28
Частник – автобусник откликнулся. Он располагал двумя вместительными комфортабельными автобусами – «Мерседесом» и «Вольво», поэтому запросил немалые деньги. Где их взять?
- Нужно найти спонсора, - сказал Азамат. И предложил обратиться к директору крупнейшего в городе предприятия. Его идею не поддержали – вряд ли кто захочет спонсировать сомнительное предприятие.
- Никто не даст денег, - сказала Катя, - Потому что это им не зачтется, как благотворительность.
- А если мы все объясним? Неужели не помогут?
- Тогда придется сказать, что мы едем к президенту.
- Ну да! А ты что думала – сказать, что хотели прогуляться в столицу за дядины деньги?
Все засмеялись. Катя недовольно повела плечами.
- Не делай из меня дурочку, Азамат! – вскинулась она, - Когда этот директор узнает, что мы собираемся митинговать у резиденции президента, он не захочет подставляться. Кому охота так рисковать?
Ребята перестали улыбаться. Катя права – непонятно, во что выльется все это дело. Но Азамат не из тех, кто так легко сдается.
- Но попробовать стоит, - урезонил он Катю, - Ведь шубу за это не снимут!
- Какую шубу? – Катя не поняла.
- Это такая казахская поговорка, - объяснил Азамат, - Что-то вроде: «Попытка не пытка».
- А-а… - Катя пожала плечами, - Попытаться может и стоит. Но я туда не пойду.
- Почему?
- Мне надоело ходить с протянутой рукой. И потом, - зачем везти к президенту всю школу? Поедем сами. Ну, скажем старшеклассникам – тем, кто хочет и может.
- Да, - вроде бы согласился с ней Азамат, - Но толпой как-то убедительней. Если всей школой – то эффект совсем другой.
- Хорошо, - подытожила Анара, - Пойду к директору я. Может он прислушается к словам беременной женщины? В крайнем случае, он примет меня без очереди.
Все заулыбались.
- Нет, одну я тебя туда не пущу, - Азамат был категоричен, - Мы пойдем вместе.
- Тогда и я с вами! – это Оля.
- Тогда и я! – это Катя.
- Кто-то не любит ходить с протянутой рукой, - Азамат взглянул на нее с иронией. Катя стушевалась, но, упрямо взмахнув головой, парировала:
- А мы и не будем протягивать руку, - просто призовем этого человека сделать доброе дело. Ведь он человек! И возможно, его дети или внуки учатся у нас и страдают от Дарьи Захаровны. Расскажем ему обо всем; и о том, куда и к кому мы собираемся ехать. Не нужно ничего скрывать. Разве Заманжол Ахметович не учил нас быть честными и открытыми?
Директор крупнейшего в городе предприятия был нормальным человеком. Но он был очень занятым человеком. И редко сидел в своем кабинете. Поэтому Азамата с его одноклассницами принял его заместитель – Бекхан Кадиев.
В кабинете, в который он пригласил детей, находилась и Виолетта Ким.
- Я слушаю вас, - сказал Бекхан, когда его юные просители расселись.
Как всегда поднялась Катя.
- Можете говорить сидя, - предложила Виолетта, давая понять, что она не последний человек здесь.
И Катя рассказала все о Заманжоле Ахметовиче и Дарье Захаровне. При упоминании их имен по лицу Бекхана пробежала тень. Его словно окунули в прошлое, и он в короткий миг вспомнил обо всем.
- Так, - сказал он, когда Катя закончила, - Значит, вы хотите поехать к президенту?
- Да, теперь надежда только на него. Если и он бессилен против Дарьи Захаровны, то… - сказав это, Азамат замолк.
Бекхан улыбнулся и взглянул на Виолетту, – та тоже улыбалась.
- То – что? – поинтересовалась она.
- То придется ехать в Нью-Йорк. В ООН!
Азамат думал, что начальник рассмеется. Но, напротив, тот посерьезнел.
«Да, видно сразу, что их воспитал Заманжол, - подумал Бекхан, - Та же убежденность в своей правоте, та же прямолинейность, и та же готовность отстаивать свое мнение до конца».
Он поднял голову и, по ставшей уже привычке, взглянул на Виолетту. Та словно говорила: «Нужно им помочь». Но он и сам уже принял решение организовать поездку.
- Хорошо, - сказал он, - Мы готовы помочь. Сколько запросил владелец автобусов?
Азамат назвал сумму. Бекхан закачал головой.
- Это дорого, - возразил он. И после короткого раздумья предложил:
- Давайте сделаем так – мы сами организуем вашу поездку. Чтобы там, в столице, вас обслужили, покормили, устроили в гостинице. Ну и организовали экскурсию по столице.
