Для тех кто случайно забрёл - ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: СЛЭШ!
Смотря на двух мужчин, держащихся за руки, Катерина не испытывала ничего, кроме брезгливого отвращения. Всё, что когда-то связывало её с мужем, давно прошло. И за всё время, прошедшее после развода, она ни разу и ни о чём не пожалела.
Катерина всегда, с самого детства, была обычным ребёнком. В школе была твёрдой хорошисткой, в плохих компаниях никогда не состояла, особыми талантами не блистала, короче говоря, была тихой домашней девочкой. И мечты и устремления у неё были чистыми и правильными – выйти удачно замуж, создать дружную семью и спокойно прожить свою жизнь.
Вероятно, кому-то эти мечты показались бы пресными и банальными, но только не самой Катерине, да она и не особо рассказывала, о чём мечтает. Она даже о любви не мечтала, считая все страсти и сильные чувства банальной выдумкой. Ну как можно было, потеряв «любимую», покончить с собой?
Не понимала она этих девичьих вздохов о Ромео и Джульетте, о большой и великой любви. А когда попробовала высказать свою точку зрения, была осмеяна подружками. С тех пор свои мысли и переживания Катерина держала при себе. Зачем давать людям повод посмеяться над тобой, если ты отличаешься от них?
Ну не понимала она геройства и всего, что с этим было связано. Желание хоть чем-то и как-то выделиться из общей массы ей было чуждо. Наоборот, ей всегда было хорошо в толпе таких же, как она, середнячков. Катерина любила себя, свою жизнь и считала, что самое главное - дожить до глубокой старости, в целости и сохранности. А на амбразуры пусть дураки лезут! Ей будет достаточно спокойной и тихой жизни серой мышки.
С Ярославом Рогожиным её свела тётка - мамина сестра. Никто и предположить не мог, что дело дойдёт до свадьбы, даже сама Катерина. Это сейчас она понимала, что в ней так привлекло Ярослава – тихий тыл, спокойная гавань.
«А что, дома всегда ждёт хозяйственная жена-рукодельница. Никому и в голову не придёт, что меня мальчики интересуют. А раз так, то все пути открыты – гуляй - не хочу! Главное, было бы куда вернуться и за что спрятаться», - так она думала за Ярослава.
«Спрятался, козёл, за мою юбку и дочерью прикрылся. Смотрите, мол, обычный я, нормальный. А сам больной!» - бушевала когда-то Катерина. И что обиднее всего, так это собственная слепота. Ну как она могла ничего не заметить? Почему не усмотрела чего-то необычного, что заставило бы задуматься?
А нет, всегда видела лишь фасад, и поэтому никогда, ни единого раза, в ней не зажглась искорка подозрения. На охоту? Пожалуйста, дорогой! На рыбалку с другом? Да ради бога!
Муж не увлекался спиртным, дарил подарки, вниманием не обделял, и Катерина была довольна своей жизнью, даже более чем. Тогда она думала, что её мечта сбылась.
Глупо было верить. А теперь оставалось лишь злорадствовать над своей простотой: стабильности ей хотелось, уютного и тёплого гнёздышка?! Дурой была!
Как ни странно, Ярослав ни разу нигде не прокололся, и о тайной жизни не знали даже самые близкие люди - родители.
Всё случилось слишком неожиданно, будто снег на голову.
Страшную новость преподнесла ей дочь - хмуро встретила в прихожей и сказала:
- Наш папа… гей. Его сегодня по телеку показывали.
До неё не сразу дошло, о чём и о ком говорила Дарья.
Вспоминать о пережитом не хотелось. Такого унижения и стыда она ещё не испытывала за всю свою жизнь. В раз превратиться из хорошей и уважаемой в нечто запачканное и постыдное… Для Катерины это было невыносимо, будто пытка.
Жалела ли она о разводе? Нет. Голубых и всех, кто был с ними связан, она считала больными людьми. Нет, она их не осуждала, мало ли как человек сходит с ума, но и понять никак не могла, да и не хотела.
Свёкр со свекровью полностью одобрили развод, взяли их с Дашкой под крылышко, помогли разменять квартиру и всячески поддерживали эти годы.
