Волгоград. Шестьдесят девятый год. Конец ноября. На кануне Дня рождения моей сестры,
вечером к нам домой приехал ее муж Славик. Он попросил меня помочь им с подготовкой к семейному празднику. Они жили довольно далеко, в другом районе города.
Волгоград вытянулся вдоль Волги длиннющей гирляндой огней. Да еще муниципальный транспорт в те времена ходил плохо. Спасали положение ведомственные автобусы. Они имелись у каждого предприятия. На них везли рабочих и служащих на работу, а после смены развозили по домам. Вечерами шоферы калымили, собирая на пути неорганизованных неприкаянных пассажиров.
Так вот, стою я на остановке со Славиком, уже темно, холодно. По земле вьется поземка. Мелкий сухой снег острыми пощечинами хлещет по лицу. Проехал мимо и затормозил далеко от остановки переполненный рейсовый автобус. Люди кучей вывалились из него, освобождая проход желающим покинуть его навсегда, но тут же яростно работая локтями, утромбовались обратно. Хотя вышла из автобуса дюжина человек, он остался таким же перегруженным и кособоким. Мы замерзли, отчаялись и скукожились. Пальто у меня по моде, выше колена на десять сантиметров. Не очень греют и капроновые чулки, колготок не было еще и в помине. Благо, хоть сапоги носили высокие. Я варежкой прикрыла покрасневший нос и мелко дрожу. Вдруг, несказанное везение! Мчится автобус Моторного завода. Он ведь чуть ли ни к дому довезет, если возьмет нас. Его маршрут лежал почти от аэропорта до самой площади Дзержинского.
Мы выбежали на середину дороги и замахали руками. Водитель сжалился и остановил возле нас.
Ура! Пустых мест полно! Ошарашенные такой потрясающей удачей, мы устроились сзади на высоком длинном сидении, где теплее. Всего в салоне находилось человек десять. Перед нами без признаков жизни висел на спинке следующего кресла пьяный мужчина в грязной рабочей спецовке и черном бушлате. Он был пьян не просто, а вдрызг, до изумления, до безумия, до изнеможения, до полусмерти. Нас это не смутило, и мы весело стали обсуждать меню завтрашнего застолья. Старенький львовский автобус с аппетитом глотал километры по пустой Второй продольной. Подкатили к кинотеатру «Старт». От него понеслась к нам огромная толпа зрителей с окончившегося последнего сеанса. Она топала по асфальту, как стадо бизонов по прериям. Спринтеры уже заскочили, а подоспевшие стайеры штурмовали захлопнувшуюся перед носом дверь. Они кричали, умоляли и угрожали. Но хитрый водитель не спешил идти у них на поводу. Он ждал, покуда вошедшие оплатят проезд и усядутся. Шофер решил пропускать в салон партиями. С задней площадки влетел парень лет тридцати, стильно и богато одетый. В бежевом роскошном ворсистом пальто и кашне цвета шоколада. Он светился здоровьем, был полноват и румян. Пассажир стал энергично продвигаться вперед к кабине, чтобы оплатить проезд. А там уже стояла молоденькая девушка, которая из кошелька считала мелочь. Парень неуклюже толкнул ее. Деньги рассыпались по салону. Упитанный гражданин резко наклонился, дабы собрать их, и очень громко, просто оглушительно, пустил газы. Конфуз! Окружающие хмыкнули, но усилием воли подавили неуместный оскорбительный смех. Парень густо покраснел и подал девушке собранные монеты. Она, пунцовая от неловкости, еле слышно поблагодарила. Нежданный инцидент вроде исчерпал себя. Да не тут то было!
Вдруг, фантастическим образом очнулся Пьяный и заорал во все горло: « Ну, ты, пердун, вон еще одна копейка»! Самым невероятным оказалось то, что в том месте, куда он указывал, действительно валялась монета.
Парень истошно завопил: « Водитель, открой. Открой, я сказал»! Он отчаянно терзал дверь, как заживо погребенный крышку гроба.
Пьяный не унимался: » Фу ты, ну ты, какие мы обидчивые. Правда глаза колет?» Видно с ним из Нирваны в реальность вернулась пресловутая рабочая гордость, и стала его подстрекать на подвиг. Пьяный рявкнул: «Давай, давай из нашего автобуса! Это автобус для трудяг, а не для вонючек разных»!
Молодой человек вырвался наружу, как дикий вепрь из клетки, продрался через беснующуюся толпу и был таков.
Людей набилось под завязку. И все они не могли понять причину гомерического хохота водителя и прежних пассажиров. Мы корчились со смеху, по лицам текли слезы. А пьяный оратор после пламенного обличительного выступления сразу сник и закрыл глазки. До конечной остановки он так же беззвучно и мирно висел на спинке кресла.
Спустя много лет я слышала раза три эту историю в разных городах и в разных интерпретациях. Скорее всего , попутчики мои рассказывали ее всем желающим. Вот эта история и обросла новыми несуществующими подробностями. Что ж, так и рождается городской фольклор ...