Лица просителей осветились радостью, – как все легко получилось.
- Спасибо. Но, пожалуй, экскурсии не нужно. Лишь бы довезли до столицы, и привезли обратно. Ну, насчет еды… мы возьмем с собой, хотя пообедать там не отказались бы. Так? – и Катя оглянулась на своих спутников. Те закивали.
- Хорошо. Не хотите экскурсий – не надо. Когда вы планируете поездку?
- Да хоть завтра! – Азамат был воодушевлен. Его идея сработала. А ведь никто в это не верил.
- Но завтра суббота… - Бекхан вновь взглянул на Виолетту.
- А что – в субботу президент не работает? – растерянный взгляд Азамата заставил Бекхана и Виолетту улыбнуться.
- Наверное, работает, - сказала Виолетта, - Ведь нам не известен его распорядок. Лишь бы он был в столице.
- Да, лишь бы он был там, - согласился с ней Бекхан. И добавил:
- Будем надеяться, что он будет на месте. И чтобы он принял вас. А автобусы завтра будут. Это я вам обещаю. Нельзя, чтобы такой учитель, как Заманжол Ахметович, разгружал вагоны.
Ребята ушли счастливые. Им предстояло обойти всех школьников до вечера и сообщить о завтрашней поездке.
А Виолетта сказала после их ухода:
- Ты так произнес имя того учителя, словно знаешь его.
Бекхан опустил голову. Он не стал ничего скрывать.
- Да, знаю. И знаю очень хорошо. И с этой Дарьей Захаровной знаком. Эти дети правы, – ей не место в школе. Вот почему и решил помочь. Хотя думаю, - мне влетит от Владимира Ивановича.
Виолетта улыбнулась.
- Не влетит – папа нам доверяет, - сказала она, дав понять, что не отделяет себя от него.
Автобусы отправились в столицу очень рано. Они едва вместили желающих ехать к президенту. Водители отказывались брать детей на проход, но им был предъявлен ультиматум – либо едут все, либо никто. И им пришлось смириться – взять лишних пассажиров на свой страх и риск.
- Ладно, рискнем, - сказали они. На что Азамат заметил с озорной улыбкой:
- Мы все рискуем.
Когда они выехали из города, и перед ними разостлалась бескрайняя степь, ученики запели. Их сердца забились в унисон и души объединились в одном великом порыве очистить мир от тирании всяких тирановых, и манящий горизонт повел их за собой к заветной цели.
А президент был в столице и никуда уезжать не собирался. У него был запланирован визит в парламент – с очередным законопроектом. Законопроект был очень важным, и хотя у главы государства не было сомнений в том, что он будет принят, все же предстояла неприятная процедура – предлагались непопулярные меры. Как хорошо, когда принимаются популярные меры, хотя оппозиция расценивает их как популистские. Но в деле управления государством приходится иметь дело с тем, что не вызывает энтузиазма. Ни у населения, ни у политиков. И ведь все при этом понимают, что без этих непопулярных мер не обойтись.
Но так уж устроены люди – им всегда подавай позитив. Хотя каждый из них принимает в своей деятельности, на своем рабочем месте, в своей семье, решения, не устраивающие кого-либо из подчиненных или членов семьи.
Так думал президент, готовя себя психологически к возможным возражениям, к контраргументам депутатов. Вообще-то основная масса народных избранников была лояльна к нему, но были среди них и те, что всегда высказывали несогласие с проводимой им политикой. Они всегда находили к чему придраться. Если его предложения были популярными, они упрекали в популизме, если непопулярные, то обвиняли в антинародной политике. И нужно было терпеливо, аргументировано доказывать, что белое – это белое, а черное – черное.
Справедливости ради нужно признать, что кое-какие обвинения имеют под собой почву. Да, президент допустил ошибки. Вот с приватизацией в свое время получилось нехорошо. И с сельским хозяйством, особенно с общественным животноводством. Ведь все общественное стадо пошло под нож. Да, это ошибки, которые не то, что оппозиция – он сам их себе не простил. И оправдания вроде нет. Но, с другой стороны, все мало-мальски умные люди понимают – не может все население быть хозяином страны. Людям трудно это понять, потому что семьдесят лет им «закачивали в зад воздуху», как выражается казахская поговорка, убеждая, что они-то и владеют всем. И до сих пор многие считают, что все имущество, доставшееся от советского строя, можно было распределить между всеми поровну. Но ведь такое в принципе невозможно !
