ЛЕВ ИСАКОВ.
Курс Великорусской Истории в систематическом изложении ЕВРАЗИЙЦА.
---------------------------
ЛЕКЦИЯ 6. История от Адама…
Обращаясь к материалу антропологической праистории в 2002 году по поводу написания курса «Прафеномены духовной культуры» ; и в 2010-2011 гг. , когда этот материал , по развитию в нескольких специальных работах, особенно «Основания идеогем Древнерусской культуры» и «Мифологема Времени», начал оборачиваться уже Этноисторической Определённостью, и даже написав 3 первых главы «Истории Великороссов», именно отсюда, с Верхнего Палеолита, я полагал развивать генезис этнокультурной общности Евразийского Надсоциума, начальные ступени которой представлялись мне как расхождения быта: Пещера в скале и Яранга на просторе…
Первой и существенной неожиданностью во вроде бы вполне обозримой картине явили практические прикидки построения материала в текст летом-осенью 2013 года. Оказалось, что дихотомия Евразия—Европа уже присутствует в виде дихотомии Восток—Запад в материалах Среднего Палеолита, т.е. это явление более глубокое, и возникает одновременно с феноменом обретения духовной культуры даже в единстве пещерного бытования, намечая отличия будущих типологических линий ценностных ориентаций, ознаменованных Драхен-Лох на Западе и Тешик-Таш на Востоке.
Таким образом, тема видоизменялась, обретая собственную историю; приобретала историографический аспект – хотя бы для одного лица, Автора. С другой стороны, уже по нарастающей самостоятельной логике она раскручивалась на всё более широком поле охваченных обобщением материалов, приобретала структурно—сложный вид; и важно и полезно сохранить многослойность этой нарастающей структурности, как подвигающую лестницу к будущему восхождению, не гладкую отталкивающую поверхность.
Поэтому я начну изложение раздела тем материалом, который положил ей начало, из которого она вырастала: развиваясь, отталкиваясь, разрывая покровы остротой выводов, освобождаясь от частностей – но по утрате которых ушла бы в запасники специалистов, которым в виде развёрнутого текста в общем не нужна : имея сопоставимую информированность последние молниеносно обратят её в личный текст под заявленную идею, и для чего вряд ли нужно более 2-3 десятков строк оригинального текста. Но тогда это будет шифрограммой для избранных, а в нынешнем состоянии исторического сообщества я удивлюсь и квалифицированному собеседнику… Привлечённый же сторонний здравый рассудок требует начального просвещения.
Итак, давний текст из опуса 2002 года
Духовная культура эпохи верхнего палеолита
40 тыс. д.н.э. произошло драматическое вступление человека современного типа в планетарное сообщество. В настоящее время есть некоторая предрасположенность проводить водораздел между Кроманьонским человеком, обнаруженным впервые в пещере Кро-Маньон, Франция, удостоенным звания HOMO SAPIENS и последних представителей которого иногда усматривают в истреблённых в 17 веке испанским конкистадором Жаном де Бетанкуром гуанчах Канарских островов -- и современным человеком ,наградившим себя видовым наименованием HOMO SAPIENS SAPIENTIS. В время, при всей незавершенности картины расогенеза никто не сомневается, что явись он в современное общество, его бы признали любопытным скандинавом с полными губами, что скорее в плюс, чем в минус; или рослым мальгашом — и не сверх того.
У всех линий кроманьонского человека наличествовал полный набор состоявшегося антропогенеза: противостояние большого пальца руки, знаменующее овладение навыками сложных и тонких движений; подбородочный выступ, обеспечивающий артикуляционное богатство лицевой мускулатуры, создающей развитую фоническую стихию языка; преимущественно прямой лоб и значительно поднявшийся свод черепа, свидетельствующие о современной форме головного мозга; удлиненные пропорции прямоходящего существа даже при массивном кристаллическом костяке . Знаменательно, тем не менее, что этот морфологический прорыв не сопровождался таким же скачком в каменной технологии, и орудийная деятельность 50 тыс. д.н.э. почти не отличается от таковой в 40—35 тыс. д.н.э.; в то же время огромный культурный прорыв был налицо.
Кроманьонский человек обладал развитым языком, который, в отсутствии сохранившихся столь древних реликтов, принято характеризовать гипотетически, используя в качестве аналогий австралийский материал; австралийцы перешли в Австралию в 26—24 тыс. д.н.э. и там, в отличие от палеоазиатов Америки, законсервировались в своем развитии, если не усматривать в их существовании специфического дрейфа в рамках культурно-исторической ниши, не в разрушение, а в обогащение ее.
Сам по себе язык представляет изощренную систему , самую сложную из существующих, по сбору, обработке, хранению, накоплению и передаче информации; составные части которой вырабатываются не одновременно, исторически обоснованы, подвижны и изменчивы. В этом смысле язык подлинно "2-я природа", охватывающая дух; и слово в большей степени несет, чем служит; свидетельствует о большем, чем говорит: вот хотя бы "ОКС", в старошотландском (гэльском), обозначающий и топор и камень.
В то же время язык сама жизнь — и память и изживание ее, и сохраняя как частное функции сигнальных звуков предъязыка, слово принципиальноотлично от них, являясь произведением понятийного созидания. Кроманьонцы уже полностью осуществили переход от "аффективных и жизненных шумов" (В. Бунак) к оформлению видовых понятий, т.е. классификационных определений однородных предметов и явлений.
