Хомка Фомяк

               
     Этого хомячка я приобрёл за трояк в зоомагазине на улице Кирова. Это был маленький, рыженький комочек с полоской по хребтинке и глазками – бусинками. Я тут же окрестил хомяка Фомкой, но, поскольку имел пристрастие к языковым перетурбациям, в конечном итоге, стал звать его Хомка Фомяк.
       Итак, обменяв три рубля на Хомку Фомяка, я тут же запустил его за пазуху своей белой тенниски, и  он, не долго думая, перебрался за   спину и стал там бегать вверх-вниз, щекоча меня своей мягкой шубкой. Минут через десять мы дошли до дома и тут идущий позади мужик сообщил, что моя тенниска сзади вся изрезана на лоскутки. Я молча содрал с себя рубашку, подхватив вывалившегося из неё Хомку Фомяка. О боже! Со стороны спины тенниска представляла собой печальное зрелище, она была распущена острыми Хомкиными зубками на десятки узких полосок ткани… Это было скорее смешно, чем горько,  и я Хомку простил. Как простила и моя мать, увидев творение его зубов.
         Фомяк стал членом нашей семьи. Причём, - полноценным. Он не боялся нашего коммунального кота Василия. А, наоборот,- Васька остерегался его, шугаясь в сторону, когда Фомяк, обороняясь, вставал на задние лапки и издавал шипяще-пискливые звуки. По ночам Хомка гулял по комнатам, каким – то невероятным образом, упираясь спиной в стенку, забирался на старинный шифоньер и бесстрашно сигал оттуда вниз, гулко шлёпаясь брюшком об пол. Ну, чисто десантник! Он обожал свободу, и у нас и мысли не было посадить его в стеклянную банку, как делали это другие…
           Где Хомка Фомяк спит никто из нас не ведал. Но осенью, когда пришла пора доставать из ящика   дивана-кровати осеннее пальто моего старшего брата Виктора, мы поняли, почему хомяков держат в банках… Знаменитое Витькино чешское  серое пальто в паркетный рубчик было старательно распущено по ниткам. Из этого материала Фомяк искусно изготовил домик-гнездо, чем то похожее на осиное... Там он и пребывал в свободное от гулянья время. Мама со слезами на глазах освободила диван от остатков пальто, выбросив, заодно, Хомкин домик. А зря!!!
            Хомка, не печалясь ни дня о порушенном хозяйстве, прогрыз изрядную дыру в полу возле батареи парового отопления и, нагулявшись на поверхности, стал на отдых удаляться под пол. Там он, видимо, устроил себе и закрома с пищей про запас. Возле Хомкиного лаза мама выставляла тарелочку с крупами: пшёнка, греча, рис, овёс… всё это за ночь исчезало в подполе. На полу вокруг оставалось немало разбросанного зерна, за что мама бранила Фомяка. Как-то раз я решил подглядеть, как Хомка таскает припасы и чуть не умер от смеха, увидев это чудо. Фомяк подходил к блюдцу и набивал за обе щеки крупу. Затем он добредал до дыры в полу, становился на задние лапки, держа передние опущенными вдоль туловища, и прыгал солдатиком в дыру. Естественно, он не падал вниз и не разбивался там во тьме подполья, поскольку… повисал на щеках, не проходящих в дыру. Чуть покачиваясь на мешках щёк, он набирал в грудь воздуха через нос, чуть приоткрывал своей розовый ротик и с шумом выдыхал через рот: пру-ру-ру-ру-ру… Крупа с шорохом разлеталась по полу! Когда щёки сдувались наполовину, Хомка Фомяк проваливался под пол, унося запасы в свои кладовые. А потом вновь появлялся на поверхности и всё повторялось один к одному. Ни разу он не попробовал расширить дыру или набрать не полный рот крупы, чтобы сразу уйти в подполье. Мне кажется, ему просто нравилось всё происходящее, у него был этакий кураж! Вообще то, Фомка, почти навсегда переселился под пол. Выходил он только за едой и…, вы не поверите: послушать серьёзную музыку. Особенно он любил «Времена года» Петра Ильича Чайковского, «Рапсодию» Листа, балдел от Шопена и Вивальди… А когда Хомка Фомяк, чуть раскачиваясь, сидя на спинке дивана, внимал  «Полонезу» Огинского на него нельзя было глядеть без слёз умиления… Он не только покачивался, но и присвистывал в такт. Он, мне кажется, умел любить и ненавидеть!
           Один раз мы попробовали дня на три отдать Хомку в дом невесты. Её хозяева  вернули нам Фомяка уже на следующий день, сказав, что он сумел сбежать из трёхлитровой банки и увести с собой невесту. Беглецов быстро поймали. и жениха, так и не успевшего стать мужчиной,  вернули нам. А успевшая влюбиться в Фомяка невеста, как мы узнали впоследствии,  с  горя  захворала и покинула этот мир, несмотря на вмешательство ветврача…
            Наш Фомяк, хоть и был душою раним, остался жить. Более того… дарил жизнь другим!
            Однажды, после первой смены на заводе холодильников, где я работал дежурным электриком, я пришёл домой и, перекусив, уселся на диван с книжкой в руках, включив радио. Передавали рапсодии Брамса… Я с головой ушёл в книгу, когда, вдруг, услышал за спиною тихий посвист. Хомка?!  Я оглянулся и обалдел-на спинке дивана, прямо за моею спиной, сидели столбиками, в ряд: Хомка Фомяк, незнакомая мне голубо-серая дама- мышь с хвостиком, свисающим между задними лапками, пять или шесть маленьких, сантиметра по три, светло серых существа с рыжими полосками по спинке, бесхвостые, с более тупенькими, чем у мамы , мордашками и круглыми лепестками ушек. Вся камарилья торжественно замерла, глядя на меня. Я же, идиот этакий, вместо того, чтобы подбодрить Фомяка, выразить радость по поводу знакомства с его семейством, полюлёнькать малых хомямышек, не нашёл ничего лучше, как вскочить, швырнуть в них книжку и заорать благим матом. Хомка Фомяк, бросив на меня презрительный взгляд, свистнул и в мгновение ока исчез в своей дыре, за ним горохом посыпались домочадцы. Больше я ни Хомку Фомяка, ни его удивительное семейство не видел.
           Ещё много- много лет, до самой своей смерти, мама ставила возле той дырки в полу блюдечко с различными крупами. К утру оно было пустым. Кто забирал и уносил еду, нам неведомо… Знаю лишь, что хомяки живут, в среднем, года два! Правда, я твёрдо верю в  то, что Хомка Фомяк и в этом был завидным исключением…
10.03-2014 г.