23. Новый свидетель

 

На его стук долго никто не отзывался. Наконец, брякнула щеколда. Чуть приоткрыв дверь, выглянула женщина. Она была удивлена и даже чуть напугана визитом незваного гостя.
– Валентина Ивановна?
– Да. Что вам нужно? – спросила женщина, держась за дверную ручку.
-  Я депутат Яковлев. Вот мое удостоверение, – Андрей вынул из кармана коричневую корочку с двуглавым мутантом на обложке. – Занимаюсь расследованием по ЦРБ.
– Зачем это, – даже не взглянув на документ, произнесла она. – Я и так Вам верю. – Тем не менее, окинула  оценивающим взглядом. – Занимаетесь расследованием? По нашей больнице?
– Да.
– Что же Вы хотите от меня? – женщина все еще держала приоткрытой дверь,  с готовностью в любой момент захлопнуть ее перед носом пришедшего человека.
– Мне посоветовал обратиться к вам Дедчин. Он сказал, что Вы можете мне помочь в расследовании.
Услышав знакомое имя, лицо ее стало приветливей.
– Проходите, – сказала она. – Хотя вряд ли я смогу вам чем-то помочь.
Глядя, как гость намеревается снять туфли, хозяйка квартиры попыталась его остановить:
– Не надо разуваться. У меня беспорядок. 
Но Яковлев, несмотря на ее протест, снял туфли и проследовал за хозяйкой  в зал.  В этой довольно-таки большой комнате был полумрак. На тумбочке стоял еще советского производства цветной телевизор, по обе стороны – кровать и диван. На стене висел ковер. Несмотря на то, что все здесь имело свое место, не чувствовалось уюта и тепла.
Выглядела она болезненно. Бледное лицо, впалые глаза – говорили о плохом сне. Но особенно поразила ее походка: она пошатывалась, точно  пьяная.
 – Думаете, наверное, что я "под мухой"? За всю жизнь, если несколько стопок "Шампанского" выпила, то хорошо.
– Да  что Вы! Я ничего такого не думаю. Валентина Ивановна, имеется распоряжение председателя горсовета о назначении комиссии по расследованию фактов неудовлетворительного отношения к больным в ЦРБ.  Дедчин уверил меня, что Вам есть,  что сказать по этому поводу.
– А что говорить? Посмотрите на меня, и вам все и так  ясно станет. Впрочем, вы уже видели мою походку.  Я и в облздравотдел писала  – все бестолку… Никому не верю!
– Валентина Ивановна, не отчаивайтесь, – попросил Андрей. – Может, все-таки, мы сможем навести порядок.
После некоторого колебания, она начала рассказывать:
 – В середине февраля этого года меня положили в стационар с тяжелой формой бронхита. Его вылечили за пятнадцать дней. А за три дня до выписки назначили массаж грудной клетки. После первой же процедуры почувствовала себя плохо; когда вы¬шла из массажного кабинета, упала прямо в коридоре.
 Женщина замолчала. Было видно, что ей тяжело  вспоминать тот момент. Успокоившись, продолжила свой рассказ:
– Лечащий врач массаж отменила и назначила консультацию у невропатолога, то есть, Статенина. Здесь-то и начались муки ада.
Она снова замолчала.
– Не волнуйтесь, Валентина Ивановна, – Яковлев подал ей стакан воды.
– Знаете, с какими словами  Статенин набросился на меня, когда вошел ко мне в палату? "Что у тебя "заклинило"? Допрыгалась!" – кричал он.  Я эти слова на всю жизнь запомнила. Статенин минут тридцать издевался надо мной. "Допрыгалась"? "Лечить я тебя не буду"! "Лекарств нет",  – только и повторял он
– Он что со всеми больными так разговаривает? –  спросил Яковлев.
– Не знаю. Но здесь еще такая ситуации… Видите ли… Дело в том, что Статенин принял меня за сестру – мы с ней двойняшки. Сестра работала в бухгалтерии. Писала жалобу в облздравотдел и прокуратуру на злоупотребления врача… Сестра моя - дура, я ей говорила не раз, зачем ты связываешься с Статениным? Он ведь тебя сотрет в порошок… Недавно уволил ее Статенин из-за того, что она не хотела больше терпеть махинации главврача. Нет, говорит, он мерзавец...  не буду терпеть мерзавца.  Я не знаю всех тон¬костей их ссоры, и не хочу знать...
– Из-за сестры он набросился на Вас?
– А что тут удивительного: он просто принял меня за сестру. Несмотря, на  то, что у нас разные фамилии. Знаете, главврач наслаждался местью, и даже не скрывал этого…
Рассказ ее был сбивчивым и эмоциональным, и Яковлев с трудом воссоздавал картину случившегося с нею конфликта.
Пролежала она, как  понял Яковлев,  до середины марта. Затем лечащий врач Грузинская сказала, что как терапевт она свою работу выполнила, а как невропатолог лечить не может, и портить отношения с Статениным из-за нее не будет. " Мне еще надо работать и воспитывать ребенка", - говорила лечащий врач.
В тот же день ее выписали из больницы, закрыв листок нетрудоспособности. Хотя она толком не могла стоять на ногах. Началось осложнение. Выз¬вали "скорую помощь" прохожие, которая, узнав суть дела, отвезла ее домой. Из дома она позвонила в транспортную больницу, где пролежала в неврологическом отделении два месяца.
– В ЦРБ меня сделали инвалидом. Я потратила все деньги, – не сдерживая слез, заканчивала она свой рассказ. – У меня нет денег ни на дальнейшее лечение,  ни на жизнь.
– Валентина Ивановна, – после некоторой паузы обратился к ней Яковлев, – Вы сможете повторить все это на депутатских слушаниях.
– Нет. Не хочу я больше никуда ходить и жаловаться, – категорично ответила она. – Надоело мне все.
– Ну, хотя бы, присутствовать? За вас все скажу я.
– Это когда будет? – после некоторого раздумья, уже более мягко спросила она.
– Скоро. Точную дату я сейчас сказать не могу. Но я Вам заблаговременно сообщу. Хорошо?
– Хорошо, если так.