Большинство событий, описанных в пьесе, имеют реальную основу и лишь слегка украшены авторской фантазией. Персонажи имеют реальные прототипы, но не ищите конкретных личностей - это обобщённые образы типичных участников Волошинских фестивалей. Идеи Максимилиана Волошина неожиданно обретают вторую жизнь в их поступках, деяниях и, наконец, в творческих озарениях.
Действующие лица:
Арина – поэтесса, увлекается музыкой и танцами.
Крымчане:
Художник – красавец, романтик.
Учёный – энциклопедист с голубыми глазами.
Столичные литераторы:
Прозаик – москвич, вальяжный, богатый
Поэт – петербуржец, лирик, имеет связи в верхах.
Картина первая
На очередном Волошинском фестивале Арина встречается со старыми знакомыми - поэтом и прозаиком.
Поэт (игриво): Здравствуй, Арина. Можно я тебя поцелую?
Арина (кокетливо): Люди вокруг - что они подумают?
Поэт: Ну, можно хотя бы ручку поцеловать?
Арина (картинно подаёт ручку): Ручку, пожалуйста.
Поэт шутливо изгибается, изображая мушкетёра Боярского из кинофильма. К ним присоединяются их друзья – местные художник и учёный. Обмениваются шутками, новостями.
Поэт: Хорошо, что восстановили добрую старую традицию времён Максимилиана Волошина. Мы, питерские почитатели его таланта, возрождаем прежний дух Киммерии. Жаль, со времён Волошина нет достойного преемника.
Прозаик (скептически): Мы, москвичи, также стараемся…
Учёный (подхватывает): Мы, местные провинциалы, также кое-что делаем.
Художник: Варимся в собственном соку, друг с другом соперничаем, интригуем, друг друга награждаем. Надо определиться, кто достоин, быть настоящим лидером страны Киммерии (начинает перечислять известные фамилии, задумывается).
Художник (ревниво): А почему вы решили, что это обязательно должна быть столичная знаменитость?
Учёный (иронично): Вы, столичные, конечно же, пуп земли. Без вас мы ничего не в состоянии сделать. Вы наше окошко в мир, кто же нас, бедных, профинансирует? А что - среди нас, провинциалов, нет достойных?
Москвич (смущённо): Да нет, что вы, в провинции тоже есть свои преимущества. В этих бесконечных тусовках не хватает времени, собственно, на творчество, недостаточно свежих впечатлений. Нам бы вашу природу и свободу!
Художник (с юмором): А нам бы ваши деньги да связи!
Арина: Бедной девушке надо определиться. Распустили свои хвосты, как павлины. С одной стороны, мне хорошо с местными жителями Карадага - учёный хорош собою, и художник такой романтичный. Зато у прозаика деньги, а у поэта - связи.
Художник: А ты к кому ближе? Кем себя считаешь?
Арина (смотрит то на одних, то на других): Я простая девочка, без связей, без семьи; то в столичной тусовке поживу, то немножко подрасту среди местных.
Поэт: Ну, ты прямо, как Маугли: беззащитный лягушонок, ни шерсти, ни когтей, ни клыков; попадаешь то в одну стаю, то в другую. Своя среди чужих, чужая среди своих.
Прозаик: (Арине): Ты наш Маугли, иди в нашу стаю!
Поэт (ревниво косится на прозаика): Мы, столичные, тебя пригреем.
Художник: Нет, ты наш Маугли, иди лучше к нам!
Учёный: В нашей крымской стае весьма уютно.
Арина: Для такой красавицы, как я, могли бы придумать и лучшую роль. Ну, хотя бы, Кармэн, или Золушку, что ли. А то обозвали голеньким детёнышем, ну и мужики.
Поэт: In vino veritas – истина в вине, как сказал кто-то из древних. Я предлагаю продолжить наш вечер в традиционном коктебельском стиле – вино и шашлыки на берегу моря.
Арина: Вино, шашлыки, море – это, конечно, заманчиво, но давайте добавим романтики, возьмём гитару и я для вас спою.