Можно достаточно обоснованно утверждать, что этот процесс происходил преимущественно по схеме "от частного к общему": сначала предмет или явление выделялись из "мировой нерасчлененности", и лишь впоследствии включались в восходящее обобщающее понятие, как продукт развивающейся рефлексии; и в этом смысле "окс-топор" родился раньше, чем абстрагированная группа его качеств распространилась на безличный "окс-камень", то, что можно назвать «каменностью». Степень значимости явления отразилась на богатстве его освоения в языке: например, в словаре палеоазиатских чукчей есть 25 определений снега, столь важного для жизни кочевников-оленеводов; около 16 синонимов имеет слово "холм" в старонорвежском и исландском языках, рисуя видовое богатство природного ландшафта, столь существенное горцу.
Можно указать некоторые особенности древнейшего языка.
* Очень большой активный словарный запас древнего человека по сравнению с носителями современных языков. Если европейские языки содержат до 1,5 млн. слов (английский, русский) и даже 8 млн. (литовский), и не менее 60— 70 тысяч в наличном общегражданском обороте, то индивидуальный активный словарный запас образованного европейца не превосходит 2 тысяч слов, сокращаясь в малокультурных группах до 700—900; достигая у образованного китайца 4 тысяч слов. В то же время активный словарный запас австралийцев—аранда , язык которых осуществляет включение в сознание всей окружающей среды, доходит до 10 тысяч слов, лишь незначительно уступая словарному запасу А.С. Пушкина (12 тыс. слов).
*Богато представлена синонимия понятий особо значимых для человеческого сообщества явлений; в то же время слабо развиты обобщающие понятия — они редки и останавливаются на т.н. "среднем уровне":
есть "трава", "дерево", но нет "растения"
есть "рыба", "птица", но нет "животного"
"Имя" предмета несет предельно возможной, не нуждающийся в пространном
описании, комплекс знаний о нем: с этим впоследствии было связано
мистическое утаивание "настоящего имени" от окружающих, как дающего
знание — власть над объектом.
*Феноменологический характер постижения окружающего мира, из которого явление вырывалось как единственное, бралось в исходной субъективности, как несравнимость и неповторимость, ярко выразился в синтаксисе, который был неразвит, почти отсутствовали служебные и управляющие слова и частицы, устанавливающие взаимосвязь понятий в предложение, а через них и соединение явлений в мир. Мозг древнего ,чисто детский глаз—ухо — осязание, равно удерживающий отблеск базальта, хруст дерева, занесенную лапу, он не строит переднего, среднего и заднего плана, в каждую минуту видит ель, сосну, березу — не видит леса. Но с другой стороны с невероятной скоростью выхватывающий и идентифицирующий из наличного хаоса бытия; в своей повсеместной включенности в процесс обозначения играющий наличным словом и полным богатством внешне—данное мира буквально им пронизанный.
Путешествующий моряк Ф.П. Литке как-то, утомленный многочасовой нескончаемой песней чукчи-каюра, спросил, о чем его песнь?
- А что вижу, то и пою: вижу оленя — пою, олень бежит; вижу куклика —пою, куклик летит!
Состав языка т.н. "традиционных народов: бушменов, яганов, аранда по содержанию словарного запаса дает приблизительно одинаковую предметную распределенность знаний.
Очень велик объем практически-прикладных сведений "естественно¬научной ориентации".
-По геологии: различали 160—170 пород камня, различные виды почвы; элементы рельефа.
-По зоологии: изумительное знание повадок, привычек, физиологии животных, их мест обитания.
-В ботанике: громадные практические познания по 2—3 тысячам полезных или питательных растений, умение использовать те из них, которые современному человеку кажутся бесполезными или вредными, например получение гигиенически чистой воды из некоторых видов лиан или ловля рыбы методом усыпления дурманящими растениями, используемые в Амазонии и на о. Новая Гвинея.
-В медицине, в том числе в фармакологии, арсенал несинтезированных лекарственных форм которой на 2/3 был открыт древним человеком, при этом зачастую вводимых в цивилизованный оборот буквально в последние десятилетия; например, биологически мощное мумие, признанное научной медициной только в 60-х годах 20-го века…В токсикологии ,оборачивающейся в умелых руках не только в средство к смерти, но и в средство к жизни — вспомните кочующий по мифологии индоевропейских народов от эллинской до славяно-русской образ "мертвой воды", и более близкий символ медицины: змея, проливающая яд в чашу.
- Совершенно необычные познания в прикладной астрономии, выходящие за рамки практических потребностей ориентации на суше; как и сроков установления полевых сезонов, которые исключая египтян, у большинства народов соотнесены с фенологическими, а не с астрономическими изменениями — но жизненно важный в стихии моря. Английские этнографы, изучавшие быт бушменов Калахари, от своих подопечных впервые узнали о появлении на небе "новой луны" — 1 советском искусственном спутнике земли. Удивительно, но бушмены различают классы звезд и планет, относя к обоим Солнце и Луну, и правильно идентифицировали ИСЗ-1 как "спутник-луну". Можно утверждать, что за пределами научной астрономии знание "неба над головой" с древности непрерывно и устойчиво деградирует, став номинальным у большинства "цивилизованного населения" в космическую эпоху.
