26
Заманжол Енсеев оказался прав – выше министра образования сидел вице-премьер, курирующий образование, науку и культуру. И этот высокий чин позвонил Сание Калиевне.
- Что вы творите?! – накинулся он на бедного министра, - Почему уволена опытнейшая директриса, проработавшая в школе сорок лет?
- Вы о Дарье Захаровне Тирановой?
- О ней! Почему вы уволили ее?
- Я ее не увольняла. Она ушла на пенсию.
- Ее «ушли на пенсию»! Я обо всем знаю. Давайте, прекращайте самодеятельность! Чтобы завтра же Дарья Захаровна была на своем месте. Нельзя разбрасываться такими кадрами. Вы меня поняли, Сания Калиевна?
- Да, поняла, - промямлила министр.
- Завтра же доложите мне о восстановлении Тирановой. И не забудьте извиниться перед ней.
- Хорошо, - сказала министр, а сама подумала: «Ну, уж нет! Извиняться перед каждым директором школы я не буду. Лучше тогда не работать министром. Пусть тогда снимут».
Но Тиранова и не потребовала извинений. Она была реалисткой и понимала, что министр никогда не извиняется перед директором школы, так же, как директор школы не извиняется перед учителем или учеником.
Азамат, Катя и Оля вновь собрали своих одноклассников. И они начали обсуждать создавшееся положение.
- Давайте уговорим учеников объявить забастовку, - это предложение Азамата.
- Какую еще забастовку?! – это Катя.
- Простую. Если вся школа откажется учиться и потребует отставки, то Дарье Захаровне не поможет никто. Нужно устроить акцию протеста перед мэрией. Представляешь, какая поднимется шумиха!
- Ты считаешь – ученики согласятся? – засомневалась Анара. Она ходила на последних месяцах беременности, ей было трудно, но она не могла оставаться в стороне, когда дело касалось Заманжола Ахметовича.
- Конечно! Нужно просто поговорить с каждым классом. Хотя бы со старшеклассниками.
- Можно попробовать, - согласилась с Азаматом Оля, - Давайте, разделим классы меж собой. Я пойду в седьмой – там моя сестренка учится. И в восьмой – там брат.
- А я в девятый и десятый «А», - предложила Катя. Потом добавила:
- Могу еще в одиннадцатый, в любой.
- Я беру на себя другие одиннадцатые, - Азамат воодушевился тем, что его идею приняли на вооружение. И тут же решил подкинуть еще одну:
- Нужно поговорить и с учителями. Пусть и они поддержат учеников. Например, Асет Ескенович обязательно поддержит нас. И не только он один.
- Да, ты прав – учителей тоже нужно подключить, - впервые согласилась с ним Катя, - И Галию Досовну тоже. Но к ним ты не пойдешь.
- Почему? – оскорбился Азамат, - Что – рожей не вышел?
- Не вышел. Забыл, как их доставал? Они откажутся только оттого, что это будешь предлагать ты. Пусть к ним пойдет Наташа.
Наташа отвлеклась от окна, в которое глядела по обыкновению и спросила:
- Почему я?
- Потому что ты молчунья – а учителя любят молчунов.
Азамат рассмеялся. Наташа пожала плечами и вновь вернула взгляд за окно.
- Так ты что – отказываешься? – Катя смотрела на нее с неудовольствием.
- Нет, я согласна, - ответствовала та, - Только я не молчунья. Просто не люблю зря трепать языком.
Катя вскинулась.
- Значит, это мы треплем языками? Ты выбирай выражения! Если мы не будем «трепать языками», как ты считаешь, то Заманжол Ахметович так и проработает грузчиком всю оставшуюся жизнь. Если не хочешь в этом участвовать – пожалуйста, мы никого не держим насильно.
И девушки уставились друг на дружку. Анара поспешила разрядить обстановку.
- Девочки, не надо ругаться. Наташа согласна поговорить с учителями. Давайте дальше. Я могу взять на себя другой десятый класс.
- Ты что! – накинулась на нее Катя, - Хочешь родить раньше срока? Мы обойдемся без тебя. Сиди уж…
- Десятый «Б» я беру на себя, - заявила молчавшая до сих пор Алтыншаш. Она не была молчуньей. Одноклассники всегда подозревали ее в расчетливости. И в этот раз Азамат не преминул уколоть ее:
- Что – долго думала?