У Катерины появился мужчина, в общем, жизнь наладилась, и воспоминания о бывшем муже не тревожили её душу. Иногда тот напоминал о своём существовании - присылал дочери подарки, звонил. Например, в этом году прислал дюжину лисьих шкур, и Дарье сшили шикарную шубку. Дочь тосковала по отцу, особенно заметно это было в первое время после развода, да и теперь нет-нет, да и порывалась встретиться с папой. Благо, Катерина вовремя останавливала эти ненужные порывы.
И вот, когда всё вошло в колею, когда забылся тот некрасивый скандал, на горизонте снова появилась угроза её спокойствию и благополучию. И Катерина была готова на всё, чтобы устранить эту досадную помеху со своего пути.
Сейчас, глядя на новое вероломство бывшего мужа, она лишь ещё сильнее уверилась в его безнравственности и лживости.
Кто-то свыше решил ей помочь – реабилитировать себя в собственных глазах и уверить в собственной правоте.
«Это Ярослав во всём виноват! Только он один. А я просто жертва», - часто убеждала она себя после развода. И не могла поверить в искренность этого утверждения. Потому что был один, самый последний её разговор с мужем, который причинил внутренний дискомфорт, который убеждал в обратном – она тоже не белая и пушистая, и отнюдь не жертва…
Тогда скандал был в самом разгаре, Ярослав оправдывался, приводил убедительные доводы, что никогда в жизни не покушался в сексуальном плане на своего ученика.
Были те, что верили, но большинство встало на сторону парня и упорно давило на мужа, смешивая с грязью. Может быть, в конце концов всё бы и обошлось, кто знает? Но когда затухающий скандал разгорелся с новой силой, подлила масла в огонь одна из бывших коллег Ярослава, для которой тот был как кость в горле. Женщина мечтала обойти его в карьерной гонке, вот и «вспомнила» пару эпизодов, о которых якобы умалчивала. Всё стало ещё хуже.
А когда Рогожин-старший публично отрёкся от сына, стало понятно – ничего не обойдётся. Так оно и вышло, Ярослава просто затравили. Надо было отдать ему должное, защищался он до последнего. И только после того, как Дашка проорала, что ненавидит, сник прямо на глазах.
Она тогда успокоила ребёнка и пошла к мужу в спальню.
В комнате, несмотря на солнечный день, были задёрнуты шторы. Ярослав прямо в ботинках ничком лежал на кровати и смотрел в потолок.
- Пришла добивать? – именно эта, спокойным тихим голосом сказанная фраза, приносила ей внутренний дискомфорт. Катерина считала себя хорошей, доброй, мягкой, сострадательной, и, по её мнению, добить или убить кого-то была не способна.
- Я понимаю, каково тебе, но мы с Дашкой ни при чём. Понимаешь? Мы хотим простой жизни, тихой и спокойной. А не этого ада, в котором сейчас находимся.
- Ты ведь тоже поверила всему, что говорят и о чём сплетничают? – она помнила, как устало и как безжизненно звучал голос мужа.
Но не ему одному было плохо! Она тоже тогда устала. Да и вообще, когда весь мир говорит, показывая пальцем, что это чёрное, поневоле засомневаешься, даже если видишь белое.
- Да, поверила. А что ты хочешь? Тебе не верят собственные родители, а я всего лишь жена! – защищалась она от укора во взгляде мужа, от чего-то, что неприятно тянуло виной в душе.
- Всего лишь?.. Хорошее словосочетание, Кать. Верное. Теперь понятно, как ты ко мне относишься.
Больше Ярослав не разговаривал ни с ней, ни с Дарьей без особой необходимости. А после развода совсем пропал с горизонта.
А она все эти годы чувствовала вину и, хоть убеждала себя в невиновности, ничего не помогало.
И вот доказательство всех подозрений и прошлого скандала держало её бывшего мужа за руку и с тревогой смотрело ему в глаза.
«Значит всё-всё правда?! И Рогожин-младший любит молоденьких мальчиков? И этого дурачка соблазнил? – с отвращением думала Катерина. – А я-то, дура, упрекала себя, что не поверила ему! Правильно делала, что не верила!»
Хотя, правда была в том, что не особо Катерина и упрекала себя, но кого сейчас это волновало?
Она пропустила мимо ушей злые вопросы недовольного Ярослава.