Естественнонаучная ориентация знания, в основе которой лежало постижение охотничье-промысловой территории, т.е. Биологии в обобщающем смысле "Биос — Жизнь" рождало и ориентацию интеллектуального поиска "От кого оно родилось?" в отношении выделенного, т.е. освоенного в первом приближении, т.е. сама по себе эта ориентация должна была оформиться какнекоторое опосредование и относительно позднее.
Ведущей в верхнем палеолите, особенно для периода 40—20 тыс. д.н.э.,
была тенденция "первоизвлечения" явлений и предметов из нерасчлененного мира-стихии, мира-конгломерата в самом универсальном виде, как тел,ограниченных формой-поверхностью, т.е. внешне-изобразительным неаналитически художественным образом. Человек осваивал мир какпредметные формы, начиная с простейшего их постижения повторением ивоспроизводством. Это определило ведущую линию восхождения духовности в верхнем палеолите — бурное развитие изобразительных искусств и особенно реалистической живописи, которая прямо-таки царит над сознанием обитателей знаменитых пещер-галерей Альтамиры, Регурду, Ла-Ферраси, Казовой. Именно живопись, и шире, изображение формы вершина периода, и если отдавая некоторую дань сциентизму изложение начинается с «положительных знаний», то это обусловлено одним, будучи "кухонно-нейтральными" они обеспечивают лучшее основание к идеологическим выводам, нежели подверженная колебаниям дымка художественно-духовного.
Необычен сам выбор метода постижения мира в художественном — было бы естественно, что, восходя от практики реализации орудийных форм в объемах камня, кроманьонец простым увеличением масштаба перенес ее на познание мира в художественном видении , т.е. перешел от объемно-орудийной деятельности к объемно-художественному освоению мира через скульптуру ; при том, что камня в Европе было изобилие, и особенно там где буйствовала верхне-палеолитическая цивилизация: в Испании, Франции, Альпийско-Балканском регионе. Налицо совершенно противоположное — усложняя задачу, кроманьонские мастера обращаются к плоскостному изображению в рисунке и живописи. Налицо не просто копирование форм — их преобразование из чувственно-объемного в умозрительно-плоскостное. Это несомненно видоизменяет задачу, делает ее значительно более интеллектуальней, переносит из глаза в мозг, где осуществляется операция свертывания пространства в плоскость. Естественно полагать в этом нечто большее: творческое восхождение духа, который копирует формы принципиально-неприродным образом.
Это вполне сознательная операция , т.к. и художественно-объемные формы отлично известны мастеру, и превосходные реалистические изображения в малой технике, особенно в глиптике, часто попадаются на стоянках, но они слишком детально следовали жизни — мастер от этой детализации избавлялся, в том числе, кажется, и от затеняющего точки приложения его интереса пространства.
Все изображения на стенах пещер сделаны в прямой проекции, без перспективы, уподобляясь изобретениям театра теней; Художник-исследователь "вынимает" типаж из окружения, даже из пространства, обращая в неповторимый феномен. Особый тип этой феноменальности уже не тела, а явления представляют редкие многофигурные композиции, как например, 2 оленя, павший и пытающийся его поднять, на рисунке из пещеры Фон-де-Гом. Налицо сочувствие—соудивление живому, но схваченное не в обобщающем, а в феноменально исключительном смысле, не картины, а сценки. Чаще всего изображения изолированно индивидуальны -- это объекты охоты: зубры, туры, медведи, олени, лошади, без связи между собой и почти без сюжета . Изображено мгновенное состояние, схваченный кадр, не распространяющийся за свою данность: конкретная участь конкретного быка, оленя, медведя. Это объекты, соотнесенные и сопоставленные исключительно к человеку, нет их отношений между собой в межвидовом смысле, столь любимых впоследствии изображений борьбы зверей между собой. Человек смотрит на них как на всплывающие части мира, удивляясь, когда находит себе подобное.
Открыты и используются обе техники изображений, графика и живопись, форма и цвет, но рисунок преобладает, мастера более привлекает строение, архитектоника образа, то, чем он отделен, нежели то, из чего он вырастает; использование красочного слоя выразительно, но подчинено границе — линии рисунка, это более раскрашивание, чем живописание, в том смысле, что даже в отсутствии предварительной прорисовки цвет используется не для передачи погружения — прояснения в среде, а для отграничения от нее.
Расположение изображений не в светлых, удобных как с точки зрения работы, так и обозрения изображений местах, а в темных, малодоступных горизонтах пещер, свидетельствует, что они были составными частями сложной ритуально-символической обрядности функционирующего социума, а не плодом рефлексирующего индивида.
Необычный характер следов ног, сохранившихся на закаменевшей глине, свидетельствует о проводимых около них обрядах, связанных скорее всего с охотничье-промысловой магией, сопровождаемых необычными телодвижениями, в которых удобно предположить элементы сценического имитирующего действия, развивающегося в направлении танца — известно, что свои сборы на коллективную охоту на кенгуру австралийцы начинают с исполнения "танца кенгуру", который может длиться до 2-х дней. Естественно было бы предположить какое-то звуковое и словесное сопровождение — впрочем, как и отсутствие такового, если налицо именно охотничья магия: даже современные охотники в канун промысла начинают ритуальное умалчивание об объектах охоты, с почти табуированным запретом упоминания прямых названий зверей, только эвфемических оборотов : вместо "медведь" — "хозяин леса", вместо "волк" — "овечий кум" и т.д.