- Думала? О чем? – Алтыншаш уставила в него свои невинные вишенки-глаза.
- О том, стоит ли тебе ввязываться в это дело.
И вновь Анаре пришлось примирять бывших одноклассников:
- Ребята! Я считала, что вы повзрослели, а вы все еще ученики одиннадцатого класса. Давайте серьезней!
И обсуждение продолжалось…
На другой день в школе №2 за партами сидели только ученики младших классов. Старшеклассники же толпились на площади перед мэрией. В руках они держали транспаранты с надписями: «Долой Тиранову!», «Дарья Захаровна, отправляйтесь на пенсию!», «Верните Заманжола Ахметовича в школу! Енсеев – самый лучший учитель!».
Акимат всполошился. И в то время, когда Тиранова выясняла, куда пропали старшеклассники и некоторые учителя, мэр города принимал срочные меры для того, чтобы как можно быстрее освободить площадь от демонстрантов.
Нужно сказать, что, может быть, глава города и вышел бы к шумевшим на площади ученикам. Но, в другое время. А сейчас… сейчас его одолевала одна проблема, над которой он думал днем и ночью. Дело в том, что в городе еще оставались зиявшие пустыми оконными проемами многоэтажные здания – наследие девяностых годов. И вот теперь одно из этих зданий заинтересовало успешного бизнесмена. Бизнесмен этот обратился в мэрию с просьбой продать это здание по остаточной стоимости. Он предложил крупную взятку – ведь восстановить готовое здание проще, чем построить новое. И вот это предложение не дает мэру покоя днем и ночью.
Мэр помнил, что начинал свою карьеру с намерением покончить с коррупцией. Но те намерения так и остались нереализованными. А теперь он думал о том, почему бы и не взять предложенных денег. Ведь речь идет о крупной сумме. Когда еще представится такой случай? Такую сумму можно положить в какой-нибудь надежный зарубежный банк – на черный день. Ведь он каждый день может быть смещен со своего поста – вон аким области никак не может смириться с его назначением – мэр уже знает, что тот прочил на это место своего родственника. Поэтому так скудно финансируется город, поэтому и игнорирует правительство и область многие проекты, инициированные мэром Н-ска.
Да, его положение шаткое. Все чаще и чаще слышит он критику в свой адрес. И он, возможно, давно бы подал рапорт об отставке, если бы… если бы на его личном счету лежала солидная сумма. Да, он поднакопил немного деньжат – не терял времени зря, протирая зад в этом кабинете. Но обещанная взятка – такие деньги ему и не снились.
И вот теперь мэр мучился, нет, не доводами совести – он уже решил для себя, что коррупция – вещь неискоренимая. И даже наоборот – что она необходима. Это, в конце концов, способ перераспределения средств – от слишком богатых к совсем не богатым. В этом отношении он уже расстался с идеалистическими иллюзиями.
Но его одолевали сомнения другого плана – а вдруг это происки все того же акима области? Вдруг этот бизнесмен со своим предложением – подстава? Ловушка. И как выяснить, так ли это? Взятка в таких размерах – вещь нешуточная! За такую взятку можно загреметь – о-го-го! Костей не соберешь. А с другой стороны – к чему бы этому бизнесмену участвовать в таком деле? Ведь мэр полагает – и в среде таких прагматичных людей, среди бизнесменов и коммерсантов существует свой кодекс чести. Или не существует? Как бы это проверить?
Эти мысли следовали за ним неотступно – на совещания, устраиваемые областным начальством; об этом мэр думал в поездке в столицу, посещая объекты города. Поэтому и был рассеянным и стал попадать впросак, не зная, что ответить, когда к нему обращались с тем или иным вопросом. Короче, он измаялся и сегодня с утра решил покончить с этим делом и позвонил, еще из дому, тому бизнесмену. Претендент на бесхозное здание должен был прибыть в мэрию. А тут эти демонстранты… так некстати.
Мэр приказал секретарше не впускать к себе никого. И стоял в задумчивости перед окном. С досады он послал своего заместителя к ученикам, и тот объявил, что акция незаконна – она не санкционирована властями.
- Немедленно освободите площадь! – потребовал он, - Иначе мы применим силу.
Демонстранты зашумели. К вице-мэру подошел Асет Бериков.
