Словарь Иеронима Казуистра был пуст, как и его же мочевой пузырь, когда сглотнув пену добродетели, он ушел однажды утром из монастыря и поселился в грязной трущёбе одного из мегаполисов, намереваясь прожить остаток фраз в грешной бездетности.
По утрам он варил себе Гонь, днём беседовал с двумя резвыми хлабынями, а вечером, устроившись поуютней в кресле из сплетенных костей, ворожил в чашечках традесканций снами забытых надгробий.
Вот так мирно зрело семя Иеронима Казуистра, растапливая его мозг и формируя несбывшуюся в монастырской келье реальность. За дверью тихо сопел трубами компьютеров мегаполис. Рацоидворники перезванивались своими теле-жками, развозя жителям глиняных птиц. Райствовал Иероним. Зрело семя. И куда-то девалось в повседневных заботах нужда во времени.
Но случилось так, что однажды, на заре цивилизации, некто рябой пробил пальцем стену идиотства, и мегаполис вместе с Иеронимом Казуистром погрузился в пространство.
- Пик-тюпь, - услышал Иероним как раз в то время, когда наливал себе чашечку Гоня.
Иероним сел. Потом лёг на отсек земледелия, приютившийся на его полу. Потом взлетел к потолку и, зажав уши, отреагировал кратким биением пульса и сосредоточением всей мощи своей ДНК.
- Пик-Тюпь, - не унималась Пустота, - Пик-тюпь, пик-тюпь.
- Ражь меня в бок, Изверги! – Заорал Иероним Казуистр. – Блажь свою трупь, Анчоусы! Негде мне изменить твой, Хипара, урюк!
- Пик-тюпь! – Еще раз позвала Пустота.
- Ох, как невероятно совпадение! – Сказал подавленный Казуистр. – Но не я это совпал. Мною вы играли как образом, лепили из меня меня… Но я убежал бы, да бег мой – ваша предусмотрительность. Но пусто всё во мне - по моей воле, хотя воля моя – ваша благорасположенность. И Гонь мой не отдам вам, сам выпью, хотя пить могу – благодаря вашей вразумительности. Кто расскажет хлабыням о здравии покоя? Вы мною, или я – вами?! Вот кресло и чашечки, наполненные снами мертвецов, но не узнаете вы снов этих, потому что вы смерили их жизнь, изобретя грань для выдумавших Гонь. Хлю на вас, и урюк ваш для меня лишь тля!
Так рёк Казуистр.
Не выдержав патетики собственного монолога, Иероним открыл дверь и канул в недра мегаполиса, чью анатомию Казуистр не удосужился изучить заранее, и вскоре сгинул в его кощунственных объятиях.
Прошёл парсек. Появился Хлабынь Гонь. Он неимоверно пытался настроить волны дружелюбия, но однажды собрался и…ушел в монастырь. Там он долго был, но когда почувствовал пустопорожесть мочевого пузыря, собрался и ушел в угол мегаполиса читать Лебро двум имуниткам (две имунитки=одна мантинеянка// Платон. Пир.)
Rouss Marshall. The Book of Your Life. S.69