Мадагаскар
Своего первого гигантского шипящего таракана, приобретенного у школьного охранника за пятьдесят рублей, я назвал Мадагаскаром. Во-первых, мне с детских лет страшно нравилось название далёкого, таинственного острова. Во-вторых, таракан был родом именно оттуда, с Мадагаскара.
Таракан был сантиметров девять в длину и три в ширину. Его шоколадная, с жёлтыми подпалинами, выложенная поперечными чешуинами, спина лоснилась, длинные усищи шевелились, мощные, мускулистые лапы разжимали мой кулак, в котором я старался удержать Мадагаскара. А чёрные, живые, выпуклые глаза светились умищем и юморком…
Я построил для Мадагаскара рай на земле. Я выстелил дно десятиведерного аквариума торфяником и мхами. Положил в этот террариум полусгнившую, экзотического вида корягу. Оборудовал из мыльницы бассейн с песочком на дне. Выделил места для пары кормушек. Разбросал кое-где валуны и ракушки. Всё это великолепие я накрыл листом фанеры, в который была вмонтирована лампочка, выкрашенная красным лаком для ногтей и горящая день и ночь, создавая иллюзию жаркого мадагаскарского солнца. Террариум я периодически обрызгивал водой, дабы создать в нём влажный тропический климат…
Уморительно было наблюдать, как Мадагаскар, выспавшись в пещерке под корягой, умывался, степенно завтракал и не спеша шёл осматривать свои владения. Он словно мерял территорию шагами, останавливаясь перед каждым бугорком, клочком мха, камешком и раковиной… Он трогал их усами, обходил, оглядывая, со всех сторон, кое-какие сдвигал чуть в сторону. В общем,- хозяйствовал отменно! Проделав за неделю всю эту работу, Мадагаскар начал тосковать. Он забирался на самый верх коряги и часами сидел неподвижно, вглядываясь вдаль сквозь зеленоватое стекло террариума. Есть стал плохо. Тревожно спал, то и дело вылезая из пещеры… Что с ним такое? И тут меня осенило- пришло время любить, Мадагаскару нужна женщина. Ну, не женщина, конечно, а тараканиха… Придя к этому выводу, я пошёл в зоотеррариум и выпросил у директора довольно крупный экземпляр женского пола…Впрочем, вполне возможно, что и не женского. Директор, мне вспоминается, что-то рассказывал о бисексуальности этих существ: если посадить в террариум вместе двух особей одного пола, то вскоре кто-то из них обретает другой пол. Впрочем, эти сложности мне ни к чему, тем более, что вскоре я заметил, что подсаженная к Мадагаскару дамочка, получившая имя Матильда, беременна. Когда и как это произошло, история умалчивает. Скажу только, что Матильда стала есть, как помешанная, безобразно растолстела и почти целыми днями загорала на солнышке. Бедный Мадагаскар, напротив, исхудал, стал суше и резвее, бегая подружке за едой, принося ей на усах водицы. Заметив это, я поставил Матильде под нос плошки с едой и питьём. Но она упрямо требовала всё это от мужа и Мадагаскар продолжал челноком метаться по террариуму, ублажая подружку. Вообще-то, глядя на всё это со стороны, можно было бы назвать мой террариум Эдемом, а молодожёнов Адамом и Евой, обошедшихся, правда, без баек об адамовом ребре, древе познания и змее-искусителе…
В отличие от себе подобных, мелких родственников, откладывающих тысячи яиц, из которых на свет появлялись целые полчища малышей- тараканов, эти были живородящими и приплод составлял не более двадцати особей… Время схваток я пропустил и в принятии родов не участвовал, но однажды утром, подойдя к террариуму, обнаружил сидящих на выбеленном солнцем, оставшемся без коры крутом боку коряги Мадагаскара, возглавляющего пятёрку сантиметровой длины, так же, как он, лоснящихся, шоколадно-жёлтого цвета таракашек. Осунувшаяся Матильда хлопотала внизу… Мне показалось, или это было действительно так, что Мадагаскар что-то объяснял своим отпрыскам, усиленно двигая усами, бегая вдоль строя и размахивая лапками, встав на дыбы. Приплетя чуть фантазии, можно было предположить, что Мадагаскар предлагает сыновьям делать вслед за ним упражнения утренней гимнастики. Это невероятное предположение подтверждалось тем, что вскоре все пятеро уморительно подражали движениям папаши.
Потом Мадагаскар вёл их умываться и они, как ребятишки, весело шипя друг на дружку, плескались в воде бассейна. Затем – завтрак, короткий отдых и, до самого обеда, учёба. Он учил их строить себе жилища, рыть ямы и траншеи, залезать по отвесной стеклянной стене под крышу террариума и спускаться вниз. Сыновья, понукаемые неутомимым Мадагаскаром, штурмовали препятствия и прыгали: вверх, в длину, в низ… Причём, он всегда сам показывал, что и как надо делать!
