АП6. Аккорд, -это не куча нот сразу, а... Боже мой

               

        Немного об «аккордах». Первый аккорд я, будучи старшим лейтенантом, выпросил у командира дивизиона для своих нерадивых подчинённых. Это была задача по строительству КТП (контрольно-технического пункта) на техническую территорию.

       Три дембеля, вволю попившие за три года службы моей, можно сказать юной, офицерской кровушки, нуждались в мщении. При всей мизерности стройки, я рассчитывал задержать их не менее, чем на месяц, т.к. строителями они были никакими. Контроль  над ними я не осуществлял, каково же было моё удивление, когда на десятый день я получил доклад о готовности КТП. Пришлось отпустить лоботрясов  даже раньше тех, кто служил более достойно, таковы законы жанра, то бишь, «аккорда».

       Позже я выяснил; они написали родителям, получили от них деньги, наняли двух каменщиков и, оказывая им посильную помощь, за три дня выстроили вполне приличное помещение. Вывод: хочешь наказать и получить от этого удовольствие, любуйся этим как можно чаще. Делись своей радостью от наказания нарушителей со всеми остающимися солдатами и сержантами, дабы им неповадно было. Реализация этих выводов, как говорят геодезисты, «в натуру»,  однажды при разборе проступка одного из солдат перед строем бригады и объявлением о занесении его в мой «чёрный список» привела  провинившегося к обмороку на месте.

       Все  гадкие работы, равно как и все строительные подряды, ложились на плечи «аккордников». Были случаи, когда выполнение «аккорда затягивалось или по причине лени исполнителей, или по неверно рассчитанным мной объёмам работ. Но я всегда держал марку до конца, во-первых, они каждое утро стояли на левом фланге общего строя и регулярно выводились из строя с целью напоминания для всех; почему они до сих пор в строю и едят неположенный им народный хлеб, во-вторых, доводился достигнутый уровень работ и объявлялся примерный срок окончания всегда с положительным гандикапом дней на десять, что повергало нарушителей в дополнительный траур.

      Бывали случаи, когда после увольнения последнего солдата призыва проходило три месяца, в это время я оповещал родителей нарушителей, почему их сын не вернулся домой и когда примерно сей факт свершится. Однажды я задержал на службе двух солдат до выхода нового, очередного, приказа о демобилизации. Эта практика приводила к тому, что от дивизиона до бригады, в которых я мог реализовать свою командирскую волю, практически не было неуставных взаимоотношений, или как сейчас говорят, «дедовщины».

       Естественно этого можно было добиться при самой серьёзной, повседневной и кропотливой работе по разбору каждого случая стычек между подчинёнными. Я ежедневно проводил развод личного состава на работы и занятия, на котором, проходя вдоль строя, осматривал каждого солдата на предмет синяков и прочих травм, которые вскрывались при прохождении торжественным маршем.  Обнаружив таковое, я забирал солдата в кабинет с его сержантом и офицером-командиром, выходили они от меня только тогда, когда я узнавал истину.

      Не жалея на разборы  первопричин происшествий служебного времени, я всегда спокойно спал дома ночью. Из практики армейских курьёзов; услужливая память подсовывает моменты, когда к делу подключался особый отдел (структура КГБ в ВС), организация серьёзная, но в описываемых случаях категорически бесполезная. Если же виновный ими был обнаружен, то тут же перелицовывался в "их человека", который начинал "стучать" на всё и вся, в надежде проскочить мимо меня, но я, несмотря на рекомендации особистов, всегда, как говорил Глеб Жеглов в широко известном фильме "Место встречи изменить нельзя": "Преступник должен сидеть в тюрьме", подвергал нарушителя заслуженной каре.