Охота на слова
Присмотримся и прислушаемся к этому слову: о-стров. В нем ясно чувствуется короткий, но очень выразительный корень –о-, стоящий к тому же не только впереди, но и под ударением, и имеющий значение «вокруг, около, до и после, окружать, обволакивать, окутывать и т.д.». Отечественная лингвистика относит –о- чаще всего к приставкам, а в данном случае – к части корня.
Почему так? Почему в полнозначном корне не хотят видеть самостоятельную частицу языка, участвующую в словообразовательном процессе? На мой взгляд, потому, что отечественная этимология создавалась под влиянием иностранцев, в частности, немцев, в языке которых –о- не играет такой роли. Там она обычная буква. По аналогии: раз там нет, то и у нас не должно быть.
Первые этимологические словари русского языка, вышедшие до революции, носили скорее морфологический характер, указывали корень и другие части слова, толковали значение. А первый словарь в нынешнем понимании этимологии был составлен М. Фасмером (Гейдельбергом) для немецкого читателя, вот его-то перевели на русский и взяли для отечественной лингвистикой в качестве догмы. Кстати, с именем Макса Фасмера связаны почти детективные истории: бомбёжки, взрывы, пожары, полная гибель картотеки , а потом моментальное восстановление всего…
Истоки слов специалисты пытались найти и раньше, даже выработали условные слова, которые вполне могли быть древними формами условного индоевропейского языка. Не было такого языка, условные слова в специальной литературе стояли под звездочкой * и писались, как правило, латинскими буквами.
Однако в методической литературе для средней школы стали появляться публикации по этимологии, где выведен уже индоевропейский язык. Что, люди совсем перестали соображать? Заменяют факты выдумкой, вводят в оборот понятия то о готском, то о индоевропейском языке и на полном серьезе рассуждают, как русский язык заимствует из этих придуманных в кабинетах языков какие-то реальные слова. Есть логика в таких поступках? Многие якобы заимствованные слова при ближайшем рассмотрении оказываются исконно русскими и имеют множество родственных слов. С такими фактами я столкнулся, например, в книгах Ю.В. Откупщикова по этимологии, вышедших в издательстве «Просвещение» для учащихся средних школ.
Мы вели разговор о том, что лингвистика не признает –о- в качестве самостоятельного корня, хотя при объяснении отдельных слов –о- специалисты вынуждены признать их в качестве самостоятельного корня, но внимание на этом не заостряется. Слово остров как раз и показывает такое игнорирование истиной. В этимологическом словаре мы находим:
Остров. Общеславянское. Образовано с помощью темы –ъ от *osrovati «обтекать, омывать» (сравните древне-индийское sravati – «течет», литовское srava «течение»). Подобного образования и значения старо-славянское отокъ – «остров». Звук т вставной (сравните такого же рода звук в встреча, пестрый и т.п.). Сравните струя.
Обратите внимание: о в качестве самостоятельного корня не признается, а примеры и аналоги из других языков четко указывают, что слово остров – сложное.
Уточним. О - «вокруг, около, до и после, окружать, обволакивать, окутывать и т.д.». Стров. Мы слышим сходство этого корня со словами строить, стройка (создавать, выстраивать), строгий, страсть, страна, сторона, строп, строка, струя, струиться (течь, протекать, течение). В этимологическом словаре верно указана связь со старо-славянским, в словенском языке otok – «остров».
Обратить внимание на слово остров меня побудила известная миниатюра из старинной русской рукописи апокалипсиса. В книгах Г. Носовского и А. Фоменко эта миниатюра из так называемой Русской библии 1499 года приводится часто, авторы новой хронологии обратили внимание на несколько моментов. Из библии известно, что Иисус Христос продиктовал текст Откровения Иоанну на острове Патмос, а на миниатюре из старинной книги мы видим помимо этого сюжета другой: Святой Иоанн диктует что-то своему ученику Прохору. Тоже на острове Патмос. Но на рисунке не видно острова в нашем сегодняшнем понимании, видна суша, а море нарисовано в виде небольшого водоема, окруженного сушей. Вот этот факт и побудил обратиться к слову остров.
Похоже, что в русском языке слово остров сформировалось от течения, тока, струи.
