Глава третья,
в которой малыши потерялись
Когда родное стадо Лины съело все листья в окрестной роще, вожак Мирон задумался о том, где бы прокормить сородичей. Идти к Лине в её маленькую рощицу они не решились. Одни чувствовали себя виноватыми перед ней, а другие и правда боялись, что Лансик привлечёт к ним врагов.
Жирафы ушли дальше на юг, и след их совсем затерялся в пожухших от зноя травах.
Лина и Лансик так и жили по соседству с семейками обезьян и попугаев. Лето было в разгаре, и сочные листья оставались только на вершинах деревьев. Даже Лине было нелегко дотягиваться дотуда. Кари придумал, как помочь друзьям:
— Тирли может нагибать самые высокие ветки, — и Тирли тут же вскарабкался наверх и попробовал повиснуть на одной из них. Ветка опустилась прямо ко рту Лансика.
— Вы это здорово придумали, ребята!
Друзья стали неразлучными. Часто Тирли запрыгивал на спину жирафа и, обняв его за шею лапами, усаживался верхом. Кари удобно устраивался меж рожек на Лансиковой голове и оттуда рассматривал округу.
Так они гуляли уже не только возле своего дома, но забирались и дальше, дальше в саванну.
А однажды малыши совершили путешествие, которое затянулось до позднего вечера (и в ожидании детей их мамы и папы очень переволновались). Случилось это так.
Как-то в засушливый день они повстречали в саванне злого грифа. Эта большая птица была злой не всегда — только когда жилось впроголодь. А сейчас было именно такое время, и из вредности гриф решил испортить друзьям прогулку.
«Какая забавная игрушка для моих грифят», — думал он, разглядывая попугая. Беспечный Кари в это время обезьянничал — кувыркался в воздухе, изображая Тирли.
Гриф налетел внезапно и поймал зазевавшегося попугайчика страшными хищными когтями. Кари отчаянно затрепыхался, запищал, призывая друзей на выручку, но похититель крючкообразным клювом перехватил добычу за пёрышки на макушке и полетел прочь.
Но Тирли уже успел ухватить грифа за когтистые лапы.
Большая птица оказалась сильнее. Вот она взмыла, удерживая на весу малышей, и хотя Тирли был гораздо тяжелее Кари, поднять обоих в небо грифу оказалось нетрудно. Лансик разогнался во всю прыть и нёсся вдогонку, клацая зубами по воздуху и стремясь поймать ими грифячий хвост. Клац! Клац! — и вдруг ему это удалось, и гриф ощутил всю тяжесть жирафёнка — а тот весил совсем не то что остальные.
Проскакав чуть-чуть, Лансик встал как вкопанный и упёрся копытами в землю, и гриф замахал крыльями уже вхолостую — почти не двигаясь с места.
Попугайчик беспомощно барахтался. Шимпанзёнок дёргал грифа за лапы, а жирафёнок — за хвост. Лансику хотелось крикнуть: «Держитесь, друзья!» — но тогда пришлось бы ослабить хватку и отпустить хищника на волю.
А тот был неутомим и жаден и не желал расставаться со своей добычей. Но с каждым новым взмахом крыла он убеждался: верные друзья ни за что не оставят попугайчика, — и наконец разжал клюв и со злости нацелился клюнуть шимпанзёнка.
Для Кари свобода оказалась полнейшей неожиданностью, и он не сразу сообразил, что надо махать крыльями, чтобы не упасть. Тем временем Тирли, не дожидаясь клевка, отцепился от лап грифа, перепрыгнув Лансику на шею, и страшно раздосадованная птица полетела восвояси несолоно хлебавши.
— Кар-р-раул! — запоздало раскричался Кари. — Дер-р-ржите вор-р-ра! Он собир-р-рался меня укр-р-расть!!!
— Фу-у-у! — выдохнули Тирли и Лансик. — Вот это да! Вот это гонка! — и тут же расхохотались:
— А как ты за ним галопом? Ты-дым-ты-дым-ты-дым! Клац! Клац!