Художник: Сделаем, у нас всё есть: и вино, и гитара, и всё остальное. Мы вас приглашаем.
Арина играет авторскую песню под гитару.
Прекрасен день, чудесна ночь,
Земля вращается по кругу.
Здесь светит солнце, идёт дождь,
Протянем руки мы друг другу.
Здесь солнце в море упадёт,
Лучами яркими сверкая.
Дельфинов стая приплывёт,
Волною ласковой играя…*
Художник (подхватывая): А я подобрал музыку на стих Волошина о древней Киммерии.
Берёт гитару и начинает петь.
Безлесны скаты гор. Зубчатый их венец
В зелёных сумерках таинственно печален.
Чьей древнею тоской мой вещий дух ужален?
Кто знает путь богов – начала и конец?*
Вся компания о чём-то задумалась.
Ближе к полудню Арина с художником и учёным приплывает на коктебельский пляж на лодке с Биостанции. Мучимые похмельем прозаик и поэт валяются на пляже.
Арина (капризно):Что-то мне стало скучно… Хочется развлечений. Почему бы не попутешествовать по заповеднику Карадага? Как бы этих страдальцев расшевелить? Сейчас я их разыграю.
Художник: После вчерашнего ты их можешь расшевелить только бутылкой коньяка.
Арина: Правильно. Только бутылкой не с коньяком, а с запиской – поиграем в героев «Острова Сокровищ».
Пишет записку, и в пустой бутылке из - под знаменитого коктебельского коньяка подбрасывает в волны моря рядом с прозаиком и поэтом.
Поэт: Смотри! Не мерещится ли мне бутылочка коньяка? Кажется, мы вчера одну не допили.
Прозаик: Сейчас проверим (достаёт из волн).
Поэт: Ну что там?
Прозаик (разочарованно): Да нет, тут не коньяк, тут какая-то записка.
Поэт: Ну, прямо таки «Остров Сокровищ» Стивенсона.
Распечатывают бутылку и рассматривают бумагу.
Поэт: План, какой то, карта, ничего не понятно.
Прозаик (разочарованно): Лучше бы там был коньяк.
Поэт: Вдруг это реальное сокровище?
Арина: Ой, как интересно! Какое приключение! А вдруг, там какие-то драгоценности? Вот, похоже, я узнаю изгиб одной из бухт Карадага. Местные жители рассказывают легенды о каких-то сокровищах, спрятанных в пещерах во времена бесчисленных войн, набегов, революций.
Поэт (с сомнением): Не то чтобы мы поверили… ну ладно, если женщина хочет.
Прозаик: Садимся на лодку учёных и плывём по карте. Вот, кажется, бухта, обозначенная на карте, давай-ка поныряем, судя по карте, где-то здесь должен быть подводный вход в пещеру.
Арина: Давайте всей компанией вместе.
Ныряют в масках и ищут под водой.
Арина: Смотрите, смотрите! Вот появилась стая дельфинов – как красиво они прыгают над волнами! Это мои знакомые дельфины, о которых я пела песню, и я уже много лет с ними плескалась.
Поэт: Так мы тебе и поверили.
Прозаик: Обманываешь.
Художник: Да нет, правда. Мы сами это видели прошлым летом.
Учёный: В крымских дельфинариях не один десяток лет дельфинов готовили для каких-то секретных операций. После развала СССР часть дельфинов погибла, часть ушла в море, но иногда они возвращаются к знакомым местам.
Поэт: Мне уже надоело тут плавать, тут ничего не найдёшь без специального снаряжения. Мы глубоко не можем нырнуть в масках.
Арина: А что если мне помогут дельфины?
Прозаик: Девочка, не фантазируй!
Арина хватается за плавник одного из подплывших дельфинов, и тот несёт её куда-то вниз.
Арина (возвращаясь): Тут вход в пещеру. Давайте, хватайтесь за плавники дельфинов и за мной!
Учёный: Конечно, у нас в дельфинариях дельфины и не такому обучены.