Как известно, русские любили селиться на реках и протоках, потому и в языке это слово указывает на течение. Легко предположить, как это было. Течет река и наносит ил, песок, камни. За камни цепляются свалившиеся деревья. А то и бобры вдруг устраивают для себя запруду, они мастера таких дел. Словом, на пути реки встает преграда, запруда, препятствие, порог, и вода вынуждена искать новый путь. Otok в словенском языке очень точно указывает на это: вода обтекает преграду, а после, видимо, словом остров, оток назвали не обтекающую (струящуюся, строящую, создающую) воду, а то, что она обошла. По идее-то, остров должен обозначать воду, поток, течение, а слово указывать на то, что обошла вода, то, вокруг чего она струится. Заметим, что у русских и словен остров (оток) образован на реках, ведь они селились чаще всего возле рек.
А теперь посмотрим, как звучат и как образуются аналогичные понятия в других языках.
В сербской библии действие происходит «на острву коjе се зове Патам». Значит, слова различаются только одной гласной (в сербском языке ее нет), а вот название острова отличается значительно: Патмос и Патам – это разные названия. Что это значит? Вспоминается слово память, где, по Владимиру Осипову, па – указывает на подобие, аналог чего-то. Не напоминает ли Патам на какое-то важное воспоминание? Может быть, это и не остров вовсе, а просто место, где что-то вспомнилось и было записано Прохором со слов Святого Иоанна, который выдал диктуемое им за слова Иисуса Христа? Па + там – «вспомнил там», «память там». Словом, вопрос остается открытым. К слову скажем, что в немецкой и английской библии остров назван как Patmos.
В Западной Европе острова на реках не играли столь заметной роли, как на Руси и в районах компактного проживания славян на Нижнем Дунае. И это отразилось в языках при образовании аналогов слова остров. В России реки более широкие и полноводные, потому острова среди течения – явление очень частое, а затопление одного из храмов весной на Фоминой неделе – Покрова-на-Нерли, построенного на острове, – отражено даже в церковной литературе, например, в Письме Пресвитера Иоанна, и вошло в мировую историю.
А как, к примеру, понятие остров образовано у французов? Похоже, несколько иначе, чем в русском языке, хотя слово тоже указывает, что за счет наноса камней и ила нечто образовано на реках и названо ile. Один из самых знаменитых французских островов находится в самом Париже на реке Сене (Seine) и назван удивительно просто – Ile (Остров), именно здесь расположен Собор Парижской Богоматери, уникальное сооружение позднего Средневековья, так и оставшееся недостроенным по каким-то идеологическим соображениям после раскола мировой империи. Похоже, что во французском языке ile (острова) образовались на реках, в дельтах рек, а потом по аналогии таким же словом были названы острова на морском побережье и среди озер.
Вдоль французского побережья в Атлантике много ile, есть они и в Средиземном море вдоль побережья Франции и вокруг Корсики, а вот вокруг Сардинии, как и сама Сардиния, островки называются итальянским словом isola, а это указывает на другой способ образования островов, который отразился в слове. Почему так?
В Италии почти нет широких равнинных рек, где бы образовывались отмели и иловые острова. Зато здесь много следов вулканической деятельности. Слово isola указывает на вулканическое происхождение островов, потому что итальянское слово solenn «огненный», а sol – «солнце». Ясно, что эти острова образованы с помощью огня. Форма слова подсказывает, что огонь мог появиться на вершине горы, выросшей из моря. Впрочем, возможно и иное толкование: острова образованы из золы, поскольку вулканы выбрасывают огромное количество золы и пепла. Эти острова одиноко стоят среди воды, отсюда появилось и еще одно понятие: isol - isolare – немецкое isoliren – русское изолировать, имеющее много значений: изолировать преступника, изолировать электропроводку, то есть что-то обособлять, лишать связи с окружающей средой. В Адриатическом море на западе, вдоль побережья Италии расположены не очень многочисленные isola, а на востоке – многочисленные оtok, поскольку тут расположены славянские государства Хорватия, Словения и Черногория.
