Герой Советского Союза генерал-майор Николай Сергеевич Сыщиков – во всех отношениях уникальный человек. Достаточно будет привести несколько тому доводов. Он родился в лихолетье, в год двух российских революций, 1917-ый. Подростком пережил голод в Поволжье, – и о нём остались немного иные воспоминания, чем принято говорить сейчас. В год своего двадцатилетия – 1937-ой, год репрессий, он слышал о них, но ни разу не довелось видеть их жертв. В год тридцатилетнего юбилея пережил послевоенный голод в Украине. А между ними была война, о скором начале которой младший лейтенант Сыщиков, как и его сослуживцы, знал ещё с зимы сорок первого, была война и сотни боевых вылетов, в последнем из которых, и он чувствовал это, не взяв с собой только женившегося второго лётчика, самолёт был сбит… Были плен, побег, снова плен, и – уже в начале сорок пятого – новый побег. Потом – долгие проверки СМЕРШа, недоверие и – долгожданное возвращение в родной полк. Но… обо всём, пожалуй, по порядку…
Для человека, рождённого в 70-ых, непривычно такое исчисление времени, но постараюсь не ошибиться… Николай Сыщиков родился 14 (1– по старому стилю) декабря 1917 года. Вернее будет сказать, в семье выходцев из крестьян Марьи Ивановны и Сергея Георгиевича Сыщиковых родился младенец мужского пола. Николаем он стал только через несколько дней, когда на Николы Угодника этим именем его окрестил батюшка полковой церкви 32-ого запасного стрелкового лейб-гвардии Его Величества полка, в котором служил отец новорождённого.
Отец Коли демобилизовался с должности начальника финансовой службы 25-ой Чапаевской дивизии в 1922 году, успев с лихвой хлебнуть “прелестей” гражданской войны. Он устроился по специальности – бухгалтером, и с тех пор семья колесила по России. Туда, где отец работал долго, родители забирали сыновей, а если работа была временной, то Сыщиковы-младшие жили поочерёдно то у бабушки Анны Афанасьевны в деревне Легково, то у бабушки Марфы Григорьевны в деревне Великая Река, что в Ярославской области. Учились в школе, помогали по нехитрому крестьянскому хозяйству, которое, кстати, коллективизация не уничтожила, а помогла приумножить, как, впрочем, и всем крестьянам в округе. Зимой катались с горы, летом купались в Волге-матушке. Когда в Украину и Поволжье пришёл голод, это был голод разного толка. На родине Николая это был извечный неурожай, вызванный засухой. Туговато пришлось, но не пухли. Хлеб был по карточкам, а был и дорогой, по рублю, “коммерческий”. Работали скупки драгоценностей, люди продавали всё ценное, чтобы насытиться. Украинский голод в урожайный 1932 год был, конечно, намного суровее. Его нельзя отрицать, тем более – теперь, когда вскрыты неизвестные ранее факты, а самое отрицание – уголовно наказуемо… Но! Его пережила покойная супруга Николая Сергеевича, Елена Матвеевна. “Голодно было, – вспоминала она. – Мы жили в Виннице, а в окрестных сёлах – родственники, которые и помогали нам. Есть хотелось всегда, случались и голодные обмороки. Но трупов на улице, как сейчас показывают по телевизору, я не видела…”
Семилетку он закончил в 1933 году. Способного ученика руководство школы порекомендовало для поступления в педагогическое училище. Николай сдал вступительные экзамены, был зачислен, но после первого дня занятий понял: это – не его стихия… Вернулся в деревню, а вскоре, закончив ФЗУ, устроился токарем на 26-ой авиазавод. Работа молодому токарю нравилась: он делал детали для авиационных моторов М-17, а потом – более мощных М-100, для машин Петлякова и Яковлева. Но тут… В Рыбинске появилась авиация. Сыщиков поступил в аэроклуб, а, окончив курсы мотористов, был принят туда на работу. Сначала – техником, потом – старшим техником, а затем – и начальником технической службы аэроклуба работал товарищ Сыщиков. Но этого Николаю было мало. Его, как и сотни тысяч юнцов, манило небо. И вот он, уже опытный авиатехник, а, судя по занимаемой должности, – авиационный инженер, начинает заниматься лётной подготовкой. Пройдя курс и отлетав необходимый минимум на По-2, он пришёл к своему непосредственному начальнику:
– Отпустите в училище!..
