Едешь в поезде, не спишь ночью – станция. Смотришь в окно, на перроне пассажир в желтом вокзальном воздухе. Один, с баулами, куксится от мороза, волнуется из-за номера вагона. Холодно ему, чуждо. А ты в тепле, у занавески, с чайком и (например) водочкой – уютный и благостный. А через минуту он в твоем вагоне, а через двадцать, такой же – согревшийся, распаковавшийся, свой. Кряхтит, переоделся в спортивные штаны и тапочки. Проводница сонная, полусвет ночников. Книжка в мягкой обложке. Лучшее чтение в поездах – детективы.
Едешь в поезде, не спишь ночью – станция. Вспоминаешь что-нибудь из Бунина или Амфибрахия Пакостина. Какой-нибудь рассказ, где хрустящая кожа саков, чуть влажные простыни, коньяк (на вкус как будто с копотью тендера) из серебряной стопки, любовь. Или Набокова, очарование знаменитых экспрессов, поэзия названий поездов: Pride of Africa, The Ghan, The Venice Simplon Orient-Express, Hiram Bingham, El Transcantabrico. Пусть сейчас и не так, но дух, дымок, шлейф можно ухватить в стуке колес, форме проводников, в чайной ложке. А, черт, сейчас не ложки, сейчас пластиковые палочки. Но все равно, в поезде все насущные проблемы отходят на второй план. Где детектив? Сунул куда-то.
Едешь в поезде, не спишь ночью. А как тут уснешь, когда этот мордоворот никак не угомонится? Уж и так его и эдак уговаривали, и милицией пугали и тем, что ссадят на ближайшей станции, а он, пока пугают – молчит, а как прекращают, опять начинает свою волынку. Напился, гад, и вместо того чтобы отрубиться, разговоры разговаривает на повышенных тонах, полтретьего ночи. Рожа – в дверь еле влезает. Весь набор: ботинки, кулаки и рожа. Станция, в окно видно мужичка с чемоданом в свете желтого фонаря, проводница грохает дверью в тамбуре.
Едешь в поезде, переполненный ожиданием счастья, встречи. Не можешь усидеть, бегаешь курить в тамбур, хватаешь книжку, листаешь, бросаешь – не можешь сосредоточиться. Позвонить, но поезд в мертвой зоне – нет покрытия. Ух. Двадцатая сигарета, тамбур, стоишь, лелея в середине груди тайну, оберегаешь от всех, лишний раз боишься сам притронуться, подумать. Делаешь вид, что просто пассажир, командировочный, например. А что? по вопросу поставки труб. Пластиковых. Или менеджер среднего звена крупной компании, следуешь на совещание. Станция, мужик какой-то заходит с чемоданом, из дверей холод, пора спать.
Едешь в поезде, поссорившись насмерть, места себе не находишь. Куришь в тамбуре так часто, что практически переселяешься в него. Провонял весь дымом, но не замечаешь, проборматываешь последний разговор еще и еще раз, приводишь аргументы, не подвернувшиеся во время под руку. Вот скажите, почему все нужные убедительные доводы приходят на ум спустя разговор? Надо было – так сказать, это объяснить, вот здесь можно было согласиться… Двадцатая сигарета, тамбур, стоишь, и уже почти не скрываешь несчастья – сил нет. Какой-то хер в спортивных штанах выходит покурить, отворачиваешься к дверям. Чего приперся, не спится ему. Станция. Желтый свет в открытые двери вагона.
Едешь в поезде, спишь, станция, одна, другая, третья, девятая. Сладко спишь. Детектив в бумажной обложке, чай, водка. А когда проснешься, то уже, через каких-то полтора часа, дом, квартира, дела, родина. Вон и мужик, что ночью сел, уже вытаскивает свой чемодан на колесиках, не терпится ему, а. Надо бы тоже собираться, умыться и собираться. Зубы почистить. Детектив оставить – перечитывать все одно не станешь. А алкаш где? Сошел, что ли, пока все спали? И щетка зубная у меня дурацкая, красная. Ну, почему красная? А у мужика, что первый в очереди в туалет, штаны с лампасами, с белыми. Едешь в поезде…. Едешь…