То, что произошло, а именно – то, что это достояние сосредоточилось в немногих руках, естественно! Так должно быть, и так и должно было произойти. Президент до сих пор сожалеет о том, что в свое время остановился на той модели приватизации. Его тогдашняя ошибка состояла в том, что он (со многими другими авторами приватизации) был убежден – можно сделать всех людей страны собственниками, акционерами, а те, кто сосредоточит в своих руках эти акции, согласятся на роль простых управляющих. Никто не подумал – те, кто организовывал и возглавлял фонды, превратившиеся потом в ОАО, ЗАО, ТОО и т. п., вкладывал свои деньги и энергию не для того, чтобы стать потом марионетками. Эти люди хотели стать хозяевами, полноправными хозяевами предприятий. Можно бесконечно обвинять этих людей, но их энергия пошла на подъем, оживление экономики – этого нельзя отрицать.
Да, конечно, приватизация не прошла гладко. Были злоупотребления, коррупционеры всех мастей нажились на этом деле. Но только теперь стало ясно, что в той ситуации невозможно было проконтролировать весь этот процесс становления рынка. Но при всем при том, приватизация состоялась. Заводы и фабрики, организации и предприятия обрели своих хозяев, перешли в руки тех, кто способен организовать бизнес. И лишь последние тупицы не в состоянии понять, что эти предприятия и должны были оказаться в этих руках, что какие бы ни были те руки, на том этапе не было лучше рук! И на последующих этапах тоже. Президент не сомневается в том, что цель достигнута. И лишь остался в душе горький осадок – все это выглядит так, словно заранее спланированный обман населения.
А сельское хозяйство… и опять, всему виной тогдашнее стремление передать, во что бы это ни стоило, государственную собственность народу, населению. Оппозиция бросает обоснованные обвинения, не понимая, что президент с высоты сегодняшнего дня и сам прекрасно видит, что нельзя было вот так взять и передать совхозы в собственность их работников. Ведь все умны задним числом!
Президент усмехнулся. И покачал головой с грустной улыбкой на усталом лице. Те, кто бросают обвинения, считают, что он должен был все предвидеть. Они словно забыли, что президент – такой же человек, что и они. Да, он планировал, просчитывал, старался вести дело так, чтобы без потерь перевести громадное советское хозяйство на рыночные рельсы. Он советовался с учеными – экономистами, опытными управленцами, старался взять на вооружение опыт других стран, хотя где он, этот опыт?! Ведь прецедента не было! Где еще в мире социализм переходил так спешно в капитализм? В те судьбоносные девяностые все руководители постсоветских республик принимали решения на свой страх и риск. Было много проектов, от самых осторожных до самых радикальных. Но ни один из них не выдержал бы критики с позиций сегодняшнего дня.
Одно точно – шоковая терапия оказалась действенным средством. И эта терапия пошла на пользу всем – ибо у всех с глаз спала пелена, и все поняли, что есть что. Жестко, может быть и жестоко, но действенно. И полезно, что бы ни говорили…
Но все эти неприятности позади. Слава Аллаху, в самых важных вопросах он оказался прав. Положение в стране сейчас стабильное. Хотя до целей его стратегической программы еще ой как далеко!
Он уже имеет определенный вес за рубежом. И на западе, и на востоке. Все последние десятилетия он неустанно добивался признания республики дееспособной страной на международной арене. Но при этом присутствует горечь досады – многие разумные предложения остались на бумаге. И только потому, что те, от которых зависела их реализация, имели несчастье завидовать – не их голову посетила первой та или иная идея.
Ох, уж эти завистники! Они не могут простить ему его успеха. Хотя, казалось бы – чему тут завидовать? Вся его внешняя политика – умелое лавирование в этом сложном мире, где подчас вершат произвол сильные державы. Да, завистники были и будут. Но достают не только они. И даже не столько они. Есть еще одна категория людей, надоевшие хуже горькой редьки. Это подхалимы и льстецы. От самых недалеких и откровенных, до самых тонких и изощренных. Они лезут в задницу без мыла, причем делают это публично. Еще можно понять тех из них, которые подлизываются из корысти. Но самые неприятные – это подхалимы бескорыстные. Они убеждены, что работают на рейтинг президента. Но не понимают, что оказывают ему медвежью услугу.
Они считают, может быть искренне, что страна уже справилась со всеми проблемами. А ведь страна только вступила на путь к светлому будущему. Вот и кризис в финансовом мире предупреждает, предостерегает от преждевременной успокоенности. С этим капитализмом держи ухо востро!