Если от Франции мы направимся на юг в сторону Испании хоть по Атлантическому, хоть по Средиземноморскому побережью, то вскоре обнаружим, как острова перестанут называться ile и получат название isla, это вариант того же итальянского слова isola, но только без гласного звука в корне. Isola тоже указывает на вулканическое происхождение островов вокруг Пиренейского полуострова.
Немецкое слово Insel «остров» образовалось, скорее всего, в языке тех, кто проживал возле озер или на побережье моря. И море, и озеро по-немецки звучат одинаково – See, отличаются только родом: озеро мужского рода, а море – среднего. Похоже, из письменного in See (в озере или в море) образовалось вполне выразительное слово Insel, когда одна из двух букв ее превратилась на письме в l, сделать это было очень просто, какое-то время люди помнили об этом, а потом под влиянием написанного запомнили новое слово.
В английском языке для понятия «остров» используются в основном два слова: island и isle. Первое слово четко указывает на образование из земли, то есть подчеркивается, что острова эти состоят из того же материала, что и вся остальная земля. Для жителей островных государств такое примечание особенно важно. Есть даже известное государство, названное этим словом, – Исландия. Впрочем, английское звучание делает слова непохожими на письменный источник для тех, кто изучал не английский, а какой-то другой европейский язык. Можно подобрать тексты, которые будут по-разному восприняты людьми разных национальностей. Услышав /ailend/ или /ail/, русскоязычный слушатель вряд ли сразу догадается, что речь об островах. А написание этих слов подсказывает, как образованы слова и на что они указывают. Почему так?
Видимо, мы в очередной раз столкнулись с фактами переделки мировой истории, когда шло не просто искажение прошлого, а преднамеренная фальсификация, чтобы вычеркнуть русских и Россию из мирового процесса.
Следы переделки, как я теперь обнаружил, встречаются повсеместно, даже в том городе, где я сейчас живу на территории Германии. Следов очень много, только теперь все труднее доказать, что это переделка истории, поскольку фальсификаторы понимали, что занимаются негодным мастерством и умело заметали за собою следы.
По названию островов, звучащих на разных языках в разных частях света, мы можем обнаружить и следы хищнического раздела мира после распада Великой империи. В официальной истории это отражено как Эпоха великих географических открытий, хотя фактически это были захват европейцами чужих земель, порабощение населения захваченных территорий и насаждение в доселе невиданных форм рабства.
Когда при Екатерине Великой к России были присоединены территории Украины и Крыма, там было введено крепостное право – просвещенная императрица просто повторила опыт своих европейских коллег-самодержцев. И просвещенная Западная Европа не осудила императрицу, наоборот, ее там считают великой. Многие европейские монархии рухнули, а их представители завершили земную жизнь на плахе, а российское самодержавие продержалось до ХХ века, потому следы переделки истории на территории России видны особенно четко. Самодержавная власть не скупилась в средствах, чтобы узаконить свое владычество и на бумаге доказать свои права на престол.
Попытаемся отыскать следы такой переделки и объяснить их причины. Что для этого надо сделать?
Ищем на карте Москву, мысленно отмечаем так называемый московский меридиан, идущий от Белого моря до Азовского. Московский меридиан – это по сути московская мера дня. Эта условная полоса, показывающая, как шел передел истории после воцарения Романовых. Еще при Иване Грозном, который, поссорившись со своим двором, покинул старую столицу, видимо, во Владимире, Костроме или Ярославле, и начал возводить столицу на излучине реки, на месте грандиозной битвы за власть русских с русскими. Это место знаменитой Куликовской битвы, нынешние московские Кулишки – от Красной площади мимо Собора Василия Блаженного на восток, в сторону снесенной гостиницы «Россия».
Уже при Иване Грозном наметился раскол в правящей элите государства, а это дало основание многим претендентам пока условно примерять на себя царскую корону. Москва строилась с широким размахом, но, похоже, старые русские мастера отказались участвовать в этой авантюре, потому царь вынужден был пригласить к участию западноевропейцев. Москва создавалась как столица единой мировой империи. Этот период нашел отражение в старозаветных библейских текстах книг Ездры и Есфирь. Но власть Москвы, возведенной с размахом и роскошью всем миром, оказалась недолгой из-за смуты, переросшей практически в мировую войну, в которой участвовали почти все страны известного тогда мира. Почему мы не знаем об этом? Потому только, что нас заставили об этой войне забыть. И все же следы реального прошлого кое-где выступают.
