Поросшая травой скамья стоит у старого измученного дома,
На ней сидит старик в керзовых сапогах, он видно дремлет,
Держит трость. Сурово,
А может не суров, но грустен взгляд его - сквозь пелену седых десятилетий
Он смотрит, смотрит, смотрит на песок,
Что сыпаться устал в его часах; и ветер
Тут подхватил с травы густой у самых ног его -
Они уже не чувствуют прохлады,
Они больны, забыли про песок, что босиком топтали до услады
В те вечера далекие тропинки; мальчишки резвые не ведали преград,
В ногах струился крови водопад, он брызгался в лицо, смеялся и ревел;
Потом была любовь... да, да, и ты же пел -
Ты помнишь старый милый как разрывалась грудь твоя,
В гитаре порвана струна, ее рука сжимает шею,
Но нет - сейчас там старина - сухой костяк и глубина морщин;
Нелепо?-Да?
Иль нет, ведь ты ее любил всегда, ты врешь, пройдоха, посмотри
Как улыбаются глаза, они слезятся сквозь морщин жены любимого лица;
Ее же больше нет, как нет почти тебя - ведь так?
Вот почему там дремота, в твоих безжизненных руках, они сжимают трость;
Один лишь голос свысока поет в сухое тело, что пора.
Пора ее опять любить; любить как делал ты всегда.
Ты прав старик.