«Конечно, ты недоволен. Бедный! Ещё бы! Оказывается, не такой уж ты чистенький, каким хотел казаться в моих глазах!»
- Ярослав, можно поговорить с тобой?
- Зачем, Катерина? Что тебе теперь надо от меня?
«Да он рычит?!» - смеялась она про себя, ничуть не боясь гнева мужчины. Что он мог ей сделать?
- Это связано с дочерью, - бросила свой козырь. Она знала, что ради Дашки тот сделает всё что угодно. Так оно и вышло, бывший муж повернулся к ней спиной, зашептал что-то молодому парню и, не стесняясь её, поцеловал того прямо в губы.
Катерину передёрнуло от отвращения.
«Стоп! – сказала она себе. – Ярослав целует мальчика передо мной?!»
Её удивлению не было предела. Она не верила глазам. Это был не её муж, этого нового незнакомого мужчину, который, не стесняясь, показывал свои чувства, она никогда не знала.
«Он стал опасен. Больше он ничего не боится», - подсказал разум. По телу пробежала стая мурашек, на миг стало страшно.
Мимо, направляясь к дому, проскользнул смущённый русоволосый мальчик. И Катерина с недоумением посмотрела тому вслед.
«Ребёнок, сколько тебе лет? Пятнадцать? Что тебя заставило лечь под мужчину? Неужели девочек мало?» - хотелось ей поинтересоваться, но она промолчала. Осторожность - прежде всего!
Если бы женщина присмотрелась, то заметила бы, что тот, кого она брезгливо-удивлённо называла «мальчиком», гораздо старше пятнадцати лет. Но она не хотела смотреть, не собиралась присматриваться, а увидев тонкокостную мальчишескую фигуру, тут же записала парня в несовершеннолетние. Это позволяло злиться на Ярослава и обвинять в том, что тот не совершал.
- Прогуляемся до речки? – спросил Ярослав. Непонятно почему, но это задело. Значит, даже на порог не желает пустить?
- А что, в дом и не пригласишь?
- Кать, вот ответь, только честно, зачем тебе всё это? Мы давно расстались, у меня теперь своя жизнь. Я сделал всё, что ты тогда просила, у вас с Дарьей всё хорошо. Так в чём дело? Почему становишься в стойку и чего-то требуешь? – она смутилась. А ведь действительно, Ярослав был прав, она приехала сюда поговорить, а не возмущаться об ущемлённых правах. Надо быть осторожнее и хитрее.
- Хорошо, ты прав. Но это не тот разговор, который следует вести на природе, – предупредила она. Рогожин закрыл калитку и так нехорошо посмотрел на неё, что поддевать и подковыривать расхотелось.
Пришлось идти на поводу – подчиняться тому, чего хотел мужчина – направиться к речке.
- Итак, чем обязан? - непонятно почему, но её стало всё бесить: и спокойный тон бывшего мужа, и то, каким мускулисто-привлекательным стало его тело, и то, что тот, оказывается, живёт не один. Наверное, если бы Катерина нашла Ярослава спившимся и опустившимся, она бы посочувствовала, возможно, даже пожалела его, но этот влюблённый и вполне довольный жизнью Ярослав вызывал глухое раздражение.
Если бы женщина покопалась в себе, то обнаружила бы причину своего раздражения. Но она этого не сделала, да и зачем копать в себе, чтобы обнаружить, что за всем стоит самая обычная зависть? Катерина завидовала тому, что бывший муж не одинок, что нашёл свой путь в жизни, что смог вылезти из грязи, в которую его макнула жизнь, и спокойно продолжить свой путь.
Она бы так не смогла, вот неосознанно и завидовала. А завидуя, раздражалась, потому что подсознание знало правду и вносило дисбаланс в чувства. Ведь, по мнению самой Катерины, она была хорошим человеком, а хорошие люди не завидуют бывшим мужьям…
Мы запросто можем обманывать кого-то, лгать столь искусно, что сами частично поверим в свою ложь, но обмануть самого себя полностью не удавалось ещё никому. Наше подсознание, наша совесть, наше невидимое и тайное «я», да как только не называли тот острый шип, что рано или поздно вылезал из мишуры лжи, вот это нечто всегда знало правду о нас самих. Именно этот шип безжалостно протыкал воздушный шар самолюбия и самообмана, за которым скрывалась истина.