Прозаик (неуверенно): Держи его, держи!
Поэт (хватаясь за плавник): А теперь, поплыли!
Заплывают в подводную пещеру, освещают фонариком в тесном гроте.
Прозаик: Смотри, что-то блестит.
Поэт (подплывая ближе): Какое-то украшение, похожее на диадему.
Арина: Ах, какая сказочная пещера! Она ведёт куда-то в глубину. Боюсь далеко заходить, давайте возвращаться назад.
Учёный: Видимо, здесь бывали люди, но очень давно.
Художник: Похоже, в легендах о сокровищах Карадага есть какая-то доля истины.
Арина (взяв диадему): Нам пора возвращаться. Дельфины нас вынесут наверх
Вся компания выбирается из пещеры. С трудом находят свою лодку и уплывают назад.
Арина: Спасибо, дельфины! (машет им рукой)
Учёный: Как тебе удалось их покорить? У нас в дельфинарии уходят годы на тренировки, а ты с ними так быстро нашла общий язык!
Арина: Когда-то я тонула, и дельфины меня спасли. Вы можете мне не верить, но они приняли меня в свою стаю. Я себя чувствую действительно как Маугли не только в вашей, но и в морской стае.
Картина вторая
Берег моря. Костёр. Компания оживлённо обсуждает произошедшие невероятные приключения.
Художник: Диадема старинная… Кому же она могла принадлежать?
Все смотрят на Арину. Она одевает на голову: Ой, как раз мой размер.
Поэт: Она тебе идёт, кто же всё-таки спрятал эту диадему в пещере?
Учёный: Можно только догадываться. Много легенд ходит о Карадаге, Биостанцию создали ещё до революции. Да и большевики её не закрыли, а продолжили секретные исследования. Во времена Волошина, несмотря на разруху и голод, целая рота солдат ловила страшного морского Дракона.
Учёный (показывает архивные фотографии): Да, купальщиков на пляже у Волошина вполне серьёзно охраняли красноармейцы с винтовками.
Прозаик: Удивительно, почему же сейчас ничего не слышно о морском Драконе?
Учёный: Да нет, чтобы не отпугнуть туристов, мы стараемся об этом меньше говорить. Лишь иногда на берег выбрасывает тела дельфинов со следами огромных зубов.
Арина: Теперь понятно, почему кроме нас в ту пещеру никто так долго не мог попасть. Кто же мог быть там в старину? Несомненно, только тот, кого могли туда провести дельфины.
Учёный: Волошин любил бродить по Карадагу и рассказывать всякие небылицы о дельфинах, пещерах, сокровищах. Все считали это милым чудачеством, фантазиями поэта. Возможно, в этой пещере бывал он сам. Он любил разыгрывать знакомых москвичей – угощал их молоком от якобы знакомой дельфинихи.
Художник (иронично): Мы - крымчане, и сто лет назад любили разводить наивных столичных жителей, традиция, знаете ли.
Все собираются в мансарде дома Волошина. Арина примеряет на голову найденную диадему.
Арина: Странно, такое ощущение, что эту диадему кто-то оставил как раз для меня!
Поэт (поддразнивая Арину): Наша Арина залезла в пещеру, и, подобно Маугли, нашедшему железный зуб, одела диадему и возомнила себя вожаком над всеми стаями.
Художник: Арина, а ты изменилась! Ты стала похожа на особу благородных кровей.
Поэт: В этом зале сиживал когда-то гость Волошина, подданный страны Киммерии Булгаков.
Художник: Именно здесь, на земле древней Киммерии, у Булгакова рождались гениальнейшие идеи для его знаменитых произведений.
Прозаик: Булгаков так талантливо воплотил идею борьбы Добра и Зла в человеке, что достиг, пожалуй, запредельного.
Поэт: Не имеет смысла пытаться его повторить.
