Эзоп - родоначальник басни, баснописец, от куда это взялось? Молва о том,
что Ксанф приобрел умного раба, разошлась быстро по всему городу. Дельфийцы
знали,что если в образованных кругах,среди образованных людей, разбирающихся
и в науках, и в области философии, признали Эзопа умным, значит
он действительно, не от мира сего, а значит боги, действительно, даровали ему
мудрость и он сможет задать вопрос, на который никто не сможет ответить, и
ответить на любой вопрос, пусть иносказательно, но на любой, а это не мало;
в этом зажиточном городе народ был очень любознательным. Жрецы владели
определенными знаниями и представители городского совета были очень даже
образованны и их было не мало, но это был напыщенный народ, к ним не
подступишься, а Эзоп был рядом, тем более раб - куда еще ближе.
А что оставалось Эзопу? Разве, что ходить в грязном рубище раба по рынку,
скупая продукты и складывая их в большую корзину, а за ним следом бежали
его будущие ученики с извечными вопросами - что делать? Ибо на их вопрос
никто не мог ответить, только Эзоп. И Эзопу ничего не оставалось, как
прибегнуть к басне, это очень хороший способ сдерживать свое главное
красноречие.
Эзоп был очень хорошим психологом, он давал людям только ту духовную пищу,
которую они были способны переварить, а когда он видел более способного
ученика, он давал немножко больше.
Три, четыре раза в неделю, поход на рынок за продуктами, буквально, три
четыре басни - как ответы на вопросы вопрошающих и корзина полна продуктами,
в остальном, Эзоп экономил время и исправно играл роль раба. Иногда, может
быть, переигрывал; даже Ксанф обижался: "Эзоп, дорогой мой, по моему ты
перестарался - сколько раз я тебя просил одеться по приличней, ходишь в
этих лохмотьях и позоришь меня, надо мной уже друзья смеются, я же не
прошу тебя одевать господскую одежду, ну хотя бы - что-нибудь по
приличней, как все нормальные привилегированные рабы, это же такая
мелочь.
- С этой мелочью живу я - твой раб, в мире, где главенствует лож. Кто
живет с этой мелочью, тот не гонится за богатством, кто не гонится за
богатством, тот может работать над собой, а кто может работать над собой,
тот не далек от истины.
- Эзоп, мне уже надоели твои намеки на то, что рабовладелец не может быть
философом, если хочешь, я могу прямо сейчас тебя отпустить и выдать тебе
документ, что ты свободный человек, не смотря на то, что городской совет
неодобрительно посмотрит на такие действия, приняв меня за человека,
подрывающего рабовладельческие устои. Если б ты знал, Эзоп, куда ты рвешься?
Сколько зла, лжи и лицемерия там - на свободе, стоит тебе вступить туда
ногой свободного человека и эти монстры сожрут тебя, эта "свобода" тебя
уничтожит, а здесь ты в безопасности. Все, Эзоп, терпение мое лопнуло, либо
ты к следующему выходу переодеваешься, и, как нормальный раб, идешь на рынок,
либо я воспользуюсь правами рабовладельца и прикажу тебя высечь.
В те времена город Дельфы был очень зажиточным городом и рабы некоторых
рабовладельцев выглядели не хуже ремесленников. Кроме того, хорошо и
опрятно одетый раб, находясь в городе, самим собой подчеркивал статус своего
господина.
Но Эзоп, не мог просто так что-нибудь делать, даже из этого он вытворил
особое театральное действие, затратив на поход за продуктами на 25 минут
больше. Обычное время было потрачено на покупку продуктов, а лишние 25
минут были потрачены на торжественные похороны его философского рубища,
которого он носил неизвестно сколько лет, до того, как попал к Ксанфу и
несколько месяцев у Ксанфа и пламенную речь на могиле.