И опять – все смотрят на президента, словно ожидают – вот взмахнет он сейчас волшебной палочкой и все станет на свои места. Этим людям невдомек – эта беда нагрянула на весь мир, этот кризис еще раз показывает – рыночная, саморегулирующаяся экономика на самом деле имеет свои «темные места», как говорят исследователи древних текстов. Все движется, все развивается и экономика, финансовая сфера не исключение.
Что нужно делать? Во-первых, не паниковать. И принять действенные меры, чтобы свести к минимуму потери. Вот с предложением этих мер он и собирается в парламент. К слову сказать – очень кстати оказались средства, аккумулированные в нацфонде. А ведь он знал, что когда-нибудь может наступить «черный день». И теперь его оппоненты прикусят языки. Хотя, возможно, они и тут найдут, к чему придраться. Ну и пусть. Главное не это. А то, что в такой сложный момент страна, правительство не оказались с пустой казной.
Но успокоения нет. Почему? Потому что эти миллиарды из нацфонда не панацея. Да, они оказались очень кстати сейчас. Но нужно смотреть в корень проблемы. Нужно спокойно и компетентно выявить причины, приведшие к кризису, а не бороться со следствиями. Поставить правильный диагноз, чтобы, приняв действенные меры, вылечить захворавшую финансовую систему, избавить здоровое тело рыночной экономики от болезнетворных вирусов отживших свое связей и отношений.
Вот об этом он и хочет поговорить в парламенте. И призвать всех, не только депутатов, но и правительственных чиновников, деятелей банковской сферы, и науки, и всю общественность отнестись серьезно к этому кризису, еще раз проанализировать ситуацию в экономике страны в целом и в каждой отрасли, в каждом регионе, в каждом предприятии в частности. Президент, конечно, верит в то, что кризис будет преодолен. Не может быть, чтобы люди не нашли выхода. Вот только присутствует тревога – не превратили бы все в говорильню, как бы опять не выставили его пророком, ясновидящим, смотрящим поверх всех голов далеко вперед, тогда как он один из них, и для него, как и для всех – будущее в густом тумане.
Одно он видит ясно – это тех, кто является настоящими врагами его, хотя эти люди считают себя его друзьями. И что бесит по-настоящему – трудно их остановить. Можно возразить оппонентам, доказать их неправоту в том или ином вопросе. Но что сказать подхалиму? Ну не скажешь же ему открытым текстом: «Не надо подлизываться! Это мне противно. И это, в конце концов, неприлично». Хотя, может быть, так и нужно бы поступить?
Вот выдумали присвоить его имя новой столице. Да, этот город стал столицей только благодаря ему. Подхалимы приводят в пример Петра Первого с его Петербургом. И Джорджа Вашингтона. Ладно, Вашингтон так и остался Вашингтоном. Там, в Америке верны памяти и традициям. Но ведь Петербург был какое-то время Ленинградом. А что если власть там еще раз переменится? Чьим именем тогда назовут город на Неве? А город на Есиле? Не вздумается ли будущим подхалимам переименовать столицу, дать ему имя другого президента – их современника? Нынешнему президенту не хочется, чтобы с его именем обошлись так, как с именем прорубателя окна в Европу. Поэтому он решительно отказался.
Президент вздохнул, и, поднявшись, почему-то направился к окну. Он раздвинул пальцами пластиковые жалюзи и выглянул наружу. За окном вовсю сияло весеннее солнце.
«Эх, пройтись бы по городу пешком», - подумал он. Так редко приходится ходить пешком по городу. Он может погулять на свежем воздухе. Но в ограниченной, огороженной и охраняемой территории. «Словно зек какой-то!», - досадовал он; но понимал, - являясь главой целой страны, он в то же время не волен распоряжаться собой. Вся его жизнь расписана до минуты. Он обязан подчиняться жесткому графику, составленному им и его помощниками. Да, составляется график с его ведома; и он вносит изменения, когда того требуют обстоятельства. Но, в общем, он не хозяин себе, хотя его считают хозяином целой страны.
Вот сейчас, выйти бы просто из резиденции и пройти пешком эти несколько десятков метров до здания парламента. Но нет, начальник охраны президента встанет на дыбы. И заставит спуститься в подземный паркинг, сесть там в бронированный автомобиль, и в сопровождении двух машин охраны отправиться в такой же паркинг под парламентом. Ну не глупо ли, а?!
Да-да, «это необходимо в целях безопасности», как постоянно твердит начальник охраны. Или нет такой уж необходимости? Грозит ли персоне президента какая-нибудь опасность? И кто окружает его вне этих стен, – любящие и уважающие подданные или враги, следящие за каждым его шагом?
