще не известно, какие рецидивы будут созданы.
Те же самые процессы Запад проводит и сегодня, обвиняя Россию и русских даже в том, что творят западные политики и их подпевалы.
События на Украине, искусственное взращивание насилия на майдане и обвинения в этом Путина – продолжение старой политики уничтожения русского мира, как уничтожили англо-саксы коренное население американского континента.
Современник Пушкина и Лермонтова Алексей Степанович Хомяков (родился в 1804), яркий представитель славянофильства, выступал против концепции всемирной истории в том виде, как она подготовлена Западом. Эта история, по его мнению, была преднамеренно искажена. В частности, он писал:
«Нет такого далекого племени, нет такого маловажного факта, который бы не сделался … предметом изучения германских ученых. Одна только семья человеческая мало… обращала на себя внимания – семья славянских народов. Как скоро дело доходит до славян, ошибки критиков немецких так явны, промахи так смешны, слепота так велика, что не знаешь, чему приписать это странное явление…
В народах, как и в людях, есть страсти, и страсти не совсем благородные. Быть может, в инстинктах германских таится вражда, не признанная ими самими, вражда, основанная на страхе будущего или на воспоминаниях прошедшего, на обидах, нанесенных или претерпенных в старые, незапамятные годы. Как бы то ни было, почти невозможно объяснить упорное молчание Запада обо всем, что носит на себе печать славянства».
Это так сказать общие выводы Хомякова, но есть и более конкретные, связанные с особенностями иноязычной лексики. Главный вывод в том, что очень многие географические названия в Европе, Азии, Африке, Америке носят следы явно славянского происхождения, что многие столицы, крупные города мира, такие как Берлин, Берн, Вена, Венеция, Женева, Калифорния, Лондон, Париж, Рим, Пекин, Барселона, Ватикан и другие носили славянские имена, что лексиконы разных стран пытаются навязать читателям самые невероятные версии происхождения слов в то время, как эти слова легко заменяются простыми русскими корнями.
Переехав в Германию, я возмущался отношением немецких тележурналистов к русскому языку: они давали несколько слов интервьюируемого по-русски, а потом все шло исключительно по-немецки. Мне казалось это унижением моего родного языка. Но когда по немецкому телевидению стали показывать передачи из Москвы RT на английском языке, я понял, что немцам есть у кого учиться пренебрежению к русскому языку: в интервью, взятом русскими журналистами на русском языке, вообще перестали звучать слова собеседника, все заменял комментарий, сделанный по-английски где-то за кадром. Это было вовсе не интервью, хотя показывали два беседующих лица. Нельзя стало услышать, что и кто говорит по-русски. Интервью вместо документа времени превратилось в жвачку модератора. От слов русского собеседника оставляли только вводные слова: Вот, например. Вы знаете? Конечно. Но, позвольте… Вот где было продемонстрировано уничижительное отношение и к русскому языку, и к русскому собеседнику. Я не уверен, что эти русские журналюги, иначе я не могу назвать тех, кто говорит по-английски не только с жуткой жвачкой во рту, но и с некой отрыжкой, четко переводили слова собеседника. Мне думается, там шла отсебятина, чтобы понравиться «хозяину» и иностранцам, а не передать истину. Вот где просматривалась ненависть к русскому и преклонение перед денежным мешком. Впрочем, это тема особых исследований и не сегодняшнего дня.