Кто то из учеников предлагал Эзопу выкупить это рубище за приличные
деньги, даже объявили конкурс, кто дороже, но Эзоп отказался и после своей
речи собственноручно написал на папирусе предложенный эскиз для эпитафии:
"Спи спокойно, мой самый близкий друг, ты единственный, кто выполнил свой
долг до конца" А в своей речи на могиле рубахи, он говорил с таким же
тоном и достоинством, как о людях: "От земли она - эта льняная рубаха
произошла, мне была предназначена и вместе со мной прошла все муки и радости
жизни - служила мне верой и правдой, впитывала мой пот и кровь после
побоев, когда меня секли рабовладельцы и дослужила до конца; когда
треснули последние ниточки и невозможно было ее носить. И мы - все здесь
присутствующие, не позволим этой истинной рубахе философа, опуститься
до половой тряпки; она должна уйти туда, от куда она пришла, в прах земли
с тем же достоинством, с которым она пришла в этот мир"
И что то еще он говорил ученикам в своей речи, в запале, перескочив
пределы баснописца, что если мы с таким же почетом будем относиться
окружающим людям, животным и всем живым существам и ко всему, что нас
окружает и прикасается к нам и добросовестно нам служит, то с таким же
почетом и желанием они раскроют нам тайну вселенной, которую мы еще не
до конца знаем. Так говорил Эзоп в своей речи на могиле своего рубища.
Конечно, популярность Эзопа росла быстро, но в основном снизу, в городском
совете, среди старейшин, или среди жрецов храма Аполлона, о нем еще пока мало
знали; эти люди, в определенной степени, занимались государственными делами
и им было не до городских слухов, хотя свои агенты у них были, то-есть, им
вовремя докладывали, что происходит в городе.
Но вот случилось непредвиденное.- Городской совет старейшин проводил
очередное собрание и на этом собрании должны были выбрать хранителя печати
города. Происходило это на открытом воздухе в амфитеатре, в присутствии
множества народу - представителей совета города, в самый ответственный
момент, когда нужно было перейти к голосованию, вдруг, неожиданно залетел
большой орел, схватил печать города и унес ее в неизвестном направлении. По
этой же легенде, взятой из "жизнеописания Эзопа", будто бы, через некоторое
время, этот же орел вернулся обратно и бросил эту печать прямо в руки тому,
кого должны были выбрать.
По поводу того, что орел вернулся и бросил печать прямо в руки кому то,
я думаю, это народная присказка. А вот первая часть вполне реальна -
птицы очень любопытны и если что то безхозно, на открытом воздухе лежит на
столе, а вокруг стола, и на приличном расстоянии от стола, сидят люди и
не двигаются, то есть, готовятся к голосованию, вполне могла залететь
какая-нибудь шальная, глупая птица, схватить печать и улететь.
Конечно, это вызвало переполох в городском совете, это был период, когда
любой нестандартный момент трактовался, как особый знак, дарованный богами
свыше. Но никто не мог расшифровать такой простой знак. Скорей всего,
боялись взять на себя ответственность, ведь если твоя трактовка не
сбудется, то что тебя ждет в будущем, неизвестно. Одно дело, если бы это
происходило в храме Аполлона; там имели опыт с подобными ситуациями, но в
городском совете никогда такого не происходило. Жрецы отказались помочь
городскому совету, видимо у них были натянутые отношения, они так и
сказали: "Мы - представители богов и нет смысла нам лесть в ваши
государственные дела, мы вам платим налоги, вот и разбирайтесь сами"
Городской совет обратился ко всем известным и образованным гражданам
города и никто не мог дать ответ, или боялся дать ответ. Тогда вспомнили
про Ксанфа и послали к нему гонцов. И как на зло, именно в это время,
(по моей версии) произошла конфликтная ситуация между Эзопом и Ксанфом, а
было это так.
У Ксанфа были гости и Ксанф изрядно напился и начал, как всегда,
хвастаться, что ему - как философу, предоставлена чуть ли не четверть
вселенной,что он в своей мудрости всесилен и способен даже выпить море; гости
прекрасно знали Ксанфа и опять подняли его на смех и тем самым только
раззадорили его. Вот видимо от куда в России взялась поговорка, что пьяному
море по колено.
Ксанф не унимался, раззадоренный, он схватил пергамент и начал писать,
что он - известный в городе философ Ксанф, выпьет море, а если не выпьет,
то все его имущество, включая дом, его рабы и жена перейдут и он подошел
к тому, кто больше всех смеялся и спросил: "Как твое имя?" Гость назвал
свое имя и Ксанф вписал это имя. После чего, он долго пьяный ходил перед
гостями, декламировал басни Эзопа, выдавая их за свои, говорил, что он,
как философ, скоро войдет за пределы земли и вступит на новый - более
серьезный этап своего развития во вселенной; и разве может философ,
преодолев земную твердь, испугаться какого то моря.
