Шумная автострада,
Пламя зари угасает.
В Храме земном лампада
Солнечный путь продолжает.
Загнанные машины
Мчатся к своим победам.
За горизонтом вершины
Озарены желтым светом.
Мимо – не узнавая-
Люди спешат, забывают…
Снова не замечая-
В Чаше Вода убывает…
А в Небесах, выше Рая,
В прохладе Извечного Храма
Чья- то Свеча догорает-
Земная печальная драма….
1.
Я возвращалась домой. Сердце радостно пело, ноги с легкостью несли невесомое тело. Предвкушение – встречи, счастья, объятий и разговоров до утра – теплой вуалью окутывали душу. Давно я не ощущала такой невесомой свободы, и вот последний поворот, и я вижу крыльцо родного дома.
На порог выбежал Эдик, за ним Макс. Странно, откуда они узнали о моем приближении? – тонкая мысль скользнула за пределы моего сознания. Но теплое чувство радости заполнило все уголки моего пространства, изгоняя сомнения и подозрения.
- Мама приехала!- бросился в мои объятия Эдик.
Странно, когда он успел превратиться в шестилетнего мальчугана? Так незаметно бежит время….
- Асента-Минон Хетт приветствует тебя! И мы рады распахнуть объятия тебе и твоему необузданному миру!- Макс закружил меня в своих сильных объятиях.
Болтая, словно воробьи на весеннем дереве, перебивая друг друга, мы вошли в дом. Я, по привычке, забросила сумку в угол, и с неописуемым наслаждением опустилась на мягкий синий диван. Моё славное семейство устроилось рядом,- Макс на диване, Эдик в ногах.
Разговаривали обо всем на свете – наслаждаясь – впитывая – растворяясь друг в друге – до тех пор, пока стали неразличимы в наступающих сумерках. Казалось, что каждая клеточка нашего счастливого дома пропитана искрами и светом любви, и эти искорки отражались в наших глазах, которые стали похожи на маленькие созвездия в небесной безграничности, и потому никто из нас не нуждался в искусственном свете.
- Мама, а я успел нарисовать тебя и папу, пока ты была в пути. Я пойду в комнату и принесу рисунок.- Эдик мгновенно исчез из поля моего видения.
Мы с Максом перебрались на кухню, включили свет, заварили чай с розовыми лепестками. Я обняла Макса, вдыхая тонко ощутимый запах его тела, который никогда не оставлял меня равнодушной, и казался самым прекрасным ароматом во Вселенной.
- Я такая счастливая, Макс! Каждая моя клеточка наполнена радостью! Такого чувства я никогда не испытывала в жизни. Представляю, что будет в день нашей свадьбы, в момент, когда ты наденешь на мой пальчик обручальное кольцо!
Макс неожиданно напрягся и как то виновато отвел взгляд в сторону. И словно дуновение ветров между нами…
«Виктория!» - я четко различила зов…
Макс молча держал в руках кружку, постукивая ложкой о края. Его взгляд был устремлен в ночную непроглядную даль, которая, казалось, все более и более его поглощала, раскрашивая мысли в фиолетовые тона. И вдруг… тьма стала клочьями – зигзагами - иероглифами вползать в комнату, - она готова была поглотить и Макса, и меня, и весь дом, и всё безмерное счастье, оставляя черные пятна на белых стенах, омрачая нахлынувшей печалью, увлекая за собой в беспросветный водоворот предчувствия…
- Виктория, я боюсь ранить признанием тебя, - голос Макса прозвучал чужим и напряженным.
Я почувствовала, как в моих сердечных уголках появились трещины,- они стали расширяться и разрастаться, образуя глубокие овраги.
- Понимаешь, Виктория, я люблю тебя больше всей жизни! Ты красивая и независимая. В твоей душе расправила крылья сила воли. У тебя есть свой мир, в котором ты полностью растворилась, постоянно совершенствуя его узоры, внося новые неповторимые элементы. У тебя есть твоё независимое – вольное творчество, возвышающее тебя и других людей, способных услышать самую нереальную реальность. Твоё творчество переживет тебя. Останется жить на Земле в мыслях людей незримым дуновением. Когда рука больше не прикасается к смычку, струна все еще вибрирует, наполняя пространство звуком. Так и стихи твои, прочитанные однажды, будут звучать, даже после твоего ухода,- вдохновляя и пробуждая к жизни неравнодушные души.