Использование интеллекта для времяпрепровождения, красочные картины "первобытного веселья" — опрокидывание современности в прошлое. Наблюдения над собирательскими племенами Филиппин, Малайзии, Новой Гвинеи показывают, что "скука" им неизвестна, и время за пределами занятий они чаще всего проводят вместе, сидя молча тесными кучками, испытывая спокойное удовлетворение от присутствия товарищей; как например проводят свои свободные вечерние часы тасадаи о. Минданао, лишь изредка обмениваясь словами.
Можно заметить, что реалистическая живопись в особой потаенной пещерной форме наиболее отвечала духовным запросам кроманьонцев и почти исчезая на русской равнине по отсутствию пещер, она резко и выразительно вспыхивала на Урале и в Башкирии, оставив потомкам замечательный комплекс Каповой пещеры. Кажется, само преобразование объемно-телесного объекта в плоскостно-бесплотное имело не художественный , а магический характер доминирующе—активного посыла.
В то же время можно заметить определенное различие в культуре кроманьонцев Западной и Восточной Европы. Интенсивная художественно-плоскостная пещерная живопись определенно ослабевает при движении с запада на восток и в то же время растет относительное значение объемных изделий в технике малых форм и рано появляются "шумящие орудия" как предшественник или зародыш музыкальных инструментов , подобные лопаткам мамонта из Костенок, использовавшихся в качестве ударных: нечто среднее барабану или гонгу, но уже применяемые для получения мелодического ряда — следы ударного перерождения кости группируются в определенных зонах, издающих существенной иной тон, а не распространены равномерно, как при хаотическом "шумотворении", например, в целях загонной охоты.
Заметно нарастает и интенсивность духовного поиска: судя по захоронениям Сунгири (24—22 тыс. д.н.э.) существует твердая уверенность в загробной жизни, зеркально отражающей земную. И как следствие — сопровождение покойных массой инвентаря, превосходного оружия, одежды. Еще более необычна могила двух детей, 8-ми и 12-ти лет, настоящих принцев по богатству заложенных вещей, с "жезлами вождей" и 2-мя великолепными копьями из выпрямленных бивней мамонта; во-первых, слишком роскошных для ничем не проявивших себя детей (если судить по возрасту, не принимая в расчет случайно-судьбинного); во-вторых, совершенно им не по руке, они слишком велики и тяжелы и подходят отнюдь не всякому охотнику. Налицо не только мощная, но и крайне своеобразная идеализация: необычен способ захоронения — голова к голове; непонятно завышен ранг покойных помещением около них символов недостигнутой власти; неясно, почему так озабочены возвышением ранга покойных "на том свете", в обход состоявшихся вождей. Кроме прочего захоронение свидетельствует о наличии заметного избыточного продукта в обеспечение духовных фантомов.
В 25—18 тыс. д.н.э. культурная ориентация кроманьонского человека претерпела мощное преобразование: резко усилилось значение объемной изобразительной деятельности, реализованной в многочисленных, разновариантных и разноразмерных "Палеолитических Венерах", в настоящее время обнаруженных от Атлантики до Приангарья. В идеологическом плане они знаменовали собой возврат человеческих размышлений в пространство, и например Лоссельская Венера (22 тыс. д.н.э.), проступающая мощным барельефом из толщи камня прямо являет это новое рождение человека в целостность мира. Но и особым образом: это возвращение в преобразованный мир. Будучи верны прототипу, женщины-прародительницы "Венеры" безусловно, были нереалистичны, искажены, преобразованы из случайно-неповторимого в обобщенно-символьную форму воплощенного чадородия, являли ИСТОРИЧЕСКИЙ СЮРРЕАЛИЗМ. Художника настолько мало интересует теперь индивидуально-особенное, что он совершенно не прорисовывает лица, определенно пренебрегает головой вообще: ТОЛЬКО бедра, лоно, грудь. Он отравлен и упоен животной социальностью или социальной животностью до предельного оргиазма: человек открыл какой-то запредельный энергетизм в отношениях полов,, осознав их и как акт воспроизводства, и как сверхживотную чувственность. Налицо не просто женское тело –сама чувственность, переданная через него: человек—млекопитающее , миллионы лет размножавшееся половым путем, ОТКРЫЛ ЛЮБОВЬ. Это открытие культурно— социабельное и та же Лоссельская Венера в ознаменование своего отличия от самки животного предустановления держит в правой руке рог с опьяняющим напитком. Свидетельством преобразования мира размышлением—воображением становится властное искажение пропорций изображения уже внутри собственно культурной ориентации. Так, обычным "тяжелым дамам" выразительно противостоит длинноногая"акселератка" из Бурети (Сибирь), являющая иной тип утонченной, неплотской женственности; или совершенно необычная порвавшая с реальностью фигурка из Пшедмости (Чехия) — мощная чувственная матрона несет вместо головы треугольное завершение фаллоса, как бы прокладывая начало пути к индуистскому символу женско-мужского начала лингаму-нгуни.