Надо сказать, что установленные в семье железная дисциплина и строгости действовали, как мне казалось, положительно на всё существование тараканьего семейства. И сам Мадагаскар, и все его домочадцы были бодрыми, здоровыми и подвижными. Сыновья росли прямо на глазах, грозя обойти в габаритах батьку. Однако, послушание старшим было безропотным и вызывало восхищение! Впрочем, не обходилось и без эксцессов. Однажды, самый малорослый пацанчик задумал удрать из террариума и это ему почти удалось… Преодолев все препятствия, он взобрался по стеклянной стене на самый верх и пытался проскользнуть в узкую щелку между крышей и стеной, оставленную мною для доступа свежего воздуха в террариум. Его усики ощупывали поверхность крыши снаружи, а бусинка глаза, то и дело появлявшаяся над щелью, вращалась, как перископ… Догнав беглеца и отконвоировав его к дому, Мадагаскар построил бойцов на плацу ( проплешине коряги) и произнёс, прохаживаясь вдоль шеренги, короткую речь о дисциплине, любви к Родине и верности долгу. Затем, не вызывая провинившегося из строя, он сам подбежал к нему и со всей дури заехал лапой в челюсть, от чего беглец кубарем скатился вниз, к ногам мамашки. Матильда захлопотала вокруг своего любимца, а Мадагаскар глядел на это сверху и, возможно, орал нечто вроде Бульбиного : «Я тебя породил, и тебя и убью!».
В конце -концов, эта семейная тирания ни к чему хорошему не привела, а, наоборот,- настроила всю семью против Мадагаскара. Как-то раз, на очередных занятиях по перетаскиванию тяжестей, сыновья, науськиваемые меньшим из братьев, разом напали на батьку и поколотили его столь жестоко, что Мадагаскар остался без полноценных передних конечностей… Обе его ноги с десятком коготков каждая, накачанными икрами, были оторваны по колено. Колдыбая на коленях и оставшихся ногах, Мадагаскар напоминал старого флибустьера, не хватало лишь попугая на левом плече…
После этого сыновнего бунта Мадагаскар впал в депрессию. Он почти ничего не ел, попивая только воду. Был вял и мрачен. Перестал заниматься сыновьями и обращать внимание на выступавшую перед ним павой Матильду. Он даже, казалось, потускнел и усох…
Семейство тяжело переживало разрыв. Таракашки вились возле дома. Лучшие крошки пищи оставляли отцу. А как-то, даже, показалось мне, - направляли к отцу парламентёра: просить прощения. Мадагаскар был непреклонен! Если бы было куда, он бы попросту ушёл из дома, но он твёрдо помнил: за стеклянную стену проникнуть нельзя!
Однако, мысль об ходе, видимо, не давала Мадагаскару покоя… И вот, однажды, он пропал! Мы с женой перерыли весь террариум, перетрясли мох и обследовали пещеру в коряге и таинственные завитки большой морской раковины. Тщетно! Мадагаскар непонятным образом исчез, испарился… «А может,- они его того…- предположил сын мой, Санька,- сожрали?!» Я дико глянул на сына и поёжился, представляя, как он жуёт мою накачанную трапецию…Тараканье семейство тоже переживало, особернно – Матильза. По утрам и вечерам она взбиралась на корягу и оттуда подолгу всматривалась в окрестности, шевеля усами- антеннами, словно ловя только ею различимые волны… А что, может так оно и было?! Прошло месяца три и мы стали забывать Мадагаскара. Но вот Ирина задумала отнести террариум со всем его содержимым в ванную, где перемыть всё его содержимое… Когда мы с Саней, отсадив таракашек в банку, подняли и унесли террариум из комнаты, Ирина вдруг громко вскрикнула. На ажурной салфетке, которой был застлан столик под террариумом, лежал… Мадагаскар! Оставив террариум в ванной, мы кинулись в комнату. Да. это был он, наш Мадагаскарчик, чуть правда, приплюснутый… Как он оказался в этой щели? Почему забился сюда так, что не сумел вылезти? Поразмышляв в этом направлении, мы пришли к выводу, что Мадагаскар, не вынеся факта избиения его любимыми сыновьями, воспитанию которых он отдавал все силы и душу, покончил таким способом с собой, сумев выбраться из террариума через щель под крышей… Страшная семейная драма! Подонки- сыновья! Бедная Матильда! Когда Саня закончил эту обвинительную речь, Ирина чуть не рыдала, я понял, что воспитал неплохого пацана, а распростёртый перед нами Мадагаскар дёрнул, вдруг обеими культями и замер, будто согласившись со всем сказанным.
Вдову Матильду мы вернули в зоотеррариум. Рослых пацанов продали для участия в тараканьих бегах. А мелкий, низкорослый паршивец, посягнувший на отца, так и прожил в нашем террариуме, познав всю тоску и безысходность одиночества. Ну всё, как у людей!
13-14.03-2014г.