В ответ он услышал о броне, о том, насколько квалифицированным специалистом является, а также – о том, куда ему следует идти… И он пошёл… К рыбинскому военному комиссару, с которым начтех аэроклуба был накоротке. На следующий день в аэроклуб пришла повестка: дела сдать и убыть в Сталинградское военное авиационное училище лётчиков.
Этот набор первокурсников имел первоначальную лётную подготовку. Все курсанты окончили аэроклубы, пилотировали По-2 и не нуждались в преподавании азов. Их посадили за штурвалы Р-10, вскоре пересадили в Р-5, а потом – в кабины И-16. Налетав столько, сколько, увы, нынешнему поколению лётчиков не снилось и за 4 года обучения, уже в сороковом, то есть, через два года, выпуск сталинских соколов улетел на Дальний Восток. Часть – в Монголию, а часть – в Забайкалье. Младший лейтенант Сыщиков со товарищи попал на станцию 111-ый разъезд, в 32-ой истребительный авиаполк.
На расстоянии 18 километров от 111-ого разъезда была не то, чтобы цивилизация, но – хоть какая-то жизнь, – деревня Оловянная. А так, на многие километры вокруг, лишь сопки да тарбаганы, забавные дальневосточные сурки.
В строевой части шла настолько напряжённая боевая подготовка, что молодые лётчики сразу усвоили две главных истины. Во-первых, это было уже далеко не училище, а во-вторых, в морозном воздухе явно чувствовался запах грядущей войны. Летали постоянно и помногу. В суровых условиях дальневосточной зимы это было ох, как непросто!.. В пятидесятиградусные морозы возле печки на стоянке звена постоянно находился дежурный моторист. Как только поступала команда готовить машины к вылету, пока техники самолётов, натягивая на бегу унты, ватные штаны и куртки, спешили на стоянку, моторист уже разогревал моторы трёх самолётов звена. Приезжали заправщики, заливались бензин и горячее масло, и вот истребители были готовы к вылету. Всё происходило в считанные минуты, и от поступления приказа на переход в боевую готовность номер один до момента, когда лётчики полка уже находились на своих местах, проходило чуть более получаса. Через час полк взлетал в полном составе. Вот это боеготовность!
Кстати, по поводу мыслей о грядущей войне. Вот что вспоминал об этом 93-летний, ещё довольно крепкий и исключительно здравомыслящий ветеран в разговоре со мной несколько лет назад:
– В отношении болтовни насчёт того, знали ли мы тогда о скором приближении войны и готовились ли к ней… Я был младшим лейтенантом, а это, практически, простой солдат. Ведь в годы войны младших лейтенантов нередко награждали орденами Славы, как рядовых солдат. Так вот, судите сами, что было известно мне, как солдату. В начале 1941 года командование нашего полка постаралось отправить в очередной отпуск как можно больше лётчиков, инженеров и техников. Уже в конце февраля отпуска прекратились. Возвращавшиеся от семей из Украины, Белоруссии и европейской части России отпускники рассказывали сослуживцам о том, что все железнодорожные ветки забиты эшелонами с боевой техникой, а войска западных округов усиленно занимаются боевой подготовкой. Дальше – больше. 6 апреля полк перелетел на запасной аэродром. Первый лётный день, командир полка построил личный состав и ставит задачу на полёты. И вдруг – команда “Кругом!” Мы поворачиваемся и видим: по железной дороге, проходящей недалеко от лётного поля, идёт эшелон с танками и зачехлёнными самолётами. “ Все вы знаете, – говорит командир полка, – что в нашем регионе нет заводов. Значит, это – техника строевых частей, которые перебрасываются на Запад. Нужно ли вам объяснять, зачем, и говорить о важности нашей сегодняшней подготовки?” Ну, и последней каплей, которая отмела все недосказанности, была реплика, брошенная по окончании учений, 12 апреля, комиссаром полка, участником боёв на Халхин-Голе, заслуженным лётчиком, Героем Монголии майором Юдаевым: “Вот, отлетаю сегодня и – в Москву. Сдам вступительные экзамены в академии имени Ленина, а то начнётся в июне война, и что мне, до конца войны ждать?!”
