33
- А есть все же Бог! – воскликнул Владимир. Юлия с Варварой Леонидовной улыбались, глядя на него. Владимир держал в руках пожелтевшую гербовую бумагу, то и дело взглядывая на запись, сделанную каллиграфическим почерком. Это была дарственная, подписанная самим Владимиром Михайловичем Павловским, дедом Владимира, и данная им Леониду Чернову, капитану парохода каботажного плавания, на котором прибыли на остров Надежды отец и сын Павловские. Дарственная на небольшой пакет акций компании «Надеждинский морской порт» - все, чем тогда мог отблагодарить бывшего капитана бывший белогвардейский офицер.
Потом эти акции перешли дочери того капитана – Варваре Леонидовне Цветовой, в девичестве Черновой. В качестве приданого. Геннадий Аристархович берег эти ценные бумаги, прикупил к ним еще несколько акций и стал обладателем второго по величине пакета после контрольного, находившегося в руках Романа Владимировича. Чем очень гордился. Он не знал о существовании этой дарственной, которая хранилась в архиве его тестя, среди других пожелтевших бумаг, которые, как он считал, не имеют никакой ценности. А ведь в нем, в этом документе, внизу, в самом конце, имелась небольшая приписка. Небольшая, но очень важная.
Дело в том, что Владимир Михайлович Павловский был дальновидным человеком. Он предполагал, что всякое может случиться в будущем. Приписка та гласила, что если когда-нибудь в будущем кто-нибудь из его потомков утеряет контроль над компанией, то эта дарственная потеряет свою силу и акции должны быть возвращены этому самому потомку. То есть, теперь этот пакет должен быть возвращен Владимиру Павловскому, который как раз и утерял контроль над компанией.
Владимир покачал головой. Надо же, а! А Юлия не удержалась.
- Значит, ты все же признал существование Бога? – сказала она. Владимир ничего не ответил. Он пока не знал, как отнестись к словам, вырвавшимся из его уст. Да сейчас и не время для таких размышлений. Нужно действовать. Быстро. В первую очередь нужно вызвать Кантемира Всеволодовича и супругов Крымовых. Чтобы посовещаться. Дарственная – дарственной, но ведь неизвестно, как отреагирует Цветов. И что предпримет кузина. Нельзя ожидать, что они сдадутся без боя. Тут нужно действовать решительно и, вместе с тем и осмотрительно. И с юристами нужно посоветоваться. Что они скажут? Имеет ли эта дарственная юридическую силу? Может быть, нынешние законы не позволят вернуть акции, подаренные восемьдесят с лишним лет назад.
Владимир повернулся к Варваре Леонидовне.
- Вы сообщили Геннадию Аристарховичу об этой дарственной? О том, что собираетесь передать мне свои акции?
Варвара Леонидовна закачала головой.
- Нет. Он пока ни о чем не знает.
- Ну и отлично! – Владимир обрадовался. Пусть Цветов и его нынешняя супруга ни о чем не знают, ни о чем не догадываются.
- Тогда я прошу об этом никому пока не говорить, - попросил он.
Варвара Леонидовна пообещала. Она ни о чем не жалела. Это была ее месть. Геннадий ей солгал. Он спит с Надеждой Романовной. И у него хватило наглости спать при этом и с ней, с Варварой Леонидовной. Какой позор! Как он мог опуститься до этого! А ведь она поверила ему. Поверила в то, что у мужа и Надежды Павловской фиктивный брак. Оказалось, муж лгал. Да, Надежда Романовна могла узнать о его шраме у массажиста мужа. Но то, о чем она заявила в другом интервью другому глянцевому журналу, она не могла бы узнать ни от кого. Об этом знала лишь сама Варвара Леонидовна.
Кровь прилила к ее голове, когда она прочла бесстыдные строки: «Он такой забавный в постели, - откровенничала Надежда Романовна в этом своем интервью, - Вначале хрюкает, как поросенок. А в момент оргазма начинает скулить. Да-да! Скулит, точь-в-точь, как обиженная собачка».
Долго приходила в себя Варвара Леонидовна и в ней крепла решимость отомстить. Отомстить, и этой бесстыдной женщине, так нагло отобравшей ее мужа, и мужу, так бесстыдно лгавшему ей, так бесстыдно заставившему делить с другой женщиной свою постель.
Она встала, отбросила журнал и направилась к сейфу, оставшемуся от покойного отца, в котором и хранился его архив. Варвара Леонидовна знала, что сделает. Все это время после развода с мужем она порывалась сделать это. Но она не считала возможным поступить так вероломно по отношению к нему, ведь она продолжала считать его своим мужем. А теперь… теперь ее ничто не удерживает. Она поступит правильно.
У Шейхова загорелись глаза, когда он прочел дарственную Владимира Михайловича. И он не удержался и воскликнул:
- Вот это да!
И тут же:
- Где вы это добыли?
Крымовы тоже устремили любопытствующие взгляды к хозяину кабинета. Владимир улыбнулся.
- Это неважно, - сказал он, - Важно то, смогу ли я потребовать от Цветова эти акции. Что вы скажете? Имеет ли этот документ юридическую силу?