- Мы не уйдем. Применяйте силу. Сейчас сюда прибудет съемочная группа телевидения.
- Не пугайте нас телевидением! Если хотите протестовать – пожалуйста, действуйте в рамках закона. Вы должны подать заявку на проведение мероприятия по установленной форме, согласно действующему законодательству. А сейчас разойдитесь.
Асет понимал, что чиновник не отступит. И что закон не на стороне протестующих. Но за спиной шумят его ученики, и если он пойдет на попятный, то они перестанут с ним здороваться. И он сделал еще одну попытку:
- Хорошо, пусть мы действуем неорганизованно, стихийно. Но мы доведены до этого. Вы должны понимать, что имеете дело с детьми. Где мэр? Где аким области? Почему бы им не выйти к нам и не поговорить с учениками?
- Вы считаете, что у мэра и акима нет дел кроме вас?
- Какие дела могут быть важнее детей? Подумайте, о чем вы говорите!
- Я говорю то, что мне поручено – ваша демонстрация незаконна! Вы должны немедленно разойтись. И не надейтесь на телевидение – оно не будет допущено к вам.
Асет вернулся к ученикам и передал слова чиновника из мэрии.
- Пусть ученики идут в школу, - сказал он, - Останемся мы – учителя и выпускники.
Азамат и его одноклассники согласились с ним. Но ученики наотрез отказались возвращаться в школу. Их сейчас никто не смог бы заставить вернуться к занятиям.
Асет вновь подошел к чиновнику.
- Ученики отказываются расходиться. Идите, передайте мэру – мы не разойдемся. Пусть выслушает наше требование.
Заместитель мэра сделал злое лицо и вернулся в мэрию. Тем временем на площадь примчался начальник гороно. Ему позвонил мэр. Следом – Тиранова. Они оба набросились на учителей, в первую очередь на Асета Берикова.
- Тебя посадят! – заявила Тиранова.
- Не пугайте меня, Дарья Захаровна! Лучше уйдите на свою заслуженную пенсию. Мы не отступим.
Дарья Захаровна махнула на него рукой и начала обрабатывать других учителей, маня их пряником и одновременно грозя кнутом. Но те удивили ее своей стойкостью. Она заметила Галию Досовну. И всплеснула руками.
- И вы здесь?! Не ожидала! Уж вы-то, вы-то! Как вы могли, Галия Досовна!
- Почему вы удивляетесь, Дарья Захаровна? Или вы поспешили списать меня со счетов? Нет, я не буду молчать, как молчала целых сорок лет. Да, я немного запоздала. Но лучше поздно, чем никогда!
И пожилая учительница возгласила, потрясая транспарантом в руках:
- Верните Заманжола Ахметовича в школу! Долой тиранию Тирановой!
А Леонид Шенберг, физик, выдвинулся вперед и заявил начальнику гороно:
- Нас не запугать! Мы не вернемся в школу, покуда Дарья Захаровна будет там директором. Делайте с нами, что хотите! Разгоняйте, сажайте, режьте на куски! Хоть расстреляйте!
На начальника гороно жалко было смотреть. Этот человек попал меж крутых жерновов – он не мог сделать того, что оказалось не по зубам и министру. Но и демонстранты не могли отступить – от сегодняшнего их выступления зависит не только судьба Заманжола Енсеева, – зависит их собственная судьба.
И вот показались наряды полиции. Они встали неподалеку, не приближаясь к демонстрантам. Асет скомандовал:
- Встаньте теснее! Сплотите ряды! Возьмитесь за руки! – и демонстранты образовали круг; учителя и парни из старших классов и из выпускников замкнули собой остальных, сцепив локти в «цепочку».
Вот подлетел джип и из него вышел грузный человек в полковничьих погонах – начальник полиции. Он подошел и властно скомандовал:
- Разойдись! Немедленно!
Из сплоченной толпы раздались оскорбительные возгласы:
- Пошел ты! Командуй своими ментами!
Многие ученики выставили вверх кулаки с торчащими средними пальцами, и лицо полковника налилось кровью – он знал, что означает этот оскорбительный жест. Он достал рацию, связался со своим подчиненным и скомандовал:
- Давай, отправляй ОМОН!