Этот поразительный культурологический импульс очень естественно возникал и в свою очередь накладывался на крупнейшие события жизни человеческого сообщества — скачкообразное расширение Ойкумены: какая-то побудительная причина привела в движение человеческие сообщества Старого Света; между 26 и 18 тыс. д.н.э. гипотезируемая рядом исследователей Первая Волна восточно-сибирских про-палеоазиатов перешла в Америку; в это же время австрало-негроидное население проходит в Австралию, еще единую с Тасманией. В связи с этим переходом начинается идентификация открытой Якобсеном (Дания) и Иллыч-Свитычем (СССР) ностратической общности языков, охватывающей основные языковые семьи Старого Света, но ещё не прослеживаемой у австралийцев: их обособление было заложено растущим наступлением морей на сушу, начавшееся вследствие таяния ледников в северном полушарии в 18 тыс. д.н.э., наиболее внушительные результаты которого будут достигнуты около 12500 г. д.н.э.
Символизация, означающая преобразование наблюдаемого реального мира в мир осознаваемых смыслов постепенно нарастает, еще не принимая знаково—абстрактной формы, проходя через голову в дымке видений реальности, все более. истончающихся к потребностям головы, и еще не переходя в область технологических проекций Вот обитаемые в одно и то же время 35—14 тыс. д.н.э. пещеры Альтамира (Испания) и Ляско (Франция), но как существенно отличается живопись их"галерей".
Альтамира — это величественный гимн Царствующему Зубру, ( статуарному, упокоившемуся в позе. Художник следует миру и даже то, что вторгается в образ внешним искажением: выпуклости и впадины стен и свода пещеры не обходится, а включается в состав изображения, неровностью скалы придавая "жизненную неправильность" чрезмерному объективизму искусственного.
Ляско — стремительное движение несущихся к выходу оленей, лошадей, парящих коров, нанесенных прерывистой волнообразной "барочной" линией, иллюзорность которой, как и самих изображений подчеркнута точечной фактурой камня— песчаника. Мощным утверждением символического характера звериного потока становится возглавляющий его знаменитый "Единорог" (при расчистке оказалось, что у него все же 2 близко приложенных рога) — фактическое комплексное существо, в котором на туловище носорога, кроме всего прочего беременное, но с мужскими гениталиями, наложена голова антилопы — оронго. Налицо символический конструкт : перенос проекций антропологического женского образа (маленькая изящная головка — мощное чадородное тело) на нечеловеческое, уже сверхъестественное, но пока еще вне рамок социума, путем соединения реальных агрегатов в ирреальный символ; кроме прочего знаменующий восходящее очеловечивание мира — пока без антропологизации, переносом мерок и предпочтений на состав внешней данности. Это достаточно поздняя реминисценция — "Единорог" или "Мать-единорог" были надрисованы на какое-то древнейшее изображение, предположительно лошади ,любимому персонажу создателей Ляско .
Если Альтамира оказалась незатронутой громадным культурно-эстетическим надломом, явив нам покой уравновешенной согласованности человека и мира, то Ляско на Везере пребывала как бы на острие перелома, явив его в выразительной расходимости образов: создававшаяся на протяжении почти 17 тысячелетий, она демонстрирует изменение представлений в красноречивой форме "поправки предыдущих" и "дорисовывания — развития" новыми, далеко уводящими видениями духа. Как установлено, Ляско пережила 2- рождения: т.н. Первая Ляско была добротным творением мастеров 30-25 тыс. д.н.э., вполне солидарным со своими современницами; но ок.14 тыс. д.н.э. новые матера совершили художественный подвиг, объединив раздномастный хаос предшественников, дорисовкой на свободных местах, наложением акцентировок движения и направления придав ему концептуальное и композициоенное единство; а в техническом плане достигнув такого уровня художественных средств, который был восстановлен только в эпоху французских импрессионистов.
Исследователи выделяют несколько культурных комплексов Ляско.
1.Реалистические изображения лошадей в дальней ,т.н. "прямой галерее", в том числе знаменитых "китайских лошадок" , упитанных крепышек с тонкими ногами, изображенных в манере, присущей китайским художникам эпохи Сун — они чуть кокетливо и не очень торопливо рысят к выходу, не смотря на огромных и как бы угрожающих коров, 4-е из которых шествуют по противоположной стене, а одна распростерлась над ними по верху стены и частично на потолке. Их европейские товарки, известные пони, отнюдь не столь спокойны и несутся подлинно сломя голову — одна уже летит кувырком в обыгранный художником провал в стене.
2.Четыре огромных белых слона, прорисованные в средней "полукруглой галерее": цвет имеет особое значение, и не имея красок для передачи его, художник использует оригинальный прием, затенив стену за пределами контура изображения, нанесенного черной краской, он получает его фактурой песчаника. Как цвет — столь редкий в природе альбинизм, так и огромные сверхъестественные размеры изображений — до 4-х метров в длину, и крошечные наложенные контуры различных животных у их ног свидетельствуют о сакральном значении образов.
3. Группа стремящихся к выходу копытных, среди которых преобладают олени. Ей придан особый смысл позднейшей надрисовкой над исходным изображением сложно—комплексного единорога. Нарисованный на преграждающем выступе поворота, он одновременно как бы охраняет вход в пещеру,;, и объединяет два потока по левой и правой стене.