12 июня 1941 года нескольких молодых лётчиков, и в их числе – младшего лейтенанта Сыщикова – вызвали в штаб полка:
– Срочно убыть в распоряжение командира 250-ого тяжёлобомбардировочного полка!
Поехали на станцию Сахандо. Там новоприбывших встретил начальник штаба полка майор Иван Турчин, будущий светило военной науки и генерал:
– С прибытием, товарищи лётчики! Сразу ввожу вас в курс дела: полк готовится к крупным учениям с перелётом на Запад. Поэтому знакомьтесь с матчастью, все вы назначаетесь правыми лётчиками тяжёлых бомбардировщиков ТБ-3. Практическое переучивание – на ходу, во время перелёта…
21 июня полк должен был улететь. Но разведчик погоды вернулся с неутешительным известием: Яблоневый хребет закрыт туманом. Рассеялся он уже тогда, когда полыхали города и сёла Украины и Белоруссии. 23 числа 49 машин полка двумя эшелонами вылетели на фронт. В пути разделились. Группа, в которую входил самолёт Николая, приземлилась в Ворошиловграде. В течение июля месяца вчерашние истребители заканчивали переучивание на помощников командиров кораблей тяжёлой бомбардировочной авиации, а уже 3 августа – первый вылет. Повезли в Сталино бензин для самолётов Ил-4. К Донбассу подпирали немецкие танки, а бомбардировщики сожгли склад с горючим для самолётов. Так как самолёты не пострадали, а над передовой они были нужны как воздух, то груз, доставленный ТБ-третьими, был как нельзя кстати.
А уже на следующий день “работали” по переправе через Дон. Окунали в красные от крови донские воды немецких солдат, их танки и машины с пушками.
62-ая тяжёлобомбардировочная дивизия, в которую влился полк, находилась в Резерве Верховного Главнокомандования. Нелегко было летать бомбёрам. Работали и как бомбардировщики, и в качестве транспортных самолётов. Нередко было так. Отбомбились, вернулись на аэродром, а там их уже ждут полуторки с ранеными. Летят с ними в Саратов. Пока раненых выгружают и везут в госпиталь, экипаж обедает и вылетает обратно. Около полуночи приземляются на аэродроме базирования, короткий сон, а в 4 утра – снова на боевое задание. Бомбили колонны вражеской техники и живой силы, переправы, эшелоны, передний край противника. Летали к партизанам и к окружённым кавалеристам конного корпуса генерала Белова. Возили бензин, сено для лошадей, продукты, медикаменты и боеприпасы. В этих вылетах над территорией, занятой врагом, потеряли немало экипажей. Дело в том, что средств радиосвязи в то время на самолётах ещё не было, потому летали, используя световые сигналы. Несколько раз застав на лесных опушках партизан, ждавших самолёты с Большой Земли, немцы вычислили алгоритмы их посадки. Уже через некоторое время экипаж, летящий с грузом к партизанам, видит следующую картину. Далеко внизу, на земле, горит сложенный из костров конверт – обозначенное партизанами место посадки. Присматриваются, а конвертов, оказывается, два… Второй – ложный, зажжённый фашистами. Какой из них настоящий?..
Однажды был сбит и экипаж капитана Итяксова, правым лётчиком которого был лейтенант Сыщиков.