Сам сел обратно в джип и стал ждать. Асет оглянулся на учеников – лица их светились решимостью. «Нехорошо все обернулось, - запоздало подумал он, - Сейчас нас всех отправят в камеры. Да, учеников выпустят. Вызовут родителей, прочитают нотации. А вот нас, учителей, могут посадить. Запросто».
Все вышло так, как он предполагал. ОМОН без проблем расправился с демонстрантами. Нет, никого не избивали. Просто по одному отцепляли от других и отводили в машины - воронки. Да, некоторые ученики и ученицы пытались сопротивляться, но что можно сделать голыми руками с облаченными в «доспехи» верзилами.
В полиции Н-ска в тот день было много работы. И народу. Там толкались родители детей, жены и мужья учителей. Но после обеда все опустело. Заполнены десятки разных бумаг, у инспектора по делам несовершеннолетних прибавилось работы. Старлея в юбке пригласил сам начальник полиции и поручил взять каждого сегодняшнего ученика на учет.
Правда, и учителя, участвовавшие в акции протеста, были отпущены. Против них не возбудили уголовных дел. Обошлись административным кодексом. Назначили штрафы. Начальник гороно объявил им выговора. Но и он сам получил то же самое взыскание от вышестоящих инстанций.
Ученики вернулись в классы, и все начальство города вздохнуло с облегчением, решив, что инцидент исчерпан. Но они не знали, с кем имеют дело. Они не учли того, что этих маленьких людей воспитывал самый лучший в мире учитель. И спустя несколько дней на столе мэра лежала заявка на акцию протеста. По всей форме, по закону. Ну и, естественно, мэр отклонил эту заявку.
- Да что с ним цацкаться! – воскликнул Азамат, когда им, инициативной группе, зачитали отказ властей, - Едем к президенту! Устроим митинг перед его резиденцией.
- И оттуда нас попрут, - сказал Заманжол Жандосов, - Тогда уж точно посадят.
- Всех не пересадят! Мы туда поедем всей школой! Возьмем с собой и младшеклассников. Всех!
- Кто тебе позволит? Нужно было сразу ехать в столицу. А теперь за нами следят.
Азамат фыркнул.
- Кто за тобой следит! Они думают – нас испугали. И что мы прижали хвосты.
- Родители не пустят детей.
- А мы им не скажем!
- Хорошо. Что ты предлагаешь?
- Нужны деньги. Наймем автобус в парке – скажем, для поездки на свадьбу. Какое им дело, куда?
- Одного автобуса не хватит, - вступила в разговор Оля.
- Наймем два! – Азамат не унимался. Его идея все больше нравилась ему.
- И двух будет мало.
- Наймем три, четыре – столько, сколько нужно!
- Но сколько это будет стоить?
- Не знаю. Соберем деньги.
- Нужно сказать, что не на свадьбу мы едем. Что хотим устроить экскурсию для учеников. Будет дешевле, - посоветовала Наташа. Она молчит, молчит, а выдает дельные советы.
- Точно! – обрадовался Азамат. Он понял по этой ее реплике, что его идея будет принята.
- И нужно действовать через частную турфирму, - это опять Наташа.
- Турфирма сдерет три шкуры, - возразил Азамат, - Но ты права – нужно договариваться с частником. А нет ли в городе частных автобусников?
- Наверное, есть. Нужно дать объявление в газету. Если есть, они обязательно откликнутся, - сказала Оля. Азамат усмехнулся.
- И какое объявление мы дадим? «Нужен автобус для поездки к президенту?»
- Зачем? Какое автобуснику дело, куда и зачем мы едем? Мы заплатим – он повезет.
- Все решено! – подвела итог Анара, - Нечего больше рассусоливать. Кто пойдет в редакцию давать объявление?
- Я! – это Азамат.
- Нет, ты вместе с Катей и Олей будете собирать деньги. Заодно всех и проинформируете. Но только никого не заставляйте – все добровольно.
На том и разошлись. В этот раз они ничего не сказали учителям – решили не подставлять. Но Асет Бериков каким-то образом узнал о новом походе в столицу. И он примкнул к «заговорщикам». Он сказал:
- Я пойду с вами до конца. Или мы покончим с Тирановой и ее тиранией, или сядем в тюрьму.
А на другой день к нему подошел Леонид Шенберг.