4. Иногда изображения в "прямой галерее" делят надвое , и противопоставляют движущимся по правой степе лошадкам изображения левой стены из 4-х коров и 3-х недорисованных лошадей; в последних подозревается какая-то намеренность.
Уже этот материал позволяет гипотезировать в Ляско развиваемый комплекс представлений исхождения живого из земли, во всяком случае, наземных млекопитающих, главных объектов охоты; в связи с чем все рисунки помещены как можно дальше в глубь пещеры — ближе к порождающей "матери-чреву", производящую силу которого начинают олицетворять "священные белые слоны" подземного мира, столь естественные для его лишенной пигментации флоры; или уже совершенно фантастический "хозяин стад" из пещеры Ле-Труа-Фрер, соединивший в себе оленьи рога, совиные глаза, волчьи уши, медвежьи лапы, лошадиный хвост, человеческие ноги и мужские половые органы.
Совершенно сакральные персонажи галерей находились в предельно недоступных местах, например, группа из поверженного птице-человека; нереально вознесенного зубра, пронзенного копьем; будто устремившегося к нему носорога; символического жезла с птичьим завершением, — даже в малодоступной Ляско скрыта на дне 7-метрового провала. Дальше от глаз непосвященных? Ближе к объекту сакрализации? Любопытно, что "Палеолитические Венеры", символизирующие воспроизводство социума таким покровом тайны не ограждены, и часто находятся в местах общего пребывания членов сообществ; их зачастую небольшие размеры свидетельствуют о принадлежности конкретным людям, об индивидуализации образа. В отличие от них, пещерная живопись продолжает развивать традиции отдаленных, редко посещаемых "медвежьих кладбищ" типа Драхенлох предыдущей эпохи.
Следует отметить бросающееся в глаза отсутствие астральных знаков на стенах пещер эпохи расцвета палеолитического реализма, в массе изображений нет ничего подобного современным «солнцам» или «месяцам», и дело не просто в неразгаданности символики — в массе изображений совершенно отсутствуют птицы. Если называть это "миром художника", то по исключению небесных тел и крылатых он очень своеобразен — в нем нет неба. Похороны в земле, в глубине пещер (иных, гипостазированных, например, сжиганием на кострах или развешиванием на деревьях — пока не найдено); обряды инициации, завершающиеся ритуальным "рождением" полнокровного члена коллектива, следы которых обнаружены опять же в дальних сакрализованных участках подземелий, склоняют к предположению, что человек воспринимает себя сыном земли; но разделяя объекты реальности, на "рисуемые" и "не-рисуемые", признает мир дихотомически, уже в проекции "низ — верх" ; и, кажется, не доверяет "верху".
В 13—12 тыс. д.н.э. символизм . принимающий характер подлинного изобразительного абстракционизма становится необратимо нарастающим. Постигаемый смысл, прорываясь через бессмысленное богатство частностей мира, начинает говорить все громче собственным языком.
В пещерах Марсула (Французские Пиренеи), Кастильда и Ла-Пилета (Испания), в давно обитаемых Альтамира и Ляско появляются в нарастающем количестве сакрализованные линии и прорисовки типа ползущих "елочек", пересеченных колоколов , прямоугольников с крестообразным внутренним разделением, "сеток"; или необычное сочетание "символизма" с объективозмом": в пещерах Гарган и Пет-Мерль (Франция) символические и реальные изображения соединены в единый комплекс с отпечатками человеческих рук — ладони с широко разведёнными пальцами. При этом, на многих тысячах таких изображении из разных пещер оттиски нанесены почти исключительно левой ладонью, что ставит под сомнение примитивное объяснение их как "знак собственности коллектива"... Клятва, идущая от сердца? Обманное "чистосердечие" не соучаствующей в действиях "правой"? Налицо продвинутый идеологический сюжет, широко распространившийся в сообществах людей, в отсутствие которого символизирующие его рисунки становятся маловразумительными.
Апофеозом идеологической символизации становятся гальки, покрытые совершенно абстрактными красочными линиями и значками, относящиеся к 10 тыс. д.н.э., когда человек уже преимущественно уходил из пещер; и соотносимые большинством исследователей с "камнями душ" — чурингами австралийцев, у которых этап «абстрактизации" произошел значительно раньше, в 20—18 тыс. д.н.э., свидетельствуя об определенном стадийном опережении ими народов Старого Света, но после чего поступательный порыв утратился.
___________________
Выходя за рамки плоской описательности, открывая за длиной и шириной глубину и высоту следует навести ценностные грани на этот,скажем так, аэрофотосъёмочный кадр.
Если отодвинуть чисто внешнюю заявленную описательность, выйти за рамки её обаяния, то становится очевидным следующее.
1. Западно—европейский кроманьонец ТОЛЬКО ДОВЁЛ до логического завершения то, что заложил его предшественник. Он перенял его образ жизни; он в меру сил и в усложнении задач осваивал окружающий мир – но он ОСТАЛСЯ НА УРОВНЕ ПРЕДШЕСТВЕННИКА, НЕ ВЫЙДЯ ЗА ПРЕДЕЛЫ ЕГО ПРОСТРАНСТВА И МИРООЩУЩЕНИЯ.