Кстати, библейская книга Есфирь показывает методику подготовки смуты в центре империи. Чтобы преодолеть смуту, к Москве двинулись войска многих западноевропейских стран, в частности, Польши и Швеции. В результате смуты и интервенции Европа освободилась от власти Москвы, а на престоле в России утвердились Романовы, которых активно поддерживал Запад. Началась почти трехсотлетняя оккупация России: самодержавная власть, приглашение иностранцев на высшие должности в стране, образование на латинском и иностранных языках, засилие иностранцев в Академиях наук, отсутствие твердой валютной системы (деньги нельзя надежно накапливать, не боясь их изъятия или обесценивания), преследование инакомыслящих, невозможность покинуть пределы страны без величайшего разрешения…
Почти сто лет Романовы обходились столицей в Москве, потом начали строить Санкт-Петербург, в устье Невы. В связи с этим и создалась вполне благоприятная ситуация для искажения истории: Московский Кремль с его уникальными постройками был отдан под кабаки, постоялые дворы и продовольственные склады, подлинных свидетелей реального прошлого не осталось, многие древние роды были уничтожены в междоусобной борьбе и в ходе воцарения Романовых, резко снизилась грамотность населения, а в учебных заведениях господствовали латинский язык и муштра, продуманная система слов для обозначения государственного устройства и военной службы была заменена случайными наименованиями, терминами из иностранных языков.
И началась вакханалия, на которую можно указать с помощью московского меридиана. Эту информацию легко проверить по энциклопедическим и популярным историческим изданиям и даже по школьным учебникам.
Дело вот в чем. Реальные события в отдаленном прошлом до эпохи Ивана Грозного проходили к востоку от московского меридиана, там, где находился центр мировой империи - Владимиро-Суздальская Русь, или Новгород Великий. Это территория так называемого ныне Золотого кольца. Эту роль и сегодня спрятать невозможно, однако ее спрятали, и в популярной литературе до сих пор об истории городов Золотого кольца: Владимире, Ростове Великом, Угличе, Ярославле, Костроме, Суздале, Переяславле-Залесском - говорится куда меньше, чем о городах к западу от московского меридиана. Даже в справочниках и энциклопедиях, даже во всёзнающем Интернете по объему исторического материала это заметно.
Традиция романовских времен в подходе к освещению прошлого сохранилась и в советские времена и в постсоветские. К примеру, города к западу от московского меридиана имеют многочисленные якобы древние повести, былины, поэмы. Киев, Чернигов, Смоленск, Псков, Новгород на Волхове, Тверь получили в наследство исторические повести и были, созданные вовсе не в глубокую старину, а в XVII- XVIII веках, «великое наследие» для них создавалось даже в XIX веке. Откройте исторические повести русских писателей Николая Карамзина, Василия Жуковского, Константина Батюшкова, Александра Бестужева-Марлинского, Ореста Сомова, Николая Гоголя, Фаддея Булгарина, Николая Полевого, многих других. Все они писали о территориях к западу от московского меридиана. Видимо, это был социальный заказ. Что печатают, о том больше всего и пишут.
Похоже, обращать взор на восток было признаком дурного тона. Положительные исторические примеры писатели первой половины XIX века находили именно в западном направлении от Москвы, негатив – в восточном. Даже Пушкин сработал на эту традицию. Все герои его поэм действовали на западной стороне. Я предполагал, что только «Домик в Коломне» - исключение и рассказывает о событиях на восточной стороне московского меридиана. Но я ошибся. Коломна у Пушкина – это одна из окраин в его время северной столицы, Петербурга. И все же, пожалуй, Пушкин в числе первых обратился к восточной стороне, поселив там основных героев «Капитанской дочки», да Грибоедов устами главного героя пригрозил отправить за инакомыслие «в глушь, в Саратов».
С восточными территориями связана деятельность раскольников, негативное отношение к которым преобладает и в нынешнюю эпоху. На востоке формировались очаги сопротивления во главе с Болотниковым, протопопом Аввакумом, Разиным, Пугачевым и многими другими. Восток, пожалуй, был открыт литераторами только во второй половине XIX века.