После ухода Заманжола Енсеева из школы они сблизились и между ними завязались приятельские отношения. Они, как могли поддерживали отношения и с Заманжолом, встречаясь время от времени где-нибудь в городе. Но встречи эти были редки – все-таки работа в разных местах разобщает.
Леонид хлопнул по плечу Асета и воскликнул:
- Обижаешь, старик!
- Что – тоже узнал о предстоящем походе? – улыбнулся виновато Асет.
- А ты что, не мог сказать?
- Я сам узнал об этом случайно – ученики не хотят подставлять нас. Они понимают – с нас спрос другой.
- Да, они правы. Но они не понимают другого – мы с ними единомышленники. А вот ты мог бы об этом помнить.
- Виноват. Прости. Так ты едешь?
- Естественно! И не я один. Наши новенькие предупредили меня в прошлый раз – если организуем еще что-нибудь подобное, чтобы не забыли оповестить. Может, сказать им?
Асет задумался. Новенькие – это супруги Виневич. Они в прошлом году окончили вуз и поступили в школу по распределению – у обоих были красные дипломы. И с ходу Алексей Виневич законфликтовал с Тирановой. А его жена, Кристина, поддержала его. Они хотели строить свою работу так, как им преподавали в вузе, но Дарья Захаровна преподала им другой урок – деспотизма. И супруги не смогли принять тон, которым с ними заговорила Тиранова.
И вот теперь Асет, уже считавшийся старожилом, решал, «подставлять» их или нет. Он вспомнил, как в свое время пытался поддерживать Заманжола Ахметовича, и как тот советовал ему «не соваться», «не подставляться». И как это тогда его огорчало. И даже, в какой-то мере, оскорбляло.
- Да, нужно сказать, - сказал он Леониду, - Ты прав – нельзя разбрасываться единомышленниками. Поэтому я сообщу и Галие Досовне.
А Заманжола Енсеева вызвал мэр. Аким области резко отреагировал, узнав об инциденте с учениками. Вызвав мэра «на ковер», отчитал в резких выражениях. Мэр попытался оправдаться, ведь в самом деле он ни в чем не виноват – разве мог он предполагать, что ученики выйдут на площадь. И он впервые услышал фамилию Тирановой и Енсеева. Что – мэр должен знать, кто с кем в какой школе конфликтует? Но глава области не хотел ничего знать – раз акция протеста состоялась у мэрии, значит, виноват мэр.
«Интересно, что бы он сказал, состоись эта демонстрация перед окнами облакимата?», - вопрошал себя мэр мысленно. Но озвучить эту мысль не посмел. Потом областной аким потребовал, чтобы мэр разобрался, кто виноват в том конфликте и принял меры, чтобы «подобное не повторилось». И вот теперь мэр разговаривает с Заманжолом Енсеевым. Он принял его в своем внушительном, старомодном, советских времен кабинете.
- Расскажите о себе, - попросил он, - И о Тирановой. Что вы с ней не поделили?
- Долго рассказывать, - сказал Заманжол, - А если коротко, то таких, как Дарья Захаровна, нельзя подпускать к школе и на пушечный выстрел. Ей бы работать в тюрьме – надзирательницей.
- Дарья Захаровна – уважаемый всеми человек. Она возглавляет школу около сорока лет…
Заманжол перебил высокого чиновника:
- И все эти сорок лет от нее страдают ученики. И учителя.
- Это вы так считаете. Я разговаривал с Дарьей Захаровной – она не лучшего мнения о вас. Вы должны признать, что у нее большой опыт работы. Да, возможно, педагог из нее не лучший. Но она администратор, и со своими обязанностями справляется отлично.
- Возможно. Но она вмешивается во все – начиная от педагогических программ каждого учителя, до одежды последнего ученика. Каждый, будь то учитель или ученик, испытывает на себе ее деспотизм. Это прямо какая-то диктатура!
- Вы сгущаете краски. И, сдается мне – вы переносите личную неприязнь на профессиональные отношения. И я предлагаю вам другое место в любой школе города. Заведующий гороно не возражает. Из-за вашего с Тирановой противостояния страдают дети. Родители требуют защитить своих детей.
- Я не понимаю, в чем их беспокойство. Я ведь давно не работаю в школе. В начале месяца мне объявили из министерства, что могу возвращаться в школу, но пробыл я там всего неделю.
Мэр пододвинул к нему кипу исписанных разными почерками листов.