– Это был прекрасный человек и лётчик, – вспоминал о своём погибшем 70 лет назад командире Николай Сергеевич. – Он был болен туберкулёзом. Причём, болен давно и его ослабленный организм находился уже на последней стадии страшной болезни. Постоянно его госпитализировали, а он бежал из госпиталя и снова летал. В полёте он, по сути, предоставлял мне полную свободу действий. Во-первых, чтобы я быстрее постигал науку управления кораблём и был готов к самостоятельным полётам, а во-вторых, ему было уже очень тяжело…
Их самолёт был сбит над лесом под Ельней. Экипаж выпрыгнул с парашютами. При этом бортовые стрелки погибли сразу, а раненый командир застрелился на земле, чтобы не попасть в плен. Остальные члены экипажа поодиночке выходили к окружённым кавалеристам, а оттуда их вывезли самолётом на ставший родным аэродром.
В марте 1942 года была создана Авиация Дальнего Действия во главе с генералом Д.А.Головановым. Он сделал её мощнейшим ударным кулаком. Если войну мы начали, имея всего 6 полков ТБ-3 и несколько полков дальних бомбардировщиков, то уже к 1943 году самолётный парк АДД насчитывал 500 машин. Воевать в составе Авиации Дальнего Действия было почётным для каждого советского лётчика.
1 октября 1942 года старший лейтенант Сыщиков переучился на новый тип авиационной техники – самолёт Ли-2.
– На мой взгляд, – рассказывал ветеран, – переоборудовать транспортный самолёт в бомбардировщик – это было решение, продиктованное временем. Это придумал умный человек, безусловно, для пользы дела. Ведь транспортная авиация – это необходимость, но в чистом виде на войне – это большая роскошь. Потому мы и бомбили, и возили…
Ночь – бомбить, а днём – возить… Вот такими и были боевые будни экипажей АДД. Летать на Ли-2 было куда комфортнее, чем на старом ТБ-3 с открытой кабиной, где в стужу люди превращались в сосульки… Теперь летали по-новому, но задачи особо не изменились. Возили и грузы, как ранее, и пассажиров. Как правило – генералов в Москву. Однажды командиру корабля Николаю Сыщикову довелось везти даже такую известную личность, как прокурор Красной Армии Руденко.
– Война для нас вообще была необычной. Притом, что экипаж постоянно принимал участие в боевых действиях, мы часто бывали в Москве…
А воевали они так. Полку ставилась боевая задача, определялась цель для бомбардировки. Первым на цель шёл один из самых подготовленных экипажей полка – экипаж старшего лейтенанта Николая Сыщикова. Он всегда безошибочно выходил на цель, сбрасывал на неё зажигательные бомбы, затем – “подвешивал” светящиеся, САБы, и уже потом скидывал на цель весь бомбовый груз, который иногда своим боевым весом достигал полутора тысяч килограммов. Отбомбившись, уходил в сторону, а весь полк тем временем заходил на цель. Как только от своего смертоносного груза высвобождался последний бомбардировщик, Николай снова делал заход на цель, фотографируя результаты бомбометания полка. С результатами объективного контроля он возвращался на аэродром базирования, поспевая к разбору полётов.
– Сколько ни летал, – усмехнулся тогда старый лётчик, – ни разу к моему экипажу не было претензий по поводу погрешностей при выводе на цель или результатов боевой работы…
Это – отнюдь не бравада, а чистая правда. Недаром вскоре, в марте 1943 года, командир корабля и его штурман были удостоены высшей правительственной награды – звания Героя Советского Союза.
А через полгода Герой был сбит… Перед вылетом на бомбардировку железнодорожной станции Джанкой, 29 сентября 1943 года, Николай Сергеевич тем самым, необъяснимым пресловутым шестым чувством ощущал: сегодня будет, возможно, последний вылет… Вместо заболевшего штурмана Глушкова с ним полетел другой, Панич. Второй лётчик Мараканов несколько дней назад женился, и вот молодого семьянина Сыщиков в тот день с собой не взял. Выставил из самолёта и дивизионного наблюдателя.
