Константин Сергеевич Станиславский вернулся домой ранним утром. Он выглядел очень уставшим, но был весьма доволен собой. Нет, всё-таки утомительное это занятие – быть своего рода защитником интересов культурной молодёжи. Благо ещё Александр Сергеевич с Павлом Михайловичем вызвались помочь, и их работа не прошла даром. Министр с утра же предложил новый закон и его, конечно же, усилиями Константина Сергеевича, приняли. Правда, немного не то получилось, что он ожидал, но всё же было чему быть довольным. С чувством исполненного долга, Станиславский зашёл в свой кабинет, расположился в кресле, стоящем у рабочего стола, откинулся на спинку и закрыл глаза.
Послышался какой-то шум, он всё нарастал и нарастал, вскоре можно было понять, что это звуки расстроенного рояля.
- Странно, я вроде настраивал тебя только вчера – пробормотал он, не открывая глаз.
Тем временем звук становился невыносимым.
- Ну что ты делаешь, прекрати – ласково проговорил Константин Сергеевич.
- Не могу. Это мои расстроенные нервы – послышался тихий голос - До сих пор не могу оправиться после твоей выходки.
- Интересно, какой же? – Станиславский открыл глаза и повернулся к инструменту. Шум прервался.
- В театр хотя бы студент по студенческому билету пройти ещё может – это хорошо, но с музеями нужно что-то решать! Ко мне гости, конечно, тоже заходят, я смотрел, больше всего их, конечно, впечатляет зал со сценой, где моя труппа давала спектакли, где я с артистами репетировал… Гости есть… но хотелось бы больше… и понимаешь, что ведь многим интересно, но с такими ценами в Ваше время, министр, люди не считают нужным тратить деньги на полчаса походить, полюбоваться старинными вещами, услышать об их предшественниках, узнать их историю… - услышал он собственный исковерканный голос, как будто вдохнул гелий из воздушного шара, и поднял брови.
- Откуда ты знаешь?
- Сорока на хвосте принесла. - Константин Сергеевич нахмурился. – Ну ладно, твои друзья-сообщники заходили к тебе прямо перед твоим приходом. Я сказал, что ты не пришёл ещё, и поинтересовался, а не в курсе ли они, где ты, мягко говоря, блуждаешь всю ночь. Так они мне всё и рассказали… Ох достанется же Третьякову я чувствую!
- Это почему это? У нас было очень важное дело. Можно сказать государственной важности! Мы не можем оставаться в стороне, когда Россия захлёбывается в болоте бескультурья, пошлости и…
- И поэтому нужно было добиваться устроить студентам возможность целый один раз в месяц посещать музеи бесплатно, браво!
- Да, конечно, один раз в месяц это очень мало, но хотя бы…
- Мало? - Рояль перешёл на крик. Шум, издаваемый им, усилился до невозможности, в комнате просто было невыносимо находиться. – А о нас ты подумал? Совершенно незнакомые тебе и нам люди приходят пять дней в неделю в течение пяти, семи часов в день для того, чтобы попяляться на нас… Практически не прекращающийся топот ног, эти чужие голоса постоянно и каждый раз новые! Не отдохнуть, не сосредоточиться… А так хочется побыть в тишине, помечтать, вспомнить Лунную сонату Бетховена или Первый концерт для фортепиано с оркестром Чайковского… - Рояль, даже, кажется, смягчился - А эти, как их, студенты! Ты думаешь, им больше всех надо? Придут так, для галочки, лишь бы, чтобы сказать: «А я вот вчера в музее был!» ….
Константин Сергеевич слушал молча. Впервые его старинный друг был им недоволен. Он не помнил, чтобы почтенный музыкальный инструмент так возмущался…
А тем временем…
Павел Михайлович Третьяков вернулся из кафе, где они выпили по чашечке кофе с Александром Сергеевичем Пушкиным, к себе на работу в Государственную Третьяковскую галерею, до начала рабочего дня и принялся обходить свои владения. Зайдя в первый зал, он по привычке хлопнул в ладоши и радостным голосом объявил: «Господа, господа скоро время посещений! Просыпайтесь, приводите себя в порядок, чтобы предстать перед посетителями во всей, так сказать, красе!».