Прозаик:( снисходительно поучает всех): А что, знаете ли, старая европейско-библейская традиция – дуализм. Единство, борьба противоположностей, борьба Добра со Злом, противоречие между бедными и богатыми, столицей и провинцией…
Арина (смеётся): А я-то думаю, откуда такая враждебность даже здесь, на Волошинском фестивале? Оказывается, из европейского дуализма: друг – враг, Москва – Питер, провинция - столица… Вот вам и борьба Добра со Злом…Сплошная борьба, а созидания нет.
Художник: Наш ты, Маугли: хочешь чего-то созидательного, чувствуется индийское происхождение.
Прозаик: А нужны ли нам, европейцам, какие-то индийские мотивы?
Учёный: Эти мотивы отнюдь не случайны и очень даже символичны. Древние племена ариев много тысяч лет назад именно отсюда ушли в Индию и там создали блестящую цивилизацию. А уж Киплинг по индийским сказкам написал свои знаменитые произведения, которые мы все знаем.
Художник: Вот откуда Арина взяла себе второе имя, ничего на Карадаге просто так не происходит. Круг передачи древних традиций замкнулся.
Учёный: Кстати, главное достижение индийской цивилизации – это даже не грандиозные храмы, сокровища и другие чудеса. В её сказочных мотивах зашифрована величайшая древняя мудрость, идея троичности.
Прозаик (снисходительно): И в чём же эта мудрость?
Учёный: У индийцев три главных божества, равных между собой: один бог создаёт, второй - разрушает, а третий поддерживает гармонию между созиданием и разрушением, чтобы в бесконечных циклах мироздания мир становился более совершенным.
Прозаик: Что-то я всё-таки не понимаю. Как это применимо, например, в литературе?
Художник: Для вас, литераторов, объясняю примером из живописи. Все вы в школе на уроке рисования изображали квадрат – это двумерное изображение, затем добавляли перспективу, то есть, третье измерение – квадрат - превращался в куб. Так мы получали объёмное изображение на плоской бумаге.
Учёный: Принципы троичности древней Индии – это не столько религиозные принципы, сколько образ мышления, применимый в самых разных сферах. Так наглядно отличается индийская мудрость – Тримурти, то есть, троичность, от европейского плоского и примитивного дуализма.
Художник: Картины мироздания, согласитесь, приятнее смотреть объёмными, как подобает мастерам, а не школярам.
Учёный: Вы же, литераторы, так и не вышли за пределы школярства. Добро-Зло, богатый-бедный и т. д.
Арина: Раз уж дразните меня, Маугли, сделаю вам подарок по индийским традициям - с совершенно неожиданной стороны! Вы все так превозносите Булгакова, попробую и я кое-что добавить от себя. Казалось бы, вершина творчества Булгакова - «Мастер и Маргарита», уж куда выше? Но представьте себе, если бы к воплощению Добра и Зла, божественного и дьявольского, добавилась третья равная сила? Насколько бы всё стало ещё интереснее и заиграло бы новыми красками!
Прозаик: Ну ты, Арина, и замахнулась!
Поэт (шутит): Третье измерение – это, наверно, что-то среднее между белым и чёрным – серое? Или мифический средний класс между богатыми и бедными, живущий в Подмосковье между провинцией и столицей?
Художник (смеётся): Совсем не так! (поддевает поэта с прозаиком) Представьте себе двух старых муравьёв, всю жизнь ползающих по полу. Они поучают молодую симпатичную муравьиху, что, сколько не ползай – земля плоская. А муравьиха-то не простая – царица, у неё вырастают крылышки, она взлетает, и мир оказывается объёмным и прекрасным, а мудрость старых муравьёв - ненужной.
Учёный (назидательно): Чтобы муравьиная царица не заблудилась в огромном мире её надо научить сложным формулам.
Художник (задумчиво): Скорее, ей нужно научиться мыслить художественными образами.
Учёный: Не забывайте, что Волошин в живописи был не только поэтом, но и создавал музыкальные композиции в живописи, чем вам не три измерения для создания одного образа - и музыкального, и поэтического, и художественного!