И ещё ни одному человеку правда о самом себе не показалась красивой. Как можно признаться, что ты завидуешь? Или что спокойно занимался прелюбодеянием? А может, потакаешь чревоугодию?..
Мало кто способен трезво оценивать себя и, вместо того, чтобы осуждать кого-то, задумываться о своей собственной душе и о том, что там творится и почему.
Людям проще забить несчастную женщину камнями, осудив и приговорив к смерти, чем беспристрастно посмотреть на свой внутренний мир. Многие попросту боятся того, что там найдут. Некоторых ужасает одиночество и тишина, потому что внутри них живут чудовища.
Правду о себе ненавидят. Её прячут в самые далёкие, самые тёмные уголки души и забывают. Люди тянут до последнего. Ведь намного проще и спокойнее жить, не замечая этой правды. Сказал себе: «Я хороший, чистый и безгрешный». И всё. Можно верить. Цель определена.
Вот и у Катерины так было. Она просто удивилась своей реакции, но всё списала на неожиданность от увиденного. Мол, жутко её поразил вид целующихся мужчин, оттого чуть заносит в чувствах. Душа-то ведь тонкая у неё, женская.
***
- Кать, долго молчать будешь? – спросил он, когда подошли к обрывистому берегу.
Речка обмелела, на середине сквозь тонкий слой воды просвечивал песок. На тростинке, сверкая радужными крыльями, сидела стрекоза. Чуть поодаль, за излучиной, на белом песчаном пляже купались дети с собакой. Где-то далеко, вероятно, в посёлке, что находился с дачными кооперативами, надрывалась пила. Обычная дачная жизнь текла лениво и плавно, будто обмелевшая за лето река.
Подумалось о Юрке, который, наверняка сейчас терялся в догадках о происходящем. То, что гостья - это бывшая жена, он ему шепнул. Вспомнилось море тревоги, беспокойства и ещё чего-то страшного, которое захотелось немедленно прогнать из серых глаз любой ценой. Именно поэтому он и поцеловал парня на глазах у Катерины. Смущение и неловкость лучше тревоги и обречённости.
«Какой же он молодой, ранимый и недоверчивый», - с улыбкой подумал о парне. «Глупый мальчишка, да ни за что на свете я не откажусь от тебя!»
Если бы что-то случилось – скандал, огласка, Ярослав готов был драться за то, чтобы оставаться рядом с Юркой и как можно дольше.
- Знаешь, Дарья хочет встретиться с тобой, - наконец выдала Катерина, а он, услышав новость, сбился с шага. Впервые за все эти годы дочь захотела с ним увидеться. Это обрадовало неимоверно, но и насторожило.
- А ты, значит, решила собственноручно привести эту новость мне? Прости, не верю.
- А зря. Просто я сейчас в отпуске, вот и решила навестить тебя. И знаешь, совсем не ожидала увидеть столь пикантную сцену.
- Кать, если желаешь, чтобы я выслушал тебя, прекрати язвить. Ты мне давно никто, да и была, как сама сказала, всего лишь женой. Что тебе теперь от меня надо? Надо было спиться, повеситься или ещё что-то сотворить с собой? Наверное, тогда тебе стало бы легче? А вот моего счастья ты принять не хочешь? Только мне всё равно, примешь ты его или нет.
Женщина оторопела, услышав эту тираду. Видимо, не ожидала отпора. Но быстро пришла в себя.
- Значит, всё правда, и ты - гей? А говорил-то, оправдывался!
Яр разозлился.
- Я не собираюсь обсуждать с тобой прошлое. Ты, конечно же, во всём права! Ты, нет, вы - все, кто поверил Славику, чистые и безгрешные, это я - мразь, не заслуживающая того, чтобы беспристрастно во всём разобраться. Только знаешь, Кать, жизнь и судьба, они как весы - всегда стремятся вернуться в изначальное положение. И ты тоже однажды можешь оказаться в той чаше, что опустится вниз. Предупреждений о своих шпильках ты не понимаешь, а если Дашка хочет встретиться, у неё мой телефон есть.
Больше говорить ему было не о чем. И, развернувшись, Яр пошёл назад.