— А ты-то, ты-то! Чуть не уронил меня, когда спрыгнул сверху!
— А Кари-то, Кари! Забыл, как летать! — Хо-хо-хо!..
Когда все немного успокоились, Лансик зашагал по незнакомой местности, размышляя вслух:
— Как здорово, что все остались целы!.. Но я совсем не представляю, куда идти!..
Друзья озадаченно осмотрелись.
— Шагай вперёд, — посоветовал Тирли.
— А вдруг мы уйдём ещё дальше от дома? Ведь вот сейчас я иду вперёд, и если я поверну в обратную сторону и пойду туда, это тоже будет вперёд, да?
— И правда, — почесал затылок Тирли. — Но всё равно, надо же куда-то идти… Я обещал маме никогда не теряться. А сам… — и шимпанзёнок хныкнул.
Они двигались всё дальше и дальше. Всем уже давно хотелось кушать, ещё сильнее — пить, а ещё-ещё сильнее — переждать самый солнцепёк в тени, поэтому они обратили внимание на группу редких акаций, росших чуть поодаль. На некоторых кустах Лансик приметил аппетитные листочки. И свернул к зарослям.
Его друзья спрыгнули на землю, чтобы Лансик мог спокойно пообедать.
— Чем бы и нам подкрепиться? — раздумывал Тирли.
— Надо сначала р-р-разведать, куда мы попали, — рассудительно сказал Кари и вспорхнул на верхушку самого большого куста. Он оглядывался во все стороны в надежде увидеть хоть мало-мальски знакомую рощу, и нет ли какого недопересохшего озерка, — воздух уже совсем раскалился под лучами беспощадного солнца, и жажда стала невыносимой.
Глава четвёртая,
в которой друзья встречают новую опасность
За акациевой рощей Кари обнаружил почти высохший водоём — опалённая солнцем трава расступалась по кругу, обнажая его растрескавшееся илистое дно. Похоже, сюда часто приходили всякие саванские звери в поисках живительной влаги, уцелевшей посередине озерка.
Такие почти пересохшие озерки таили в себе опасность. И совсем не потому, что часто возле водопоя хищники подстерегали добычу.
В суровую пору засухи, когда нежные ростки акаций оставались только в воспоминаниях или сладких снах, илистое дно водоёмов превращалось в смертельную ловушку. За многие месяцы без единого дождя озерки, прежде кишевшие рыбой, становились топкой грязью. Сверху её покрывала потрескавшаяся корка земли. Сколько несчастных животных, обрадованных видом заветной лужицы в середине бывшего озера, или птиц, приманенных всплеском последнего сома, ступало на зыбкую землю, а потом внезапно накрепко увязало в топи и оставалось там навсегда...
Друзья настороженно подошли к краю озерка. В воде, покрытой красными водорослями, стоял большой аист марабу на длинных нескладных ногах. Он держал в клюве сомика, размышляя, проглотить рыбу здесь или отнести в своё гнездо на высоком дереве.
Поблизости от марабу трепыхался маленький пёстрый комочек: по дну озерка к воде подбирался попугайчик, чья жажда, видимо, пересилила страх, но крошечные лапки увязли в иле, и, пытаясь освободиться, птичка лишь глубже проваливалась.
Марабу заглотнул сома и закричал:
— Берегись, крошка! Тебя же затянет! Смотри, как надо!
Он расправил крылья, оттолкнулся мощными ногами от вязкого дна — и взлетел.
Таким ногам можно было позавидовать!
Крошечная птичка растерянно оглядывалась по сторонам. Аист покружил над озерком, испуская тревожные крики, в которых слышалось сочувствие, но не рискнул спуститься на землю и помочь птенцу. Он был взрослый и мудрый и понимал, что один ничего не сделает.
Кари, страшно взволнованный, призвал своих друзей спешить: каждая минута промедления могла стоить жизни маленькой птичке. Её пёрышки всё больше и больше теряли свой яркий узор, становясь от грязи буро-чёрными.
И всё-таки бросаться опрометчиво в ловушку было нельзя. Надо было подумать.