Я люблю тебя! Люблю больше всей жизни! И кроме тебя в этой жизни ничего больше не существует. Я понял, что ты истинная моя вторая половина, которую каждый человек ищет не одно тысячелетие в этой Безграничной Безграничности. Но Боги не прощают увлечения… Они ревнивы, и мстительны…
Всё дело во мне – продолжал Макс - я должен научиться любить без страстного желания полного обладания. Я должен научиться отпускать тебя в твои Миры, должен смирить себя и позволить тебе погружаться в Одиночество… Я должен делить тебя с твоей Тишиной, я должен любить тебя такую, какой нарисовал тебя Создатель! А сейчас…я должен отпустить…
Впервые за последнее время я почувствовала обреченные прикосновения холода, и… снова дуновение ветра…
- Мы создали свою планету Асента-Минон Хетт – планету для души – в тишине раздался голос Макса, - мы создавали её по крупинкам и атомам в Мирах Мысли, и она стала ощутимой реальностью за пределами недозволенного, в точке, на оборотной стороне Вселенной. В атмосфере нашей планеты душа сможет передохнуть перед следующим витком нового Путешествия.
Первые лучи нарастающего утра коснулись наших ладоней.
С тревожным чувством неизбежного я вышла на крыльцо вдохнуть свежего утреннего воздуха. Перед домом рос раскидистый дуб. В его тени уютно расположилась узорчатая беседка, где мы отдыхали в жаркие дневные часы. В кроне, уходящей в небо, пел свои песни соловей, радуя и вдохновляя.
Меня всегда восхищала эта маленькая и смелая птичка, её неподражаемые трели.
«Щелканье же восточного соловья раздается речитативом, в котором Маэстро разрешил исполнителю большие вольности, и тот ими воспользовался, так что нередко колено, повторяемое им несколько раз, делается каждый раз неузнаваемым, оно зависит от настроения певца и от чувства, с которым тот его исполняет. Понятно, что впечатление получается сильнее, если вместо ожидаемых знакомых звуков и строф привычного размера из неисчерпаемого богатства тонов рождаются всё новые и новые созвучия. Поэтому, я ставлю восточного соловья выше западного, так как он не только певец, но и композитор и изменяет свою песню соответственно своему душевному состоянию»- я вспомнила замечательную характеристику, данную нашему восточному певцу, Альфредом Бремом в своём великолепном труде «Жизнь животных».
Я считаю, что всё творчество должно быть вольным, как неподражаемое пение восточного соловья. Разве возможно мысль ограничить искусственно выдуманными человечеством рамками? Всё равно, что порыв ветра оградить платиной, или приказать солнечному лучу считаться с человеческим желанием.
Послушав пение моего любимца в лучах, набирающего жизненной силы утра, я перешла в цветущий сад. Здесь всё благоухает,- всё в заботливых прикосновениях хозяйственных рук. Ландыши, нарциссы, фиалки, ромашки, тюльпаны, пионы, георгины, гвоздики, гладиолусы, сирень,- сменяя друг друга и дополняя, раскрываются непередаваемым орнаментом, наполняя жизнь цветущей радостью. И конечно розы! Божественные цветы. Их много, и они разные - белые, розовые, бардовые, алые, желтые. Розы – кристаллы Огненного Знания, принявшие облики цветов. Роза помнит тайны Веков… Прислушайтесь, затаив дыхание и отбросив оковы Времени…
Не спрашивай, где я была,-
Я слушала, как молчит роза…
Я ей часть себя отдала,-
Не дождь шёл вчера,- мои слезы…
Сколько страниц непознанных откроется Путнику, для которого самое нереальное является Единственно Реальным.
За пределами сада раскрыло свою зеркальную гладь Мирам озеро, орнамент которого продолжали горы с заснеженными вершинами. Озеро великодушно отразило их красоту в своих таинственных глубоких зеркалах. Единственному созданию позволено нарушить его целостность – красному лотосу. В определенное мгновение, указанное Вселенской Рукой, нежность лотоса откроется Миру, но всего не четыре дня. Его лепестки раскрываются, и зеркальная озерная вода становится шелковой.
Затаив дыхание я стою на берегу, вглядываясь в голубую безмятежную глубину. Я слушаю молчание росы у подножия гор… Рождалась она синей ночью, что б утром порадовать Мир… С ней горы делились терпением… Созвездия пели о Вечном… И пахнет роса долголетием гор…
«Виктория! Ты меня слышишь?» - Зов становился настойчивее. Порыв ветра нескромно вернул меня в действительность.
Я обернулась. На пороге дома стояли, обнявшись, Макс и Эдик. Их лица были серьезными. Они смотрели на меня. Несмотря на далёкое расстояние, к своему удивлению я обнаружила, что отчетливо вижу каждую черточку их напряженных лиц.
