Как и когда получил кличку Андрей Нагорнов, мне, пока, неизвестно и смогу ли об этом узнать от его последней дочери оставшейся в живых – это вопрос.
В моих глазах он не казался стариком, я видел его могутным мужчиной, который мог зацепить багром плывущее по Заю бревно, вытащить на берег, взвалить на плечо и донести огородом к дому.
О прошлой жизни он говорил мало, но за его суровой молчаливостью скрывалось многое. Не минуло его и испытание пленом. Быть может горечь плена, или проверка в наших лагерях наложили свой отпечаток на его характер. Больных сердцу воспоминаний он не любил.
В селе знали, что они с друзьями, будучи в лагере военнопленных, поймали ненавистную овчарку коменданта лагеря, разодрали руками на части, и, разделив с товарищами по несчастью, съели. Андрею достался маленький «с бобок» кусочек печени. Андрей дал себе «зарок»: « Если останусь живым, буду, есть собачье мясо», - Так как ему казалось, что ничего вкуснее этого нет.
Вернулся из лагерей. Его собственный вес был около сорока килограмм.
С его возвращением количество собак в деревне резко сократилось.
К Андрею возвращалась прежняя сила, но годы испытаний дали о себе знать.
Скончался он в 1973 году.
Старушки, обмывая тело усопшего перед отправкой в последний путь, обнаружили на его спине огромный крест.
Что это? Наказание за растерзанную в лагере собаку коменданта или результат одного из допросов?
Говорил ли он своей любимой жене Дане о том, как с его спины срезали полосы кожи осталось для всех тайной.
Даня молчала.
Для жителей села Старый Токмак, где приземлились Стрелка и Белка, да и для всей округи он был просто Шушлай.