- Ярослав, вернись! Нам надо поговорить! – закричала вслед Катерина. Он повернулся к женщине и покачал головой.
- Нет, Кать, не надо. «Нас» давно уже нет, а то, что ты хочешь сказать, мне не интересно.
***
Я не находил себе места. Визит жены Яра выбил меня из колеи, и теперь я терялся в догадках о том, что та тут забыла.
Охотник не любил говорить о прошлом, а я не из тех, кто насильно лезет в душу. Но и по тем крохам информации, которые я когда-то услышал, понимал, что там – разделительная полоса.
Безо всякой причины молодые мужчины не живут затворниками на дачах. Охота, конечно, дело хорошее, но обычно это просто увлечение, а не средство существования.
Что-то случилось в прошлой жизни Яра, и это что-то было намного хуже развода.
Мне не понравилась женщина, что с такой брезгливостью смотрела на нас.
В душе поднялось негодование и возмущение. Да кто она такая, чтобы осуждать нас?! Кто дал ей право?!
Вспомнилось, с каким трудом приняла меня мама, с каким упорством сватала соседских девчонок. И как горько плакала ночью, наконец осознав, что так и не дождётся внуков, что я не такой, как все. Иногда это словосочетание бесило неимоверно. Ну почему я должен быть как все? Кто и где говорил, что все должны быть одинаковы?
Возмущение и гнев кипели во мне, как суп в кастрюле. Мало того, что я разозлился на женщину, так я ещё и на себя разозлился.
«Нужно было ответить Яру, когда тот целовал. А то смутился, как школьник!» - ругал себя.
А потом вдруг понял, что не смог бы я отвечать на поцелуй, когда на меня во все глаза смотрят. Ну не циркач я, не актёр. Да и разве можно чувства выставлять напоказ? Даже для того, чтобы досадить какой-то дуре, до которой мне и дела нет. Вот если бы я играл с Яром, тогда – да, можно было бы и не такое показать. А так, наши чувства и отношения только для нас двоих.
После этого осознания сразу успокоился. Гнев на жену Яра всё ещё «булькал» внутри, но уже по инерции, затухая.
«Чего психанул? Таких, как она – миллионы».
Поэтому, когда вернулся охотник, я был спокоен. Только в голове, словно стая растревоженных ворон, метались образы, складываясь в строки, которые я непременно забуду, потому что не запишу.
- Уже поговорили?
- Угу. А ты мясо не доставал?
- Нет.
- И чем же ты тут занимался? – поинтересовался Яр, подойдя ко мне вплотную. Не буду кривить душой, я был рад, что он так быстро вернулся. Что не захотел общаться с бывшей женой, а поспешил сюда - ко мне. Я вдохнул запах своего мужчины, прислонился к сильному телу и закрыл глаза.
- Ждал тебя и думал.
- И как, много чего надумал? – я улыбнулся, в который раз поражаясь этой манере охотника – разговаривать вопросами.
- Да не очень, - ответил. Мужчина склонился к моему уху и шепнул:
- Думать в одиночестве – противопоказано. Особенно, таким хорошеньким мальчикам! – дразнил тот. И вроде всё хорошо было - охотник со мной, такой же, как всегда - шутит, поддразнивает, незваной гостьи и след простыл, а на душе тревога и смутное беспокойство.
- Ярь, а можно спросить?
- А почему так несмело? – нет, мой охотник неисправим!
- Боюсь, тебе не понравится вопрос.
- Боишься? Не я ли тебя учил быть смелее и ничего не бояться?
- Так это в лесу и на охоте!
- А мы в джунглях что ли? И я хищный зверь? Р-р-р-р, - зарычал мне в ухо Яр и куснул за мочку.
Ну как тут можно было быть серьёзным? Естественно, я рассмеялся. А отсмеявшись, понял, что моя тревога улетучилась. И теперь самому было непонятно, почему так тревожился минуту назад?
- Ярь, а что у тебя произошло? – посерьёзнел я. - Ну… с женой, - пояснил. Наверное, впервые я так сильно хотел узнать о прошлом человека. Обычно меня не интересует то, что давно отболело и умерло. Но об охотнике я хотел знать как можно больше, ведь с ним собирался прожить всю жизнь.