Все положительное для истории Романовых у восточных территорий забрали и отдали западным.
Почему? Вопрос не ко мне. Я могу только предположить, но много свидетельств тому, что на бумаге важнейшие события, произошедшие в Новгороде Великом, в Царьграде, Владимире, Суздале, Костроме, в Рыбинске (Рыбаньске) оказались перенесенными в Киев, Смоленск, Псков, в Новгород на Волхове и во многие другие городки и географические точки, указанные Романовыми.
Советская историография этих переделок не заметила. Или не захотела заметить? В советские времена фальсификация не только прошлого проходила очень активно, изменяли историю даже недавнего времени, изымая одни имена и насаждая на их место другие. Вместо борьбы с искажениями началось составление очередной лжи, исходя из принципа, что бумага все стерпит. Потом прокатился процесс реабилитации прежде осужденных. Процессу нет конца. У нас и сегодня не по заслугам славят одних, не за пороки клянут других, пройдет немного лет и оценки опять сменятся на противоположные. А разобраться объективно всё недосуг. Теперь же, когда российская наука стала заштатной, периферийной, сдала все свои передовые позиции и вовсе нет смысла рассчитывать на объективность. Теперь с новой силой сработает синдром обиженного и оскорбленного ума.
После того, как Петр Великий начал строить новую столицу на Неве, все внимание историков, исследователей, поэтов, писателей, философов было перенесено на западные территории, а все, что к востоку от Москвы, словно перестали замечать.
Интересно читать в серьезных энциклопедических статьях, как городу Рыбинску отказывают в минувшей истории, поскольку его географическое положение не было выгодным, однако при строительстве Петербурга значение города сразу возрастает и как порта на Волге, и как центра хлебной торговли. Выгодным оказалось вдруг положение Пошехонья, главного поставщика сыра для двора и в центры России, а прежде, видимо, не было выгодным. И в тех же изданиях сообщается, что такие города, как Новгород на Волхове, Тверь, Великие Луки, Псков, Торжок, Осташков, Опочка, Остров, Ржев имели выгодное положение, были очень богатыми и процветающими, но в связи со строительством Санкт-Петербурга их роль резко снизилась.
К примеру, у Ржева неизвестно по какой причине в Екатерининские времена появился двойник недалеко от Пскова на месте погоста Аршо – Новоржев, превращенный по указу в уездный город. Указ императрицы вышел в 1777 году, а после смерти царицы город стал заштатным и быстро пришел в упадок. У лицеиста Александра Пушкина состояние городов и городков вызвало просто восторг. Помните?
Есть в России город Луга
Петербургского округа;
Хуже не было б сего
Городишки на примете,
Если б не было на свете
Новоржева моего. (1817).
Новоржев был в тридцати верстах от Михайловского, Пушкина завозили в Новоржев по пути в лицей, вновь он попал в него, когда через пять лет совершил путешествие в Псковский край. В книге «Пушкин в Псковском крае» приведена характеристика этого города из Атласа Псковской губернии: «Город Новоржев существует с 1777 года, но по удаленности местоположения, болотистому, песчаному грунту и совершенному неимению главной городской потребности – скотского выгона, весьма малую имеет промышленность и не подает никакой надежды к своему благоустройству». Обратим внимание на словосочетание по удаленности местоположения. Луга находится в 130 км от Петербурга, в 150 от Пскова и в 90 км от Великого Новгорода. Близость к северной столице и к процветающим в прошлом вечевым городам должна, в принципе-то, способствовать развитию города. Или процветающими вечевые города среди болот Новгород и Псков были только на бумаге?
С упомянутой Пушкиным Лугой тоже не все ясно. В энциклопедии «Города России» отмечено, что в старых писчих книгах она упомянута как сельцо Луское в Шелонской пятине (области). В 1777 году начато по указу Екатерины Великой строительство города Луги при впадении речки Вревка в реку Луга. Забота царского дома не спасла город среди болот от прозябания. Поэт С.Я. Надсон, побывавший там почти через сто лет после основания, в 1875году, отметил: «Луга – небольшой уездный городок; если считать там каменные здания, то едва ли наберется пять. Тротуар не вымощен и потому весной ужасная грязь… Одна аптека, две гостиницы и трактир – вот здания, которые бросаются в глаза».