Отбомбившись по станции, лётчик сделал привычный заход для фотографирования, и тут его самолёт был настигнут вражеским истребителем. И всё бы ничего, если бы от его очереди не загорелся самолётный фотоаппарат… На подлёте к озеру Сиваш командир приказал экипажу катапультироваться. Приземлились – кто где. Командир – на воду Сиваша…
Нахлебавшись солёной воды, 26-летний лётчик выбрался на берег и пошёл в ночную неизвестность. Вскоре напоролся на немецкий патруль. В ночной темноте, в мокром реглане, он мало походил на сталинского сокола, потому немцы поверили ему, когда на вопрос “Кто такой?” Николай ответил: “Крестьянин. Иду из села на станцию…”
Пошёл дальше. В темноте набрёл на вражескую зенитную батарею, которая ещё несколько часов назад вела по нему шквальный, но безуспешный огонь. По счастью, замечен он не был, и успел унести ноги с позиции.
Николаю становилось всё хуже. Дело в том, что незадолго до этого рокового вылета он заболел. Перед вылетом температура прыгнула до 39оС. И вот простуда давала своё, тем более – после купания в Сиваше и ночного вояжа. Лётчик валился с ног, и потому кукурузное поле, к краю которого он вышел под утро, было как нельзя кстати. Жар усиливался. Сыщиков прилёг в кукурузе и забылся тревожным лихорадочным сном. Но через несколько часов проснулся и увидел над собой женщин. Русские крестьянки из близлежащего села убирали кукурузу, когда наткнулись на лётчика. Их сыновья переодели Николая и пообещали отправить со знакомым машинистом ближе к линии фронта. Но на беду про сбитого лётчика прознал управляющий-татарин и попросту сдал его немцам.
А дальше были два долгих года плена… Сначала его держали в комендатуре Джанкоя, затем перевезли в Кривой Рог. Кстати, ещё в Крыму командир корабля с горечью узнал, что попали в лапы и члены его экипажа. По крайней мере, – борттехник Краснов и штурман Панич. Последнему он спас жизнь, выдав еврея Панича за татарина. Так как в Крыму было много татар, немцы поверили…
В Кривом Роге лётчиков немцы отделили от основной массы военнопленных и повезли в Берлин. Правда, не довезли. На полпути, в Лодзе, их сгрузили из эшелона и отвели в местный офлаг – лагерь для военнопленных-офицеров. И потянулись долгие месяцы лагерной жизни…
В плену Герой Советского Союза лётчик Сыщиков познал многое. В том числе – то, что не все немцы одинаковые… Как оказалось, попадались намного более хорошие люди, чем так называемый соотечественник – татарин, на поверку оказавшийся обыкновенным Иудой.
В плену над лётчиками не издевались: у бесноватого фюрера имелись далеко идущие планы на их счёт. Продолжая подсылать в барак лётчиков агитаторов из РОА – так называемой российской освободительной армии, немцы уже, в принципе, и не рассчитывали на то, что элита Красной Армии, сталинские соколы, перейдут на их сторону и помогут добить Советы. Они понимали: в идеологическом плане тут пробелов нет. Но!.. Гитлер всё ещё оставался прожектёром, полагая, что ему удастся справиться с большевистской Россией. А после этого он планировал завоевательный поход в Китай и Индию. Вот тут-то и рассчитывал фюрер на благоразумие пленных советских лётчиков. Ведь своих людских ресурсов прогнившему Тысячелетнему Рейху уже давно не хватало, надежда возлагалась на наёмников, и в первую очередь – на профессионалов Красной Армии. Это аж никак не будет предательством, рассуждали нацистские аналитики, ведь Страны Советов к тому времени уже не будет…
Но соколы держались. Если среди бывших красноармейцев, хоть редко, но всё же находились предатели и слабые духом перебежчики, то среди лётчиков Николай Сергеевич таких не встречал. Был, правда, в лагере один Дважды Герой Советского Союза, решивший было записаться в РОА. Но Сыщиков быстро отрезвил старшего товарища простой фразой:
– Думаешь, немцы – дураки? Дадут тебе самолёт, а ты домой удерёшь? Держи карман шире…
Кстати, о том, что он – Герой Советского Союза, администрации лагеря не было известно. Дело в том, что Указ о его награждении состоялся, а вот Золотую Звезду Герою вручить не успели (забегая вперёд, скажу: вручили медаль после войны). Ордена Красного Знамени и Красной Звезды по прибытии в лагерь немцы сначала отобрали, а затем вернули, и все последующие полтора года плена лётчик носил их в кармане.