В общем - все это хвастовство добром не кончилось, буквально на второй
день, прилюдно, на площади, так называемые - бывшие гости предъявили
собственноручно написанный Ксанфом папирус и потребовали: "Выпей море
Ксанф"
И что теперь? Конечно, Ксанф был в ужасе, он долго в испуге, судорожно
метался по своему дому, как будто бы, прощался с ним. Единственно, что
ему оставалось, обратиться к Эзопу, но Эзоп развел руками и сказал, что
не знает что делать. Неизвестно, было это так или не было, да и трудно
представить, могло ли так быть, но Эзоп был очень наблюдательным и
сосредоточенным и когда он пьяного Ксанфа поливал холодной водой,
кувшин, из которого лилась холодная вода, ему все рассказал и Эзоп все
понял. Это конечно странно, но наверно именно так и было, в самый
критический момент, весь мир, своим фактом со своими законами
существования, все окружающие предметы разговаривали с Эзопом, давая ему
подсказку.
Кувшин сказал: "Вот я - кувшин, я храню всякие жидкости, в основном
воду. Вода, которая во мне хранится, эта вода, взятая из колодца, а
иногда я храню воду, взятую из реки, а реки впадают в море, а Ксанф обещал
выпить море, но не реки"
Эзоп вслушиваясь, продолжал лить холодную воду на пьяного Ксанфа.
Наполовину протрезвевший, Ксанф уже вскочил, отошел в сторону, а
задумавшийся Эзоп, продолжал лить на каменную скамью медленной холодной
струей из большого кувшина. Ксанф подошел к Эзопу, выхватил у него кувшин,
и закричал: "Эзоп, ты сума сошел! Эзоп, я прикажу тебя высечь!"
- Выпей море Ксанф, - улыбаясь сказал Эзоп
- Эзоп, как тебе не стыдно, и ты туда же. Иди к себе, завтра придут твои
новые хозяева и не видать тебе свободы, как своих ушей...
- Ксанф, я научу тебя, как развернуть твою безвыходную ситуацию обратно,
если я помогу тебе, ты мне дашь свободу?
- А что ты можешь сделать, Эзоп? Как ты поместишь это огромное море в этот
маленький желудок?
- Ксанф, послушай меня внимательно,ты пойдешь завтра на площадь и на вопрос
твоих - так называемых друзей, возьмешь из их рук свой папирус, прочитаешь
все, что ты написал и ответишь так: "Да, я выпью море, и только море, но
без притоков рек, которые впадают в море, отделите все реки и притоки с
пресной водой и я выпью море"
Лицо Ксанфа преобразилось, - Эзоп, дружище, ты гений, теперь я знаю, как
им ответить, я отлично сыграю эту роль, Эзоп, мы спасены!
Конечно, конфликтная ситуация между Эзопом и Ксанфом состояла в том, что
Эзоп торопил события и рвался к свободе. Ксанфу, действительно не хотелось
его отпускать и не из жалости, он действительно боялся за Эзопа и, наверно,
не зря боялся; по легенде, неизвестно сколько лет прошло после того, как
Эзоп получил свободу; года три, четыре не больше и Эзопа оклеветали и убили.
Буря миновала и Ксанф просто был счастлив; все оставалось на своих
местах. Но Эзоп не был счастлив, он не получил того, о чем мечтал и
неизвестно, что лучше, ведь Эзоп не признавал лести и этим вызывал гнев
и если бы он вышел на свободу на год раньше, его бы на год раньше убили.
Итак, Эзоп не унимался и в качестве вознаграждения требовал
свободы, но Ксанф не отпускал, в результате Эзоп замкнулся в себе и перестал
разговаривать. И как назло, именно в этот момент пришли послы от
городского совета и сообщили, что совет старейшин города возлагает
серьезные надежды на Ксанфа, ибо других вариантов у городского совета
не осталось.