Задержав дыхание, ждал ответ. Мне действительно важно было узнать о Ярославе всё. И поэтому было страшно, что тот может не пустить туда, где было плохо. А я же не из любопытства интересовался, а чтобы помочь, поддержать, разделить боль, если она там была.
Мужчина вздохнул, растрепал мои волосы и серьёзно ответил:
- Давай расскажу тебе всё, но после ужина, идёт? Не слишком весёлая у меня история.
- Угу. Она ведь не мириться приезжала? – я всё-таки озвучил то, что волновало больше всего.
- Катерина, мириться?! Нет. Думаю, в душе она рада, что избавилась от меня такого… запятнанного, – стало грустно. Яр тоже замолчал, только сильнее прижал меня к себе. Но уже через минуту скомандовал бодрым голосом:
- Хорош хандрить! Прошлое прошло, теперь у меня есть ты. Да и кушать хоттца. А ну, вперёд, помогать мне с ужином!
Вот ещё одна черта в Яре, от которой я был без ума – он никогда не унывал долго. Как-то зашёл у нас разговор об этом.
- Жизнь слишком коротка, чтобы киснуть и упиваться жалостью к себе, - сказал он мне. Вроде прописная истина, а попробуй ей следовать. Вот я - не мог. Точнее, один не мог, а с охотником всё получалось.
Мы нажарили мяса, причём Яр бессовестно использовал меня - заставил чистить и резать лук. А ещё дразнил по всякому - то за ухо куснёт, то по шее горячим языком пройдётся.
- Ярь, так не честно! А если я чего-то захочу? – утирая луковые слёзы, интересовался у довольного мужчины.
- А я, может, только этого и добиваюсь, - провоцировал тот меня на дальнейшие шаги. И добился своего – мне захотелось большего. Мы с упоением принялись тискаться, напрочь забыв об ужине. И останавливало нас лишь одно - ночь впереди.
Нам было хорошо вдвоём. Весёлый трёп ни о чём, поддразнивания друг друга и, конечно, «сексуальные домогательства». Пятничный вечер и ужин пролетели как одно мгновение. Ну а после Яр рассказал мне свою историю.
Мы устроились наверху, в спальне охотника, где витал дивный запах свежего сена. Яр рассказывал свою историю, а моё сердце буквально замирало и обрывалось всякий раз, как он делал паузу. Он не торопился, рассказывал спокойно, отстранённо, как будто не о себе, и оставалось только догадываться, что на самом деле пришлось испытать тому в прошлом.
Я представить себе не мог, каково это, когда от тебя отворачиваются все.
- И вот теперь, после стольких лет, Катерина явилась сюда для разговора. Интересно, кто и зачем надоумил её?
- Не веришь, что Дарья хочет поговорить с тобой?
- Почему, верю. Но есть тут что-то ещё, что-то скрытое, чего я не понимаю. Катя, в лучшем случае, просто позвонила бы, а не примчалась сюда, - я прижался к боку мужчины и вздохнул.
Яр хорошо разбирался в людях, мгновенно вычислял их скрытые мотивы. Вот и недели две назад, когда я познакомился с новой подругой, тот по моим рассказам понял намного больше, чем я. Сказал:
- Ей что-то от тебя нужно, – на что я не обратил внимание. Не то что я не доверял охотнику, наоборот. Но тогда посчитал, что он ошибается. Лена была внимательной, хорошо относилась к геям, угощала собственноручно приготовленными пирожками и ещё писала слэш. Мне было интересно с ней. Но когда она попросила встречаться с её двоюродным братом, я выпал в осадок.
Не сразу нашёлся, что ответить, вспомнил Ярослава и его слова о новой подруге.
- Ты же прекрасно знаешь, что я не один! - холодно возразил. На что девушка, захлопав глазками, пояснила:
- Ну и что? Неужели трудно переспать с Владом? Он суперский, а ты как раз в его вкусе. И вдруг у вас тройничок выйдет?
Дальнейший бред не стал даже слушать. Девица оказалась больной на всю голову, попутав вымысел и реальность.
Да, не умел я читать людские души, покупался на лицемерие и обман.
- А ты хотел бы… снова семью? – осторожно поинтересовался и с ужасом ждал дальнейших слов. Если Яр ответит утвердительно, то я… что я тогда буду делать?