«За что меня убивать? – этот вопрос часто возникал перед ним, - Да, у меня есть враги. Хотя, может быть, это сказано слишком сильно. Ладно, пусть они недоброжелатели. Да, неизбежная оппозиция. Ну, еще завистники. Эти, пожалуй, самые опасные. Если не брать в расчет агентов из других стран. От правительств, которым не нравится моя политика. Или организаций, деятельность которых запрещена у нас моими указами. Ну, еще нельзя сбрасывать со счетов тех, кто не дружит с головой. Начальник охраны прав – нельзя исключать, что среди наших граждан есть маньяки, озабоченные убийством президента.
Но неужели из-за всех этих потенциальных убийц я не могу раз в год взять вот так и отправиться в соседнее здание пешком? Нет, в самом деле, так нельзя – это уже какая-то мания преследования!»
И президент решил – сегодня, сейчас, он не согласится с доводами начальника охраны. Он возьмет свою папку под мышку и запросто выйдет из парадных дверей. И он уже хотел отойти к своему столу, чтобы уложить листы со своим предстоящим выступлением в папку, но почему-то опять раздвинул жалюзи.
Площадь теперь не пустовала – там столпились какие-то дети. В большинстве подростки. И несколько взрослых среди них. Над толпой волновались три транспаранта. Вначале он решил, что это какая-то акция протеста, так как на одном транспаранте было написано: «Долой Тиранию!». Он машинально отметил ошибку – «тиранию» нужно было бы написать со строчной буквы. Но потом он прочел более внимательно: «Долой Тиранову!» и немного успокоился, тем более что на других двух было написано: «Господин Президент! Помогите восстановить справедливость!», и – «Заманжол Ахметович Енсеев – самый лучший в мире учитель!»
- Любопытно, - прошептал президент. И подошел к столу, намереваясь вызвать помощника. Но его рука зависла над клавишей селектора.
- Зачем? – сказал он самому себе, сказал вслух, - Ты же собирался выйти. Вот и подходящий случай.
И он решительно направился из кабинета. Секретарь с находившимся в приемной помощником встали.
- Господин президент, еще рано, - сказал последний.
- Нет, самое время! – отвечал президент, шествуя мимо него. Помощник подхватил свою папку и последовал за ним.
- Вы ничего не взяли с собой? – сказал он удивленно, догоняя президента в коридоре.
- Мне сейчас ничего не нужно. И я не в парламент иду.
- А куда?
- На площадь.
- На площадь? На какую?
- На нашу. Там ко мне пришли дети.
- Какие дети?
Президент внезапно остановился. Он повернулся к помощнику с неудовольствием.
- Знаешь что! – сказал он, нахмурясь, - Возвращайся в приемную. Ты пока мне не нужен.
Помощник растерялся. Президент сегодня какой-то странный. И куда он может отправиться без своего помощника? И что это за дети?
- Давай, иди! – скомандовал президент, входя в лифт. И, нажав кнопку первого этажа, просто оттолкнул помощника, попытавшегося протиснуться за ним.
Иногда президенту казалось, что он «под колпаком». Не успел он в вестибюле добраться от лифта до выхода, как перед ним возник начальник его личной охраны.
- Куда это вы? – спросил он, с трудом переводя дух.
«Он что – спустился по лестнице? Не иначе – съехал по перилам».
- Да вот, ко мне пришли дети, - ответил президент, не сбавляя хода, пытаясь обогнать пятящегося перед ним начальника охраны.
- Какие дети? На какой площади? – доставал тот теми же вопросами, что и помощник минуту назад. «Как вы все мне надоели!» - так хочется бросить им в лицо. Но нельзя – эти люди добросовестно исполняют свои обязанности. Они действуют строго по инструкциям. Но кто придумал эти инструкции? Кому пришло в голову изобрести пункт, согласно которому глава государства не волен переступить порога своей резиденции без чьего-либо сопровождения?
- Перед дворцом стоят дети, - сказал он, остановившись, так как начальник охраны перегородил ему путь, раскинув руки, - Они пришли ко мне с важным делом.
- Какое у детей может быть важное дело?!
- Они просят восстановить попранную справедливость.
- Ничего не понимаю! – начальник охраны был совсем сбит с толка. Что с президентом? Какие дети? Какая справедливость? Ведь ему нужно отправляться в парламент. Оттуда только что доложили, - все готово к приему главы государства.
Президент попытался отстранить его со своего пути.
- Господин президент! Вам пора в парламент! Там все готово к вашему визиту.
- Ну и отлично! Передайте депутатам, что им придется немножечко подождать – сначала я поговорю с детьми.
И он шагнул вперед, решительно оттеснив главу своих телохранителей.