- Еще бы не имел! – Шейхов даже крякнул от удовольствия, задвигался на месте, потом не удержался, встал и подошел к столу, на котором стоял телефонный аппарат, - Вот мы сейчас пригласим сюда господина Цветова и предъявим ему этот документ. Поглядим, как округлятся его глаза.
Владимир молча наблюдал, как Кантемир Всеволодович набирал номер и как вежливо пригласил Цветова в кабинет Владимира Павловского в здании совета акционеров. Видимо на том конце провода поинтересовались, по какому поводу его хочет видеть господин Павловский, потому, как Кантемир Всеволодович ответил:
- По поводу передачи ему части ваших акций.
А потом добавил, очевидно в ответ на очередной вопрос телефонного собеседника:
- Тех акций, которые достались вам от вашего тестя. Да-да! Тех самых, что он дал дочери в качестве приданого. Тут обнаружилась дарственная, подписанная самим Владимиром Михайловичем Павловским, основателем нашей компании, и знаете, есть прелюбопытнейшая приписка в том документе. Вам следует ознакомиться, и с этим документом, а особенно, с этой припиской. Я повторяю: очень важной для вас. Ну и, конечно, важной и для Владимира Михайловича, который ждет не дождется, когда вы его посетите.
Цветов посопел в трубку, потом буркнул что-то невразумительное и сделал отбой. Шейхов вернул трубку на аппарат и оглядел товарищей с торжествующей улыбкой на устах.
- Господин Цветов сейчас прибудет, - сообщил он, возвращаясь на свое место.
Долго ждать не пришлось. Геннадий Аристархович явился в кабинет Владимира в сопровождении Надежды Романовны. У обоих был встревоженный вид. Но они сохраняли внешнее спокойствие. Но оно вмиг слетело с них, как только Кантемир Всеволодович огласил запись на дарственной.
- Откуда к вам попала эта дарственная? – Надежда Романовна первая пришла в себя. И тут в кабинет вошла Варвара Леонидовна, а следом за ней и Юлия Петровна.
- Эту дарственную я взяла в архиве своего отца, - сказала она, не отрывая своих глаз от глаз соперницы. Она подошла и села прямо против Надежды Романовны.
- И теперь требую, чтобы акции были возвращены присутствующему здесь потомку Владимира Михайловича Павловского, как требует эта дарственная.
Цветов словно потерял дар речи. Он растерянно оглядывался, то на Шейхова, то на Владимира Павловского, а потом все же повернулся к своей бывшей жене и пролепетал:
- Варвара, почему ты так поступила? Почему за все годы нашего супружества ты ни разу не сказала мне об этой дарственной?
- А потому, что ты ни разу не поинтересовался, каким образом у моего папы оказались эти акции. Для тебя это было несущественно. Вообще тебя не интересовали дела моего отца, ты так и не счел нужным посмотреть его бумаги, его архив. Потому что ты считал, что там нет ничего существенного. Потому что ты презирал моего отца, считал его мелкой сошкой. И теперь ты должен быть за это наказан. Верни акции их хозяину.
Цветов бросил быстрый взгляд на Владимира. Но потом опять заговорил, обращаясь к Варваре Леонидовне.
- Ну, хорошо, Варварушка, я признаю, что был не совсем почтителен к покойному тестю. Но как ты могла так поступить, как ты могла со мной так поступить? Ведь я теперь лишусь не только части акций, я лишусь контроля над компанией!
- И поделом! – Варвара Леонидовна торжествовала, это был пик ее мести, - А как ты мог так поступить со мной?
- О чем ты, Варвара?! Я ничего не понимаю.
- Не понимаешь! А ты спроси свою новую женушку, когда будешь хрюкать с ней в постели да скулить, как обиженная собачонка.
И она бросила на стол перед ним другой глянцевый журнал.
Владимир вновь вернулся в центральный офис вместе со своей командой. Надежда Романовна была с позором изгнана оттуда. И как только прошло полгода после первого голосования по проекту нового устава компании, Владимир инициировал новое заседание совета. На этот раз новый устав был принят подавляющим большинством голосов. Акционеры признали Владимира Павловского хозяином компании.
И Владимир рьяно взялся за дело. Были закуплены два участка в пригороде столицы. Заключен контракт со строительной фирмой и состоялась торжественная закладка фундамента. На котором присутствовали все портовые рабочие и служащие компании. Владимир выступил перед ними с короткой речью, в конце которой сказал:
- Мне посчастливилось приступить к реализации идеи, которую лелеял много лет. И все эти годы люди обзывали меня утопистом. Неудачником. Да, до достижения полной социальной справедливости еще очень далеко, но теперь я убежден – можно ее добиться! Можно добиться справедливости! Нужно только не пасовать и бороться за ее установление. Бороться всем, сообща, дружно! И не останавливаться на достигнутом. Сегодня мы закладываем фундамент первого жилого дома для самых нуждающихся. В планах на ближайшие три года возведение еще четырех таких зданий. Когда все пять домов будут введены в строй, то мы сможем обеспечить бесплатным жильем половину всех наших рабочих и служащих. И мы не остановимся, пока все вы не вселитесь в новые квартиры. Это я обещаю вам!
Громовая овация заглушила последние слова. Счастливый утопист-социалист стоял на возвышении перед волнующимся людским морем и обнимал свою счастливую жену, которая то и дело поправляла платье на заметно округлившемся животе.