Память странная штука. Воспоминания где-то сидят внутри,как жаба под камнем. Молча и терпеливо дожидаясь момента,когда можно будет показать себя во всей красе. Или уродливости-тут уж как получится. Ходишь по городу и постоянно натыкаешься на маячки-вот здесь ты впервые поцеловал девочку. Тут бухали с пацанами и было страшно (запрет родителей нарушаем) и весело. Там была первая драка из-за какой-то ерунды.
Только девочки той нет уже года как три. Остались только вот такие места-напоминания. Где-то тут, в одной из полуподвальных кафешек мы пили кофе. На первое апреля разрисовали лица себе и подругам веселыми кошачьими мордочками и играли в ручеек на Арбате.
Ходишь,нарезаешь круги-не по холодному и мокрому,как забытое полотенце в ванной, городу - по памяти ножками топаешь,по душе своей,еще не очерствевшей от череды похорон и поминок.
Обрывки недосказанных фраз в голове крутятся... Диалоги пустые и глупые. Кого,с кем? С той девочкой? С самим собой?
Кто ж ответит,если даже психиатр отказывается иметь дело с теми тараканами,что поселились под моей черепушкой.
Начинаешь переигрывать свою жизнь внутри себя. Пытаясь заново прожить-простонать-пролететь.
А вот если бы тогда ты не тупил и просто сказал-давай жить вместе. Или был внимателен к ней,а не к себе и своим удовольствиям? Плюнул на все и позвонил за день,за час-отговорил бы,убедил,просто приехал и увез.
И она была бы жива.
Никто бы не мешал димедрол с водой и судороги тела не будили бы соседей. И скорой не надо было тогда спешить,хотя все,что они сделали заключено во фразе - уже не спасти.
Чувство вины от несделанного поселилось темным айсбергом где-то внутри живота. Ворочается, словно живая тварь, и режет острыми кромками, отдаваясь эхом боли в душе.
Смотришь на фотографию-мать честная,ей лет двадцать почти. Потом еще на одну-явно позже,черты лица благороднее,чувствуется,что превращение девчонки- нескладехи в женщину завершилось. Как из куколки появляется бабочка ( пошлый литературный штамп,но точнее не скажешь).
И обгоравшие на огне жизни крылья. Размолвка, развод,метания в поисках себя и смысла. И как ответ на все вопросы - сто таблеток адской дури, финал и результат жизненного поиска.
В воду их, в стакан-размешать, растворить пока не видит никто из домашних. И пить медленно, неспеша- чтобы наверняка, чтобы ни единого шанса. Наслаждаясь каждым глотком и чувствуя,что еще немного и ты выйдешь за грань. Тело упадет и разобьется, как мутное зеркало, на тысячу звенящих граней , которые будут резать и рвать тех,кого ты оставляешь. Судорога счастья скрутит всю-звук падения на пол услышат и соседи и домашние. Одни бросятся звонить,другие будут просто удивлены шумом из квартиры сверху.
Где искать тебя,когда тело из ковчега превратиться в склеп?
Не спрашивай и не кричи в трубку телефонную-тебе никто не ответит. Благоглупости друзей и знакомых,слова утешения - все эта хрень неважная и уже не нужная,ибо все уже случилось и ничего не изменишь.
Две белые розы-последний дар мужчины женщине. Запах ладана и вертикальные зрачки огоньков на свечах у икон. Батюшка в рясе,набирающий смс - спросил скромно:"Отпевать будете?" И,поняв,что хоронят самоубийцу, спокойно отошел в сторону. Где же твоя любовь к ближним, отче? Почему ты не сострадаешь матери,потерявшей дочь? Или сострадание теперь только по тарифу? Отпевание-столько, поминовение-столько. Да,не по канону отпевать наложившую руки на себя, но остальные же живы. Почему же ты прошел мимо,святой человек, почему их горе -не твое?
Стакан с вином поминальным на столе. Как же он похож на тот, что выпал из ее рук. Не разбился-вещь оказалась куда как крепче человека.
И сигарета за сигаретой, без вкуса и запаха в пустоте поминального зала.
9-40-365 телефон памяти. Только не до звонишься по нему в небесную канцелярию. Абонент не отвечает. И никогда уже не доступен.