Издеваться не издевались, но кормили ужасно… Так, чтобы было достаточно для поддержания в организме военнопленного жизни. Миска баланды из брюквы до хлеб – килограммовая буханка сырого как глина хлеба на четверых, а раз в неделю – на пятерых…
– По крайней мере, старшему лейтенанту Сыщикову в плену не повезло так, как старшему лейтенанту Ющенко! – говорил бывший узник фашистских лагерей. – Ведь бывший президент Украины как-то упоминал, что в плену его отец привык к хорошему кофе. Нам же давали гадость – эрзац.
В этом же лагере содержались военнопленные англичане и французы. У тех-то с питанием было всё в порядке: через Красный Крест семьи переправляли им в лагерь посылки с провизией…
Когда партию военнопленных перевозили с Украины в Польшу, несколько человек умудрились бежать из поезда. Делали подкопы, пытаясь бежать, и в лагере. Николаю удобный случай как-то не представлялся. Хотя уже в начале сорок пятого, когда линия фронта приближалась к Лодзе, а пленных погнали в Чехию, советские бомбардировщики “отработали” по дороге неподалёку от колонны пленных. Пленные сделали попытку побега. Вместе с группой товарищей бежал и он. Немцы начали стрелять и покосили толпу беглецов свинцовым огнём. Раненых добили, а остальных снова согнали в колонну и погнали дальше. Но через некоторое время руководители лагерного подполья, среди которых был и Николай Сергеевич, передали по колонне: быть готовыми к новому побегу. Подобрав подходящий момент, когда охрана отвлеклась приближающимися к дороге краснозвёздными самолётами, пленные рванули в разные стороны. Сбежав, собрались вместе и начали пробираться к линии фронта. К своим вышли уже в Братиславе. Тут и встретили долгожданную Победу.
Из Братиславы потенциальных предателей Родины, как относились при Сталине к бывшим пленным, СМЕРШевцы повезли их в Москву. После долгих и неприятных допросов Героя Советского Союза Николая Сыщикова направили на время проверки сообщённых им сведений в запасной авиаполк, базировавшийся в Уфе. И лишь несколько месяцев спустя его вернули в родной полк, перелетевший к тому времени в Винницу.
Первый послевоенный год уже винницкие бомбёры продолжали выполнять свойственные им задачи, бомбя цели на полигоне. Но вскоре им пришлось переквалифицироваться. На этот раз полк раз и навсегда стал транспортным.
В Виннице, в 1950 году, Николай Сергеевич женился. Елена Матвеевна работала учительницей, а после замужества освоила профессию бухгалтера. У Сыщиковых родились две дочери. Старшая, Лидия, живёт сейчас в Санкт-Петербурге, а младшая, Ирина, с отцом, в Виннице. В городе, почётным гражданином которого он, кстати, является.
Герой ушёл из жизни два года назад, не дожив буквально пару недель до своего 95-летия. В Виннице ещё несколько десятилетий назад проживало 5 Героев Советского Союза, всего же в Винницкой области было 126 человек удостоенных высшей награды Родины. Генерал Сыщиков был в Виннице уже последним живым Героем. Последним он и ушёл в вечность…