2. Кроманьонец Евразии пережил колоссальный взлёт, выйдя на пространство Великих Равнин, увеличив пространство Ойкумены в 2 раза к 40 тыс. д.н.э., и в 4 раз к 25 тыс. д.н.э., даже если не принимать в расчёт гипотетическое заселение Америки.
3.Он освободисся от «пещеры сознания» и в быте и в мировосприятии; в своём движении от Гиндукуша до Полярного(Бызовая), Чехии,Кореи,Австралии войдя в контакты с массой социумов, биосоциальных феноменов, ландшафтов, запредельных миров. Он запустил в Евразии котёл расогенеза, рородивший австрало—негроидную расу в Западной Евразии и Монголоидную в Восточной; в контакте с «денисовцами» стал родоначальником меланезийской малой расы.
4.Именно здесь, в центре расогенеза, в бушующем котле генно—социальных перестроек человечество пережило постижение феномена любви В ОБЕИХ ЕЁ ГЛАВНЫХ ФОРМАХ:
ЛЮБОВЬ—СТРАСТЬ ,символом которой явились Безголовые(Любовь Безумна) ,безрукие(перед ней человек бессилен) , безногие(от неё не убежать), безглазые(Любовь Слепа), и никак не применимые к биологическому конструкты—уродцы Палеолитические Венеры – Первый ИСТОРИЧЕСКИЙ СИМВОЛ—ЗНАК НЕПРИРОДНОГО. Половой инстинкт имеет итогом детей – Любовь ведёт к СМЕРТИ. Сильна как Смерть? Любовный Суицид свидетельствует – Сильнее… В дальнейшем развитии на некоторых из этих Венер появилось странное птицеподобное треугольное навершие,сплюснутый тетраэдр; как бы прообраз символа божественно неистовой любви-страсти ШАКТИ индуистов лингама-нгуни; или тех одновременно и птицеподобных и человекообразных богинь Крита 3—2 тыс. до н.э., которых так бездарно насиловал в своих опусах без искры смысла и вдохновения Юрий Андреев…
ЛЮБОВЬ—ОБОЖАНИЕ, в отношение которой нет сравнения и сопереживания; обращающая человеческую жизнь в святость жизни—служения тому , что недостижимо, запредельно, до чего не достигнут руки, немеет слово, не возвышается воображение – символом чего явились т.н. «мальтийские акселератки» из Сибири ; прекрасные, но биологически ущербные по удлинённым пропорциям «ноги от шеи», мальчиковому тазу, мало вмещающей лишь намеченной грудью – полный антипод Мяс, Ляжек, Ягодиц, Лона, Грудей заплывших валиками жира Классических Венер Палеолита.
Есть народы, которые навсегда угнездились в 1-й форме Любви-Шакти – таковы исторические галлы-французы, которые не знают любви вне границ «переспать»; и вся трагедия Абеляра и Элоизы в сущности сводится к внешне-механическому обстоятельству: его оскопили. Только Анатоль Франс начал открывать нечто недоступное французскому национальному гению; за исступлёнными монологами Фридриха Ницше обнаружил нечто органически ущербное в собственно французском…
Немцы и Англичане знают, и едва ли вторые не восприняли это с кровью первых; повелись от Саксов,Данов,Норман, которые сами переняли её от соседей-славян. Освоили и оставили памятником этого постижения Графиню Уту Наумбургскую и Графа Эккехардта, где не только Женщина – Трепетная Святость, но и через крепко сколоченные черты Рыцаря-Кабана, ухватившегося за меч, проступает, разламывая их, ОБОЖАНИЕ ТОЙ, что стоит рядом; и коснуться которой рукой невозможно даже в мысли, не то что в желании … Английский гений породил и брито-гальскую пару Тристана и Изольду, и «английских итальянцев» Ромео и Джульетту – но и Легенду о Леди Годиве…
5.Именно здесь формируется во всей полноте расовый спектр и происходит в самых широких формах межрасовый контакт – и в принципиально отличных от Европы формах: данные Антропологии и Палеоархеологии недвусмысленно свидетельствуют, что вслед за Неандертальцами на пиршественные столы Классических Кроманьонских Насельников Атапуэрки и Гримальди стали поступать и метисизированные кроманьонцы—негроиды… В то же время 45—30 тыс. лет назад в районе Костёнок в Воронежской области на относительно ограниченной и заселённой территории обитало в соседствующих неукреплённых селищах многорасовое население. Более того, в «большом доме» Костёнок-4, в центре на почётном месте у очагов кроманьонского рода высокорослых европеоидов было обнаружено захоронение низкорослого негроида, чем-то ставшим значимым для общины. Может быть, как символ «законного унаследования» прав на окружающие территории…
Можно полагать, именно отсюда,из районов Средне-Русской равнины начался исторический дрейф австролоидно—негроидного населения на Юг с последующим отворотом на Восток и Запад по берегам Индийского океана и Персидского залива; движение,в котором они достигли Австралии около 28 тыс.лет назад, и вошли в Аравию,где на основе вторичной метисизации происходит окончательное оформление Большой Негроидной расы и двух малых подрас ,исторической афразийской грядущих насельников Нила и эфиопской, существующей и поныне. И уже отсюда единым потоком вступили в Белую Африку той поры, южной оконечности которой негроиды-банту достигли только на рубеже 15-16 веков.