Не зря говорят: "Пришла беда - отворяй ворота" Или еще говорят,
что беды в одиночку не ходят, если пришла дна беда, за ней обязательно
придет вторая и третья. Для Ксанфа - час от часу не легче, то море
заставляют пить, то орлы прилетают, печати воруют и Ксанф должен
расшифровать этот знак богов, иначе ему не сносить головы.
И что теперь делать? Пришлось Ксанфу снова идти на поклон к Эзопу, а
Эзоп даже и разговаривать не захотел. Но от рабовладельца не убежишь
и Ксанф долго и упорно сидел возле своего раба и острыми стрелами своих
убеждений колол прямо в сердце Эзопа, призывая его к совести.
- Ну как ты не понимаешь, Эзоп, ведь, от тебя зависит судьба всего
города, ты же знаешь, чем это грозит мне, конечно это не прямая
угроза, но если весь городской совет старейшин пойдет против меня,
от меня мокрое место останется.
- О великие боги! - с иронией начал Эзоп, - какие тяжелые испытания
вы посылаете нам, какие трудные задачи вы нам задаете. И чтобы
решить их, совет старейшин города Дельфы великой Эллады - мудрейшие
люди, которые всегда в трудные минуты для города, находили и
принимали мудрое решение, во главе с почетными гражданами,
освоившими все премудрости философии, приходят за советом к
какому то нищему рабу.
- Ну опять ты за свое, Эзоп, сколько можно? - с обидой продолжал
Ксанф, - скажи чего тебе не хватает?
Мне свободы не хватает, ты же мне все-равно ее не дашь, - ответил
Эзоп.
Так они еще долго сидели, наверно, как опытные философы, разговаривали молча.
А после того, когда молчаливые аргументы у Ксанфа закончились, он
медленно поднялся и пошел, потом оглянулся и сказал: "Ты как всегда прав,
Эзоп, мне ли - твоему ученику, тебя учить" И медленно начал удаляться; он
долго шел по тенистым коридорам, прихватив с собой какую то веревку.
Эзоп смотрел вслед уходящему Ксанфу безразличными глазами; впервые в жизни
ему было противно слушать самого себя, но дух свободолюбивой певчей птицы,
не давал ему покоя.
Ну а Ксанфу, было теперь уже все-равно; ему надоели все эти капризы Эзопа;
вся эта - прости Господи, гнусная политика городского совета, сбежавшего от
ответственности: "Собрание городского совета, выбирая нового хранителя
печати при голосовании столкнулось с серьезным откровением, коего мы никак
не можем раскрыть, что бы принять должное решение. На вас, Ксанф, городской
совет возлагает почетную миссию - раскрыть смысл послания богов, ибо от
этого раскрытия зависит дальнейшая судьба всего города"
А дальше, дальше я не знаю, как представить дальнейшие события - по
легенде, это было, но, клянусь честью, душа моя противилась, никак не могу
представить...
Да, действительно, Эзоп вытащил Ксанфа из петли, да и сам Эзоп, не хотел
чтобы об этом знали, но шило в мешке не утаишь, тем более в таком мешке -
как совесть. Для Эзопа, это был самый тяжелый и отвратительный момент в его
жизни, наверняка самый тяжелый. Он ненавидел смерть и вытаскивал из петли
не только Ксанфа, но и свою надежду на свободу и этот факт - как угрызение
совести, постоянно присутствовал в его памяти и хоть с болью, но, все-таки,
чистил и контролировал его дальнейшие поступки. Эзоп это понимал, да и в то
время, других способов само покаяния, чтобы причаститься хоть к какому-нибудь
само-очищению, не было.
Итак, мы продолжаем - Ксанф хотел повеситься, но Эзоп вовремя подоспел и
не позволил ему это сделать. Если б Эзоп знал, что в будущем Ксанф, так же
как и он, только дважды, будет вырывать Эзопа из лап смерти и вторая
попытка будет безуспешной, ибо во второй раз, Эзоп очень прочно будет держать
эту "смерть" в своих руках.
А пока, хоть со стыдом, но Эзоп делает свой благородный поступок - не
дает Ксанфу повеситься; и в этой трагедийной сцене, Ксанф имеет право
пристыдить своего раба и учителя.