- Опять погляделки! Выспаться не дают! - послышался недовольный голос.
- Да-да - завторил ему другой - от ваших «гостей» покоя никакого нет! Целый день тысячи, а то и сотни тысяч глаз пытаются углядеть в тебе что-то необыкновенное, кто-то восклицает: «Да это шедевр!» И все бегут к тебе, встанут толпой, аж дышать трудно!
- А эти вспышки фотоаппаратуры? – подхватил третий. – Глаза слепнут! Ну, сделали Вы один раз фотографию, так любуйтесь, делитесь ей! Чтобы другие меньше ходили… В конце концов в нашу эпоху интернета, существует такая фишка, как виртуальный тур по музеям! Есть сайт такой, замечательный, там мы есть… Так ведь ходят сюда зачем-то... И интересно, видите ли, им, культурный уровень, видите ли, повышают!
- А ещё, Вы, Павел Михайлович этому только способствуете! Ну, скажите, зачем нужно было устраивать для студентов один раз в месяц бесплатное посещение музеев?! Раз уж они всё равно дома по компьютерам сидят, так пусть зайдут на этот сайт, о котором только что сказали, да и погуляют по Третьяковке! Только без нас!
Зал мгновенно заполнился заинтересовавшимися гостями с других картин.
- Что за шум, а драки нет? Послышался властный женский голос. Чуть позже появилась и сама его обладательница. Российская императрица Екатерина Алексеевна, величаемая Великой, грозно смотрела на возмущающихся с портрета своей предшественницы Анны Иоанновны. Все голоса разом смолкли, а взоры и говоривших, и наблюдателей обратились к ней.
- Что за ахинею вы тут несёте? – поинтересовалась она.
- Ишь, ты какие слова, наверное, от студентов нахваталась… - прошептал кто-то.
- Цыц! Не нравится им, видите ли, что на них смотрят! Это когда это такое было? Людьми то и в платья дорогие рядились, и дворцы строили, и балы устраивали, и в лучших экипажах…
- Так надоело, Екатерина Алексеевна, - смиренно произнесла Анна Иоанновна – сейчас понимаешь, что эти восхищённые взгляды, дорогие платья, дворцы, балы, экипажи… Всё это не главное… Душа просит отдыха, покоя…
- Нирваны… - подсказал кто-то. Послышались смешки и перешёптывания. – А что? Это я в книжке одной умной прочитал. «История мировых цивилизаций» называется… Когда про древний Китай читал, про их религию… буддизм…
- Цыц! Вот видите, книги по истории читаете, это никто не запрещает. Но ведь мы с вами своего рода тоже история! Почему же вы не желаете способствовать получению образования поколением? Наших с вами, между прочим, потомков! Студенты тянутся к знаниям! А мы лучший вариант получения этих знаний! Мы представители нескольких эпох! Мы, в конце концов, искусство! Как бы громко это не было сказано, как бы, может быть, пафосно и самонадеянно это не звучало, но это так! И не стоит возмущаться тем, что народ тянется к прекрасному! А для молодёжи так это вообще необходимо! Правильно Вы поступили, Павел Михайлович, - обратилась она к Третьякову – от лица понимающих ситуацию, объявляю Вам, Александру Сергеевичу и Константину Сергеевичу благодарность! – сказала, ещё раз оглядела всех присутствующих в зале и вернулась к себе в раму.
- Спасибо, Екатерина Алексеевна! – улыбнулся Третьяков. – Ну что, господа, скоро открытие, расходимся! – хлопнул три раза в ладоши Павел Михайлович, и пошёл осматривать следующие залы.