Боль сжала сердце. Но именно в тот момент я понял одну вещь: если Яр ответит утвердительно и когда-нибудь женится, я отпущу его. Пусть мне будет плохо без него, пусть, я трижды подохну, но сделаю всё возможное, чтобы он был счастлив.
- Наверно, я слукавлю, если скажу "нет", - начал объяснять охотник. – Семья – это всегда семья. Но без любви ничего не выходит. Настоящих семей, где все друг за друга до последнего, очень мало. И в горе, и в радости… В моей жизни такого не встретилось. Так вот, настоящую семью я уже не создам, а лишь бы что – не хочу, – на это трудно было что-либо возразить.
- Но ведь ты же любил жену? – снова попытался сунуться на тонкий лёд, отчаянно боясь провалиться в холодную воду.
Яр задумался, рассеянно провёл рукой мне по бедру. У него в глазах сквозила грусть, скорее, печаль, и от этих чувств мне становилось не по себе. Казалось, что мужчина сожалеет о прошлом, что готов вернуться туда и всё исправить.
- Любил ли я Катерину? Наверное, нет. Были увлечение, страсть, лёгкая влюблённость, но только не любовь. Любовь у меня была лишь одна, и думаю, такого больше никогда и ни с кем не будет, - на миг перехватило дыхание, обожгло болью. Ревность вцепилась в меня острыми когтями и безжалостно рванула в стороны.
- Да? – как можно беззаботнее спросил. – И кто это был?
- Хочешь узнать? – улыбнулся охотник. Это была провокация.
«Нет»! – хотелось заорать. Я не хотел знать, кого так сильно любил Яр.
- Нет, - ответил слишком сухо. Мужчина что-то почувствовал, попытался заглянуть мне в глаза, но я отвёл взгляд.
Да, я ревнивый! Я до ужаса боялся потерять охотника и поэтому ревновал его к прошлому. А вдруг, этот «кто-то», по кому он сходил с ума, вновь появится в его жизни?
Яр повалил меня на лежанку, стал покусывать шею, зная, что от этого я заведусь.
- А зря… так, как в тебя, я ещё ни в кого не втрескивался, - до меня не сразу дошло, о чём разговор. Страсть вспыхнула, будто сверхновая звезда и, подставляясь под обжигающие поцелуи, вспомнил стихотворение, недавно написанное мною:
Сегодня я буду покорным.
О доле иной не тоскуя,
Подставлю прозрачное горло
Под бритву твоих поцелуев.
Я застонал, когда Яр прихватил зубами кожу и провёл, будто острой бритвой, по шее.
- Давай… - шептал я в полуоткрытые жадные губы, которые сводили с ума. Шарил руками по мускулистому телу и пытался сорвать мешающие тряпки.
Страсть обжигала, текла лавой по венам, заставляла чуть ли не рычать. А голове бились и гремели вместе с бешено бьющимся пульсом строки:
…По влажной от похоти коже,
Проходит язык раскаленный.
Как жадно, до боли, до дрожи
Ты выпьешь мой запах соленый.
Послышался треск материи, но мне было всё равно, кто и что порвал. Я выгибался, желая сильнее прижаться к горячему телу мужчины, дрожал, подчинялся. И не было слаще и желаннее муки – отдаваться моему охотнику.
…На сердце, любовью распятом,
Ты вырежешь древние руны,
И смело сыграешь стаккато
На жилах, звенящих, как струны.
Подаваясь навстречу толчкам мужчины, рвался за ним, поднимаясь всё выше и выше, и ничего не мог сделать с собой, когда крик рвался из меня с неудержимой силой. Оргазм расколол меня на тысячу сияющих осколков. Моему ору вторил протяжный стон.
И как апофеоз, затихло и стихотворение в моём мозгу:
…Взлетим над землей, испаримся,
Умрем от усталости сладкой,
И вместе с рассветом родимся.
Сегодня
Я твой
Без остатка.
Кажется, последние строки я произнёс вслух, потому что Яр хмыкнул и недоверчиво повёл головой. Мы всё ещё были едины, и тяжесть его тела мне безумно нравилась, хотелось лежать так вечно.
- Я тоже весь твой, без остатка.