Ужас, что чует человек, ничтожен, если человек отважен. Если человек отважен, ему не страшна даже смерть…
Конечно, если даже выкинуть в место, где нет солнца, сломить человека очень легко.
Проходили дни, тянулись недели, секунды казались минутами, минуты часами, и чем больше, тем меньше чувствовалось время. Время отделилось, не было больше дня и ночи, это была ложь, не было больше сна. Были лишь кошмары.
Это был ужас для рыцаря, брошенный гнить на веки вечные он был сломлен, хотя таил план побега, но… не было никого, он был один, лишь факела которые меняли, раз в неделю освещали ему камеру и ржавые кандалы, что приедались к его коже, что как будто бы становились всё туже. Такое чувство, что они отравляли его, ломали итак сломленную волю, убивали в нём всю душу, человечность, в конце концов, его запястья стали покрываться кровоподтёками…
Длились месяца… рыцарь сбился со всех счетов… он уже не в состоянии думать о чём либо, в его голове проносились разные мысли о суициде, о власти, данной ему, о его, когда то королевском похождении, о женитьбе.
Но всё напрасно, всё отмерло, его ненавидят. Его сюзерен убил его ещё тогда, когда он отверг его впервые.
Когда он ушёл, когда впервые упал без сил в болоте, где захлебнулся в ужасной зелёной жиже… где… проходил тот человек, что оживил его, добавив рвение жить. Тогда когда его доспехи потемнели…
Они потемнели, ведь это доспехи освящённые священниками пяти струн… доспехи паладина, высшего ранга.
Но он согрешил, он убил себя, без какого либо сопротивления, в здравом уме захлебнулся насмерть. Но неважно…
Уже не важно, кто прав, кто нет. Уже неважно день или ночь, неважно, сколько света, луча солнца не видно нигде. Всё потеряно и сломано, как сломанная деревянная куколка, что когда то так веселила дитя, теперь уже отброшена далеко за кровать, сундук или шкаф, а может и сразу во всех местах. Ведь кто знает, может дитя сломало игрушку.
Ужас, это всего лишь слово, слово не должно иметь власть, ведь это слово, ужаса не существует, как границы между небом и землёй, между тьмой и светом, ведь есть что то среднее. Но это неважно, если обладает не разум, а безумие, если не человечность, а сумасшествие придворного арлекина.
Кто знает, что задумала та женщина…