Арина: Ой-ё-ёй! Это же, сколько учителей на мою голову. Мне интересны также увлечения Волошина – музыка и танец. Он считал, что эти таланты необходимы для духовного роста. А я-то думаю, зачем же я занималась и танцами, и пением, и рисованием, и поэзией? Сейчас мне это всё может пригодиться.
Прозаик: Как же вы всё усложняете! Нам, профессиональным литераторам, и без ваших живописей и третьих измерений хватает сложностей.
Поэт: Да ещё и танцы приплели с музыкой! В нашей тусовке это не принято.
Художник: Нет уж, приехали на Волошинский фестиваль – следуйте традиции древней Киммерии. Всё, что здесь было придумано ранее, должно возрождаться на новом, более совершенном уровне.
Арина: Я, кажется, открыла новый дивный мир, никем не замеченный и не заселённый - это третье измерение в литературе, никем ещё из литераторов не освоенное.
Учёный: Раз уж идея древнеиндийской троичности, возможно, родилась на Карадаге, то почему бы ей не обрести новую жизнь в литературе, и именно здесь же?
Арина (смеётся): Я уже, оказывается, не маленький лягушонок без клыков и когтей. Я выросла, окрепла, и достойна стать вожаком новой стаи.
Поэт: (смеётся): Ну, девушке не подобает быть вожаком. Будь лучше царицей страны Киммерия. После смерти Волошина трон владыки никто не осмелился ещё занять.
Прозаик (театрально водружает диадему на голову Арины): Отныне ты не Маугли, отныне ты - царица Киммерии!
Все в шутку поднимают бокалы с вином и выпивают.
Арина: Не желаю быть владычицей морскою и земной, а желаю быть просто принцессой – пастушкой на склонах Карадага страны Киммерии.
Четверо (хором): А мы тогда кто?
Арина: Я - принцесса современная. В нашем сложном мире мне нужна ваша помощь – вы будете моими музами!
Все четверо «подданных» Арины пакуют чемоданы и ревниво косятся друг на друга. Ожидают, с кем же она поедет.
Поэт: Арина, а как насчёт нашего разговора? У меня есть местечко в Питере.
Прозаик: Приглашаю к себе на дачу в Подмосковье!
Художник: Ариша, не слушай, у меня в Феодосии свой дом с роскошной мансардой. Вот где место для творчества!
Учёный: Нет уж, приглашаю к себе на Биостанцию, будем гулять с тобою на склонах Карадага и плавать вместе с дельфинами.
Арина (задумчиво): Мы, девушки, так легкомысленны, нас так легко соблазнить. Все мужчины - такие собственники, так и норовят посадить в золотую клетку. Сделаю-ка я по-своему.
Прозаик (удивлённо): Смотрите, Арина едет на верблюде!
Художник: Арина, ты откуда и куда?
Поэт (цитирует из Волошина):
Как незапамятно и строго
Звучал из глубины веков
Глухой пастуший голос рога
И звон верблюжьих бубенцов.*
Арина (смеётся): Да, да – я из поэзии Волошина, и прямо в третье измерение, в свою загадочную страну. Мой мир нужно заселить и оживить. Мне нужны подданные…
Поэт (кисло): Нашли на свою голову принцессу, и она с гордо задранным носом определила нас в свои слуги!
Художник: И гляньте на нашу Арину, она как бы уплывает от нас в мареве над поверхностью моря.
Прозаик (ворчит): Мне кажется, что эта авантюристка, как граф Калиостро, уходит в другое измерение, чтобы развести нас на деньги.
Учёный: По-моему, у неё ставки намного выше. Она создала свой новый мир, а мы ей будем помогать.
Арина: Надеюсь, мы встретимся в следующем году, и вы сможете организовать бал в мою честь. И я постараюсь с вашей помощью сделать этот бал достойным продолжением древних традиций Киммерии.
1*Сонеты М. Хоменко «Сто золотых лепестков» №92
2*Цикл М. Волошина «Киммерийские сумерки» №5.
3*Цикл М. Волошина «Киммерийские сумерки»№17 «Пустыня»