Путешествие в седьмой день. II глава
Рассказ
Март 2014
Путнику казалось, что время остановилось: солнце замерло на горизонте и день не сменялся ночью. Лишь лодка-облако продолжала движение по синему небу в неведомом для путника направлении, послушно подчиняясь течению небесной реки. Странник, умиротворенный созерцанием нового мира, в котором он очутился (или наоборот, этот небесный мир проник в него) не сразу заметил, как на горизонте появилось серое пятно. Пятно оставалось неподвижной точкой, а через несколько ударов сердца путника, вдруг, стало стремительно расти. Когда оно закрыло собою часть солнца, путник понял, что оно движется, движется прямо на него. Какой-то чуждый небесный поток направлял грозовое облако прямо на путника.
Он стоял лицом к приближающейся опасности, в сердце его нарастал трепет и страх от ожидания встречи с неведомой грозной силой, способной поглотить его в свою утробу и унести прочь от пути в Седьмой день, навсегда украсть у него свет и небеса. С каждым ударом сердца, мрачное грозовое облако приближалось к нему, вот оно уже полностью заслонило солнце: на путника обрушилась зловещая тень, и он оказался в плотном, холодном мраке, куда уже не мог пробиться свет. Бежать ему было не куда, и управлять лодкой-облаком он еще не умел. А грозовой смог, словно зловещий древний исполин, растопырил свои ручищи-сети, чтобы поймать добычу, склонил голову и плечи, желая поближе разглядеть лицо своей жертвы, увидеть в глазах страх и панику, услышать мольбы о пощаде и заставить ее преклониться пред собой, а после проглотить без остатка, и лишь на короткий миг утолить свой неуемный голод.
Из глубины грозовой тучи раздались раскаты грома и молний, это были не те звуки грозы, которые заставали путника в дороге земного странствия – тогда он наблюдал за ней со стороны, восхищался ее силой и мощью и был в роли наблюдателя сражения с грозным великаном, оружием которого были молнии и порывы ветра, а сейчас оказался главным участником поединка, как пастушок Давид, который вышел сразиться с могучим воином Голиафом. Сейчас удары грома были обращены прямо на него, чтобы устрашить, чтобы сломить его дух и заставить опуститься перед захватчиком на колени.
Странник не был храбрецом и отважным воином, но когда во время земного пути, смятение и страх одолевали его сердце и сдавливали горло, когда отчаяние окружало его и заводило в тупик – он вставал на ноги, поднимал голову, простирал руки к небу и… Вот и сейчас он стоял – все его тело дрожало, а душа трепетала от страха перед неведомым противником. Он стоял в раскатах грома и молний в самом сердце грозовой тучи, которая окружила его со всех сторон, дождь хлестал его по спине и лицу, порывистый ветер пытался сбить с ног. Но странник, как делал это прежде, поднял голову и простер руки вверх к небу, которое не видел, но верил, что оно по-прежнему над ним, над всей его жизнью. Из его уст вырвалась как потоки вод разверзающих плотину – не мольба о пощаде, а песнь, громкая песнь хвалы – Царю солнечной долины Седьмого дня, который всегда рядом и ведет его по пути в свое Царство, Тому, которого путник не видит, но чувствует Его заботу, Тому, кто был с Давидом, вышедшим на битву с Голиафом, Тому чьей рукою был направлен камень, брошенный пастушком и поразивший могучего воина, сбив его с ног:
На Тебя уповаю, Господь,
Приклони Твоё ухо ко мне!
Ты как остров в разливе вод,
Словно двери в глухой стене.
Ты ограда моя, и гора,
Основания чьи крепки.
Свои сети расставил враг
Из сетей меня извлеки!
Так он пел и голос его перемежался с раскатами грома, дождь по-прежнему хлестал его тело, а ветер силился сбить с ног, но свою песнь странник не прекращал – она звучала все громче и уже заполняла все пространство внутри грозовой тучи. Странник закрыл глаза, чтобы не впускать в свое сердце черного мрака и полностью доверился невидимому Царю, которому пел свою песнь. Путник не видел как грозовой исполин медленно иссушался, тщетно изливая на него свои темные воды, в стремлении покорить его дух. Но пока из уст путника звучала песнь хвалы, грозовой смог не мог поглотить его, проникнуть в разум и завладеть его сердцем. Растрачивая свои темные силы, смог начал постепенно таять, раскаты грома становились все реже, солнечные лучи, один за другим пробивались сквозь его ослабевшую плоть, раздирая ее на бесформенные клочки. Когда путник осознал, что уже не слышит грома, то открыл глаза и увидел, что от грозного исполина не осталось и следа, лишь только редкий моросящий дождь орошал его лицо, а прямо на горизонте снова сияло солнце – проход в Седьмой день. Солнечный круг стал еще больше, а источаемое им тепло мягко согревало странника. Песня из его уст не смолкала, но звучала уже по новому – более звонко и радостно, вторя искрящимся лучам солнца:
Господи Боже великий наш!
Имя Твоё - по всей земле!
А слава Твоя - превыше небес,
И свет твой повсюду рассеял мрак.
Я снова любуюсь на небеса,
На солнце, что в тверди поставил Ты,
И думаю: что же есть человек,
Что Ты посещаешь и помнишь его?
Песнь, разливалась по всему небосводу, и казалось, что голос путника звучал в составе многочисленного хора других голосов, звучащих каждый особенно, но вместе составляющих одно целое. Путник оглянулся по сторонам и увидел слева и справа, на разном расстоянии от себя, других странников, так же плывущих по небесной реке на белых облачных лодках в сторону света.