И естественно возникает вопрос—предположение о большей или меньшей предрасположенности 2-х культурно-исторических ориентаций к будущему т.е. о мере их «прогрессивности» в плоско—прагматическом смысле, но вполне конкретном, если имеется в виду УСКОРЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОГО ВРЕМЕНИ в данной цивилизационной оболочке.
Не уступая в целом Европейскому Палеолитическому культурологическому комплексу, если понимать под последним сложившуюся устойчивую западно-европейскую культурно-историческую провинцию от Атлантики до Рейна и Альп—Евразия рядом черт своей цивилизационной ориентации была определённо ближе к выходу из текущего состояния. Богатство и благоустроенность быта, освободившегося от тёмного гнёта пещеры в прямом и переносном смысле, вышедшего в Мир, порождали интенсивные духовные поиски, о чём свидетельствует многообразие посмертного обряда, например, некрополей Сунгири, открытых О. Ю. Бадером. Хоронили стоя, лёжа, на боку, в сидячем положении, что само по себе свидетельствует о наличии дифференцированно—социального ; что совершенно не свойственно обеднённой обрядности запада, свидетельствующей только о вере в посмертное существование.
Вполне очевидно уклоняясь от Художественно-Познавательного преобразования-постижения мира в плоскостной конструкт, ставшего основой европейски исканий – и в этом смысле профессиональная живопись Каповой Пещеры на Южном Урале феномен исключительности, рождающий массу предположений, вплоть до художников—мессионеров, по кромке ледника добравшихся из Прованса до Башкирии,там отметившись рисунками-факсимиле, и отправившись после этого обратно—Евразия определённо предпочитала брать Мир-Пространство во всей его полноте, без преобразования, о чём говорит особое развитие мелкой объёмной реалистической глиптики, кроме прочего свидетельствуя о нарастающей индивидуализации отношений Человека и Мира; и в большей глубине, о чём свидетельствует раннее становление музыки…В целом это уже не свойственно верхнему палеолиту, и открывает черты следующей эпохи Мезолита.
В рамках этих ценностных ориентаций возникали Недостижимые Европе Артефакты взаимодействия Человека-Социума и Мира-Природы,свидетельство приручения человеком иного биологического – первые домашние собаки Пшедмости,датируемые 28 тыс.д.н.э. и величайший духовно-технологический прорыв, создание не существующего в природе минерала силиката, а попросту обожжённой глины. Характерно, что это открытие было сделано не в рамках материальных потребностей, а духовных исканий: глиняные фигурки из Дольче Вестоницы имели ритуально-сакральное назначение…Кстати, западные авторы как-то не очень активно дебатируют эти находки, ибо сразу возникает вопрос о культурологической идентификации артефактов – ничего подобного западнее Саксонского Леса не наблюдается, а домашняя собака появляется в вест-рейнской провинции только в 14 тыс. д.н.э., на переходе к Мезолиту, в канун угасания цивилизации Великих Пещер-Галерей. Но если гроты Чешской Пшедмости ещё можно как-то упаковать в Западную Пещерность, то открытое селище Дольче Вестонице со столбовыми шатрами-навесами не укладывается в неё совершенно; и вполне созвучно покрытым мамонтовыми шкурами огромным родовым шатрам Костёнок. Новая технология распостраняется выразительно—преимущественно на восток, достигая Китая к 18 тыс. д.н.э.(Сяньджень в Цзянси, открытая Бар-Йосефом) и в 10 тыс. д.н.э. проникает в Японию – на Западе и Юге она становится новацией через 20-22 тысячи лет, миновав целую эпоху,в Неолите…
Но была ли Дольче Вестонице прародиной открытия? Есть серьёзные сомнения: безымянный Мастер, творивший свои выразительные керамики в 2 км. от общего селища, уже пользовался примитивным, но специализированным горнов,что свидетельствует и о значительном производстве и востребованности изделий, как и о наличие длительной традиции и растянутого вступления…Сама стоянка, как и мастерская, были внезапно оставлены во всей полноте прерванного существования, рождая подозрение о надвинувшейся внешней неотвратимой угрозе, которой предпочли бегство.
Остаётся отметить ещё одно примечательное событие, которое происходит в 18-17 тыс.д.н.э. в Белой Северной Африке: местное население начинает переходить от охоты к оседлому комплексному освоению ресурсов территории, в рамках которого возникают зачатки земледелия, следы которого в настоящее время обнаружены в предгорьях Атласа в Алжире и в Фаюмском оазисе в долине Нила: зерно окультуренной пшеницы, специальные орудия серпы и зернотёрки.
Можно привязать это к начавшемуся в 18 тыс. д.н.э. таянию ледников в Северном полушарии, создавшем особо благоприятные климатические условия в субэкваториальных и субтропических зонах; саморазвитию социумов, повернувших их впервые к производительному хозяйству – или привязать это к волнообразному цивилизационному движению, с 30 тыс.д.н.э. пронизывающему Старый Свет: ведь в том же 18 тыс. д.н.э. появляется древнейшая керамика на Дальнем Востоке…И не Котёл ли Евразии запускал и гнал этот процесс, уже по принципу домино простираясь на всю Ойкумену?!