- Эзоп, оставь меня, уйди, я не хочу жить. Мне опротивела эта тупая лесть
рабовладельца, что ты от меня хочешь? Хочешь свободу? Неси суда папирус, я
дам тебе свободу. Хочешь поменяемся местами - я дам тебе свободу, добьюсь от
городского совета, чтобы они признали тебя рабовладельцем, передам тебе все
это имение, вместе с женой, рабами и всем хозяйством и наймусь к тебе
рабом, в меру сил буду философствовать, периодически требовать от тебя
свободы - Эзоп, дай мне свободу! Дай свободу! Не беспокойся, Эзоп, я буду
исправным рабом, если ты был освобожден от тяжелых работ, то я буду работать
и на тяжелых работах, два раза в неделю буду ходить за продуктами для тебя,
буду сочинять басни, высмеивая рабовладельцев, ведь я же знаю их льстивый
характер, ты думаешь у меня не поучится? Или буду высмеивать жадность и
хитрость жрецов храма Аполлона, ты думаешь, Эзоп, я их не вижу, или не знаю,
кто они есть изнутри? Ты ошибаешься. Я буду нагло, на всю катушку, их
высмеивать, а к тебе будут приходить агенты, или посланцы от жрецов и
говорить: "Эзоп, что то твой раб Ксанф, обнаглел - сам богохульствует и
призывает своих учеников к богохульству, либо ты приструнишь его, либо
избавишься от него, зачем тебе этот геморрой нужен? Либо мы найдем способ
лишить тебя должности в городском совете, со всеми вытекающими
последствиями, а в дальнейшем, еще чего-нибудь тебя лишить, может даже и
жизни. И ты будешь постоянно думать, как сохранить жизнь этого ненормального
раба Ксанфа.
- Довольно, Ксанф, хватит, - тихим, виноватым голосом проговорил Эзоп.
- А что хватит? У меня еще есть запас, - продолжал уставший Ксанф.
- Прости меня, Ксанф, я согласен. Ты завтра пойдешь в городской совет, -
продолжал Эзоп, - и скажешь, то-есть выступишь с речью на собрании. Скажешь,
что не желательно нам - философам вникать в тонкости послания богов, но есть
у меня ученик - Эзоп, вот он справится с задачей, которую вы возлагаете на
меня.
В "Жизнеописании Эзопа" сказано, что городское собрание было возмущено,
увидев безобразное лицо и тело Эзопа. Думаю, что вряд ли. Ксанф был, если не
первым, то далеко и не последним членом городского совета, его там все
хорошо знали, так же наверняка знали, что у него есть раб по имени Эзоп,
снискавший славу умного философа, кроме того, к тому времени уже многие
знали Эзопа в лицо. Конечно, когда увидели его в центре, в качестве
выступающего, это вызвало маленькое недоумение, но оно быстро прошло,
достаточно было Эзопу произнести вступительную речь, как все затихли когда
Эзоп говорил; он умел привлечь внимание.
Вступительная речь была конкретная, по существу. Эзоп обозначил проблему
в определенной степени, попытался снизить психологическое напряжение,
расставив все точки над и: Эзоп говорил о том, что боги действительно,
иногда посылают свои знаки, предостерегая нас от тех или иных последствий.
Но нельзя, - продолжал Эзоп, - определенным знакам и символам придавать
слишком большое значение, иначе боги разгневаются, видя, что мы их знаки
любим больше, чем самих богов. После чего, Эзоп сделал паузу и сказал,
что он сможет прочитать этот знак, но при прочтении, есть одно
препятствие - он, Эзоп, является рабом и боги могут обидеться, когда к
богам обращаются через какого раба, а не через свободного человека.
После вступительной речи, Эзоп спокойно покинул амфитеатр с чувством
выполненного долга, предоставив совету хорошо подумать. И реакция,
конечно, была незамедлительна, совет потребовал от Ксанфа, чтобы тот
предоставил Эзопу свободу, что Ксанф и сделал и даже с удовольствием, в
присутствии всех написал документ и собственно лично подписал и
вручил Эзопу. После чего, Эзоп, обратившись к собранию, попросил два дня
на размышление и получил согласие.