Я много литературы перерыл о городах и весях к западу от московского меридиана и устал от голословных утверждений, что эти города были когда-то в далеком прошлом богатыми и процветающими. Из чего складывалось их богатство?
Вот, к примеру, из рассказа о пребывании Пушкина в Михайловской ссылке в книге «Пушкин в Псковском крае». «Некогда сильный и богатый, вольный Псков в те времена был заурядным губернским городом». Это оценка автора книги Аркадия Гордина. Он приводит свидетельство псковского архиепископа Евгения Казанцева: «Город на равнине по обеим сторонам реки Великой (название), и вокруг равнина на необъятное пространство. Церкви и здания старинные неогромные. Собор в городе на высоте, трехэтажный из тесаного камня. Откуда ни едите, собор видите как над городом, и он единственная краса города… Город, известно и вам, старинный. Церкви нет меньше, как 200 – 300 и 400 лет, а иные больше 600; следственно прочности много, но нет той красы и виду, как в новейших городах… Граждане Пскова небогаты…»
В этом высказывании я обратил внимание на утверждение, что «Церкви нет меньше, как 200 – 300 и 400 лет, а иные больше 600». Почему именно на эту фразу? Потому что Александр Радищев в своей книге «Путешествие из Петербурга в Москву» цитировал летопись Новгорода, где звучало почти подобное утверждение: «Потом. В 1500 году – в 1600 – в 1700 году – году – году Новгород стоял на прежнем месте». Вот это нагромождение цифр указывает, что кто-то ставит под сомнение древность городов, и, похоже, шпаргалка, подсказка, как выйти из положения, делалась в одном месте.
Раз уж вспомнили о Новгороде, ныне Великом, то процитируем энциклопедию «Города России»: «Новгород сильно пострадал в период борьбы со шведской интервенцией нач. 17 в., в результате оккупации шведами Новгорода (1611-1617) его население сократилось (на Софийской стороне осталось 64 двора с 74 жильцами, на Торговой – 429 дворов с 764 жильцами), но к середине 17 века число жителей снова значительно возросло. В 18 в. с развитием Санкт-Петербурга Новгород постепенно терял свое торгово-экономическое значение». А мне-то казалось, что именно с развитием Петербурга возрастало и значение города среди болот, ведь он на пути из Петербурга в Москву.
Псков, волею судьбы оказался на полпути между Санкт-Петербургом и Ригой, через него проходит кратчайший путь из северной столицы в Европу, но, цитируем энциклопедию «Города России», «в 14-17 веках Псков – крупный ремесленный центр, играл важную роль во внешной торговле; один из важных центров древне-русской культуры, летописания и книжности, с самобытной школой иконописи и каменного зодчества, широко известен искусством своих зодчих-каменотесов», но «с начала 18 века утратил ведущую роль во внешней торговле. С перенесением границы после победы России в Северной войне лишился также и оборонного значения».
Кстати, во времена Пушкина Псков был губернским городом. Через губернатора Пушкин направил царю прошение. В Петербург это прошение почему-то шло через Ригу. Почему? Видимо, вопрос на засыпку. Широко известно, как Пушкин приезжал в Псков, как встречался с губернатором Адеркасом, посещал наиболее интересные храмы, был в Кремле, ходил на ярмарку, которая шумела от кремля до самого берега реки Великой. Но вот что удивительно: Пушкин ни разу не упомянул Великую реку ни в стихах, ни в прозе, ни в письмах. Есть предание, что губернатору Пскова Пушкин посвятил эпиграмму, но в полном собрании сочинений поэта такой эпиграммы нет.
Господин фон Адеркас,
Худо кормите вы нас.
Вы такой же ресторатор,
Как великий губернатор.