Ветер усилился. И вдруг дом, сад, Макс и Эдик стали исчезать из моего поля зрения.
Ветер становился сильнее, мне стало трудно сопротивляться его порывам. Я чувствовала, как меня властно затягивает в какую-то бездну, необратимо и бесповоротно…
2.
- Разряд!
- Есть! Пульс!
- Виктория!
- Она приходит в себя. Добавьте обезболивающего, во избежание болевого шока.
Вокруг муть, тьма, безысходность… Осколки звуков и слов…
Надрывный вой сирены. Словосочетания, похожие на грубую ругань рядом,- пробки на дорогах…
«Пропустите « скорую»! в ней могут оказаться ваши родные и близкие!»- водитель пытается найти справедливость на дороге…
Белые стены. На потолке сознание пытается обрести и ощутить себя.
- Она единственная выжившая в той страшной аварии.
- Удалось установить её личность, это Виктория Кроули. В машине была сумочка с её паспортом и приглашением на свадьбу.
- Она в числе приглашенных?
- Нет… она невеста… через неделю свадьба. В машине были её родители и жених Макс Вечестер. Все погибли на месте.
- Ещё одна плохая новость… беременность не удалось сохранить в такой ситуации.
Прошло два года. Я на могиле Макса и родителей. Серые кресты, на перекладинах таблички с фамилиями и датами.
Прошло страшное время – реанимация, боль, хирургическое отделение, долгие месяцы реабилитации и осознание, что Мир обрушился целостностью и основанием в Бездну.
Раз в неделю, в черном одеянии я прихожу на могилу к Максу. Между крестом и мною зависла не рождённая точка – Эдик… Во мне нет сил отпустить…
Моросит дождь. Зябко. Только розовый куст разряжает электрическую обстановку и зовет к жизни.
Каждый новый день стал похож на предыдущий – подъём, холодный душ, кофе, работа, дом. Ни эмоций, ни ощущений, ни желаний. Почему судьба выбрала именно меня для столь безликого существования? Почему мы не ушли все вместе? Вопросы зависли в беззвучном пространстве. Их подхватил ветер и вытряхнул, как не нужный хлам, где-то за пределами недозволенного. Ветер порыскал без особой надежды вокруг меня, и решил подняться к серым безликим облакам.
А розовый куст горел алым цветом, призывая сделать глубокий вдох. Каждую осень я бережно его укутывала, спасая от зимних трескучих морозов, а весной проводила генеральную уборку его пространства. Но пробьёт час, и никто не придёт в сентябре, что бы спрятать его нежные ветви от холода… Это будет означать, что я покинула бренный мир, полный разочарований. А куст будет ждать и не дождётся. Безжалостная зима завладеет его жизненной силой, остужая и замораживая его внутреннее тепло. И на следующее лето никто не восхититься его бутонами… Жизнь роз оборвётся так же внезапно, как оборвалась земная серебреная нить нашей любви… Погибший розовый куст будет незримым символом безвозвратного конечного исхода всего земного…
Мои мысли кружились вокруг меня, создавая монотонную мрачную ауру, подобную всеобщему настроению наступившего дня, в котором господствовал моросящий дождик.
И вдруг яркий солнечный луч распорол серость пространства. Это кудеснику ветру всё же удалось разорвать притяжение плотных туч. И однотонное полотно стало вбирать в себя всю неисчислимую гамму ярких красок. Преображение было столь ярким и неожиданным, что не могло не потревожить мою монотонность. И вдруг проблески надежды неокрепшими ногами стали прокладывать свой путь. Моё сердце стало расширяться и его вакуумные отсеки стали заполняться жизненными токами.
Я глубоко вздохнула. Не рождённая точка – Эдик, сделав зигзаг, на мгновение зависла перед моими глазами, прощаясь и прося у меня прощение и разрешения на временную разлуку, взвилась ввысь и навсегда исчезла. Я наполнялась красками, звуками и жизнью. И вдруг поняла – я хочу Жить! Вопреки всему и во имя Любви! Кто будет ухаживать за розовым кустом, и кто расскажет – поведает миру о вне временности любви?
Я становилась безграничной, впитывая всем внеклеточным пространством зов Далеких Миров.
Серые облака, поддавшись вольному влиянию ветра, убрали с небес своё безликое покрывало. Солнечные лучи с радостью поцеловали земную безмятежность, наполняя красками и зовя ввысь. Радужной мост соединил два мира, и где-то далеко-далеко ярче засияла планета Асента-Минон Хетт, напоминая своими токами, что я не одинока и ещё нужна земная и любимая.
*
рисунок Натальи Хегай