- Вот прошения родителей. Почитайте, может быть, образумитесь, - сказал он.
Заманжол Ахметович пробежал глазами по этим прошениям. И поднял недоуменные глаза к собеседнику.
- Я ничего не пойму – что за подстрекатели? И к чему они подстрекали их детей?
- Как к чему?! Разве вы не знаете, что учудили ученики второй школы?
- Нет.
Мэр некоторое время вглядывался в глаза учителя. И решил, что тот точно ничего не знает. И он обо всем ему рассказал. Лицо Заманжола мрачнело по мере его повествования.
- Я ничего об этом не знал, - сказал он, когда мэр закончил, - Вы можете не верить мне, но я в этом не участвовал. Если б я узнал об этом, то постарался бы не допустить демонстрации. И не потому, что считаю детей и своих коллег не правыми. Нет, они действовали так, как им велела совесть. Это лишний раз доказывает, как их достала Тиранова. Но подставлять детей не нужно было.
- Вот именно! Нужно было решить все без этого шума.
- Пытались. Делом этим занималась сама министр образования. Ничего не вышло – у Дарьи Захаровны сильные покровители. Выше самого министра. И вы, должно быть, знаете об этом, раз сразу приняли ее сторону.
- Давайте, не будем вмешивать мэра в вашу с Тирановой склоку! – мэр любил говорить о себе в третьем лице. Этим грешат многие начальники.
- Никакой склоки нет! Это принципиальное противостояние. И я не пойду ни в какую другую школу. Только в свою – или буду разгружать вагоны.
- Какие вагоны?
- Я вот уже год работаю грузчиком на станции.
- А-а… - мэр смотрел на собеседника, думая, что бы еще предложить этому упрямому учителю. Вся эта школьная история уже начинает доставать. И без того мэр измаялся, не зная, что делать с предлагаемой взяткой. Он встретился с тем бизнесменом и обещал содействие. И даже принял первый взнос – несколько десятков тысяч долларов. Передача взятки прошла благополучно. Теперь предстояло оформить бесхозное здание на имя бизнесмена, и тот должен был передать остальную сумму мзды в обмен на документы. Он уже несколько раз звонил мэру, и вот тут глава города затормозил. Шестое чувство, интуиция, вдруг забило тревогу и начало предостерегать от этого шага.
Мэр почувствовал сильную головную боль – словно виски стиснуло тисками. Он встал со своего места и, потирая пальцами вздувшиеся вены у висков, пошел по кабинету. Сделав круг, он остановился перед Заманжолом Ахметовичем и предложил со страдальческой миной на лице:
- А хотите – я устрою вас в гороно. Каким-нибудь инспектором? И зарплата хорошая, и работа не пыльная.
- Я никогда не искал легких работ. И не гонялся за высокой зарплатой. И забочусь я не о себе, неужели не понятно?! Тиранова калечит души наших детей. Вот что главное. И никто ничего не может с ней поделать. А я учил детей не мириться с тиранией. Вот поэтому они и поехали к министру, вот поэтому они и вышли на площадь. И, думаю, вы с вашей полицией их не испугали. Так что ждите продолжения.
- Вы – безответственный человек! – вскричал мэр, - Вы втравили детей в опасное предприятие, а сами прячетесь за их спинами. Я не верю, что вы не знали о том, что они решили устроить демонстрацию. Это вы все заварили. А сами остались дома, потому что знали, чем это вам грозит. «Что смогут они сделать с детьми? – подумали вы, - В крайнем случае, пожурят и отпустят. А может, они и добьются чего-нибудь. Так вы рассуждали и нечего здесь строить невинную овечку!»
- Вы прямо читаете мои мысли! – Заманжол перешел к сарказму. Но многие власть предержащие редко опускаются до таких тонких вещей.
- А вы как думали?! Я вижу вас насквозь – насмотрелся на таких.
- Что-то много развелось вас - ясновидящих! – с этими словами Заманжол встал и пошел из кабинета.
- Куда это вы?! – воскликнул мэр, - Беседа не закончена. Мы ничего не решили…
Заманжол Ахметович вышел, аккуратно прикрыв массивную дверь. Он всегда прекращал разговор, когда убеждался в предвзятости своих собеседников, в том, что он не сможет достигнуть взаимопонимания.