Я уверен, что это вовсе не пушкинские строки. Не его слог, не его образы. Пушкин точнее и острее. Четыре эти строки, я в этом уверен, рождены позднее, когда создавалась иллюстрация к истории пребывания Пушкина в ссылке. Поэт умудрился многого тут не заметить: нигде ни разу не сказал о древности Крома (Псковского Кремля), о многочисленных развалинах, которые сегодня выдают за глубокую старину. Историки прошлого времени и нынешние без устали говорят о древности псковской земли, а поэт этого не видел, более того, он оставил оценку, весьма не лестную, этим фактам. В четвертой главе ранней редакции «Евгения Онегина» мы читаем:
Но ты, губерния Псковская,
Теплица юных дней моих,
Что может быть, страна глухая,
Несносней барышень твоих?
Меж ними нет – замечу кстати –
Ни тонкой вежливости знати,
Ни ветрености милых шлюх.
Я, уважая русский дух,
Простил бы им их сплетни, чванство,
Фамильных шуток остроту,
Пороки зуб, нечистоту,
И непристойность, и жеманство,
Но как простить им модный бред
И неуклюжий этикет?
Может ли страна глухая быть богатейшим краем?
Кстати, когда цитируют эту строфу, не вошедшую в окончательную редакцию романа в стихах, почему-то обязательно поправляют Пушкина:
Порою зуб нечистоту и Пороки зуб, нечистоту,
Согласитесь, у этих строчек разный смысл.
На что еще хочу обратить внимание? Вот строка:
Ни тонкой вежливости знати.
Похоже, Пушкин хватил через край. Нас-то ведь всегда убеждали, что вся царская знать отсюда, из западных областей, вышла. А Пушкин не заметил ничего, что бы свидетельствовало об истоках богатейших традиций дворцового этикета, словно не здесь все это формировалось.
Мы еще много интересного увидим в городах и весях по западную сторону от московского меридиана. А пока отмечу еще один факт. Пушкин все-таки заметил реку Великую и упомянул ее один единственный раз: в истории Петра в записях за 1705 год при перечислении основных распоряжений Петра, Пушкин сообщил, что «Петр писал дерптскому коменданту, чтоб он с инженером ехал от Пскова до Смоленска и осмотрел от Великой реки до Днепра, где можно сделать линию; также броды, болота etc.»
А нас-то уверяют историки, что тут всегда, с древнейших времен были укрепленные рубежи России. Видимо, на Петра не произвело впечатления сообщение дерптского коменданта, если он больше ни разу не обратился к укреплению этой линии. По сути никакой роли не сыграла эта линия и в годы Великой Отечественной войны, сопротивление наступающим фашистам было оказано восточнее, на ближних подступах к Москве.
Маленький городок Порхов в 88 км от Пскова в сторону Москвы, основан в 1239 году Александром Невским как пограничная с Литвой крепость Новгородской республики. С 1478 года в составе Русского государства, считался одной из 12 его крепостей. «Порхов издавна был известен как центр торговли льном», - это из энциклопедии «Города России». Сегодня в нем проживает около 15 тысяч человек. Не здесь ли сложили популярную в старые времена песню?
Лен наш кормилец, ленок,
Вся на тебя лишь надёжа, -
Ты нам и хлеба кусок,
Ты и одёжа… - говорят, что ее пели в Псковском крае.
Возникает вопрос. Неужели за счет льна жила вся эта огромная территория в богатстве и достатке, успешно отражала нападение врагов и даже оккупацию шведов, литовцев и поляков пережила, вела обширную торговлю с заграницей, пока не началось строительство Санкт-Петербурга? В утверждении, что с приближением столицы эти города начали терять свое прежнее значение и приходить в упадок, есть что-то ненормальное. Обычно города и городки в 300-километровой зоны от столицы получают дополнительное развитие, а тут наоборот. Остается только предположить, что богатого славного прошлого у этих городов просто не было. Богатое прошлое просто придумано, как это сделал Пушкин в «Истории села Горюхина»:
«Издревле Горюхино славилось своим плодородием и благорастворенным климатом. Рожь, овес, ячмень и гречиха родятся на тучных его нивах. Березовая роща и еловый лес снабжали обитателей деревами и валежником на построение и отопку жилищ. Нет недостатка в орехах, клюкве, бруснике и чернике. Грибы произрастают в необыкновенном количестве; сжаренные в сметане представляют приятную, хотя и нездоровую пищу. Пруд наводнен карасями, а в реке Сивке водятся щуки и налимы».
