Бодрая, симпатичная, голубоглазая, видимо в молодости бывшая красавицей, семидесятипятилетняя старушка вошла в квартиру вместе с немолодой дочерью и домкомом, осматривая маленький тесный коридорчик, пока отворяли опечатанную дверь в комнату, в которой раньше проживал отец оставшейся жить в двух других комнатах жилички. В проблемы этого семейства мы вдаваться не будем. Наконец-то она получила благоустроенное жильё! Её обветшавший домик совсем пришёл в негодность и она, как мать погибшего на фронте сына, заселяется теперь в эту четырнадцатиметровую комнату; то, что рядом с ней будет жить молодая, не достигшая ещё тридцати лет, женщина с пяти- или семилетней дочкой её не волновало.
Позже поинтересовавшись её возрастом, который она тут же забыла, баба Луша, - так стала называть её жиличка, выдала ей такой «комплимент»:
- Для своих сорока, ты хорошо выглядишь!
Время от времени её навещали внуки, потом стала приходить только жена одного из внуков, очень красивая молодая женщина, похожая на актрису Аду Роговцеву в молодости, она помогала бабушке с уборкой, стиркой, с немецкой пунктуальностью вычищая каждый уголок; через год и она перестала приходить, разве что на день рождения объявится. Дочь была у неё раза три. - Мать сама к ней ходила, погостив, приходила расстроенная, говоря, что с чужими людьми ей живётся лучше, чем с родной дочерью.
Крепкая такая старушка - на здоровье никогда не жаловалась. Только вот однажды она, позвав соседку, стала рассказывать ей, что у неё в глазах появились мушки; сощурившись, она для пущей убедительности то ловила, этих самых мушек, которые мешали ей смотреть, то отмахивалась от них, худой сморщенной рукой.
После поставленного диагноза - «катаракта», её прооперировали; беспомощная, худенькая, вытянувшись она лежала на больничной койке; рядом в накинутом на плечи белом халате стояла её коренастая пожилая дочь, левая сторона лица которой была слегка перекошена после перенесенного когда-то инсульта. В палату вошла бабушкина соседка по квартире, увидев её в столь беспомощном состоянии, она в душе пожалела старушку и, положив фрукты на тумбочку, стала расспрашивать о здоровье.
- Ноооги тянет! – слабым голосом посетовала старушка.
- Ничего, мама! Пожила! Долго пожила… – Хватит! – из перекошенного инсультом рта вырывались безжалостные слова.
Услышала ли старушка мать свою дочь - было не понятно – её лицо не изменило своего болезненного выражения или, может быть, она слышала такое неоднократно?
- Мозги ей, что ли инсультом отшибло? – Родная мать ведь! – подумала бабушкина соседка, и, склонившись над кроватью, принялась растирать очень худые, старческие ноги.
11.03.2014