И еще одна цитата:
«Жители Горюхина издавна производят обильный торг лыками, лукошками и лаптями. Сему способствует река Сивка, через которую весною переправляются они на челноках, подобно древним скандинавам, а прочие времена года переходят вброд, предварительно засучив портки до колен».
По такому же принципу, похоже, писалась и история государства Российского.
Почему в статье об островах я начал вдруг вспоминать и рассказывать о городках Псковского края? Да потому, что они, на мой вгляд, получили достаточно фальшивую историю, стали своеобразными островками лжи. Жители тут ни при чем. Все это делалось, уверен, без их согласия, и теперь так часто делается, они оказались жертвами гигантской лжи, которая не прекращается до нашего времени, просто получает иные направления и новые масштабы.
Остров – город на реке Великой. Его упоминает Пушкин в шуточном послании к Анне Петровне Керн в 1825 году:
«Если ваш супруг очень вам надоел, бросьте его, но знаете как? Вы оставляете там все семейство, берете почтовых лошадей на Остров и приезжаете… куда? в Тригорское? вовсе нет; в Михайловское! Вот великолепный проект, который уже с четверть часа дразнит мое воображение».
Остров расположен в 55 км от Пскова, заложен был в конце ХIII как военная крепость для защиты южных границ Псковской земли. У города длинная боевая история. В 1501 году его разорили немецкие рыцари Ливонского ордена, а через 80 лет – войска Стефана Батория. Еще через год он был возвращен России по Запольскому миру. С 1777 года он по указу Екатерины Второй превращен в уездный город, назначен быть центром торговли льном. В 1859 году через город прошла железная дорога. Сейчас в городе проживает около 30 тысяч человек.
В интернетовской свободной энциклопедии - Википедии отмечено, что 15 декабря 1778 года Екатериной Второй был утвержден план города Острова, а указом от 28 мая 1781 года городу присвоен герб. В экономическом развитии Острова значительную роль сыграли купцы, особенно торговавшие льном, а также щетинный и кожевенный промыслы. Развитие льняной торговли в немалой степени способствовало оживлению города, его росту. Горожане создали комитет по надзору за строительством, который требовал, чтобы все вновь возводимые строения были прочными и украшали город. В конце XVIII и особенно в XIX веке город стал быстро застраиваться современными каменными домами жилого и общественного назначения. Были возведены Троицкий собор и Покровская церковь, на центральной площади выросли каменные торговые ряды… К сожалению, о большинстве старых островских зданий приходится говорить, употребляя прошедшее время. Островская крепость начала разрушаться еще в XVII веке, последняя война стерла ее с лица земли.
Как видим, реальных следов былого величества не осталось вообще. На войны, как оказалось, возложили ответственность за разрушение. На войны вообще многое списали. В Бресте, в Смоленске, в Киеве остатки крепостей сохранились, а в Псковском крае все разрушены. Возникает вопрос: а был ли мальчик?
Почему город назван Островом? Оказывается, летописи рассказали, что на острове реки Великой была построена крепость. Мне не довелось там побывать, но я уверен, что и река Великой, и город Островом названы уже в Романовские времена за те заслуги, которые им приписали на бумаге, ведь царская династия вышла из этих мест, она не могла быть богатой и влиятельной, как нас уверяют, но худосочных Романовых хорошо поддержала Западная Европа, которая отдала им Россию в пользование по собственному усмотрению, взамен же освободилась от влияния имперского центра. В результате Европа выиграла, об оккупации России и бесконтрольном управлении и говорить нечего.
Я видел много фотографий и рисунков реки Великой. Река не судоходная, летом ее можно перейти вброд, как речку Сивку, а зимой по льду. Никакой важной роли крепость на острове не играла и не могла играть. Это была даже не крепость, а монастырь. Со временем стены разрушились и заросли травой. В книге «Пушкин в Псковском крае» немало изображений якобы древних крепостей. Но все эти «крепости» скорее всего декоративные, да к тому же ныне разрушенные. В книге уверяют, что Пушкин любил старину в Псковском крае, любил осматривать старые крепости, а поэт и не увидел здесь настоящей старины-то. Нет в его творчестве отражения Псковского края в качестве древней русской истории.