Совет Одиннадцати Старейшин

               
Саня, вдруг,  почувствовал, что его стремительно  засасывает  в Черную дыру.  Но,  странное дело, видел  он себя  сейчас  не изнутри,   а откуда-то сзади.  Его тело, превратившись  в     большое,     багрового цвета    веретено,  стремительно пронзало  пространство-время.     Вот,  тело-веретено  в доли секунды развалилось  на тысячи    маленьких веретенец, вот их стали  уже   миллионы, вот  – миллиарды...
– Русские не сдаются, – хрипело сознание Гирова, пытаясь не отставать  от полчищ кровавых телец-веретен,   стремительно летящих в бездну, прекрасно понимая всю глубину глупости своей бравады.

Вдруг,   скручивание  прекратилось, и Гиров  увидел себя целым и невредимым в каком-то     освещенном ярким бирюзовым светом  кабинете   без стен,  пола и потолка. Все, как бы   само-собой,   висело в воздухе.
Посредине кабинета стоял овальный стол, за которым сидели какие-то люди,   не обратившие   на  появление Гирова   ни малейшего  внимания.

Громко откашлявшись,  Саня  поздоровался. Ему  никто не ответил.
– Через тридцать секунд портал закрывается,   –  глянув на часы, озадаченно    сказал статный мужчина в ярко-красном  смокинге и такой же  вызывающей  бабочке, на вид  лет шестидесяти пяти.   – Двоих     нет.

–  Да, я-то здесь, – в очередной раз попытался привлечь к себе внимание  Гиров.    Для убедительности он  схватил со стола внушительных размеров пресс-папье и  подбросил его  вверх. Прибор,  чуть повисев в воздухе,   аккуратно лег  на свое прежнее место. Никто из присутствующих    даже глазом не повел.
– Все ясно, –   рассмеялся   Саня,  – я здесь, но они меня не видят.  Он, покраснев от досады, плюхнулся в кресло и, закинув ноги на стол, стал молча наблюдать за происходящим.

– Извините за опоздание, господа, –  раздался   негромкий    спокойный  голос.  –  Сами понимаете: метро не ходит, на улицах   постреливают.
Слева от Гирова,   прямо из воздуха,  нарисовался  немец,  лет сорока пяти в эсесовской форме.  Он   уважительно поклонившись  всем,  отдал какой-то пакет  мужчине в смокинге,  и стал пробираться  к свободным креслам, в одном из которых находился невидимый никому Гиров.
Саня  забеспокоился: не сядет ли немец прямо на него, но тот    плюхнулся в кресло, стоящее рядом.

– У вас продается славянский шкаф, –  чуть  наклонясь в  сторону Гирова, тихо спросил он.
– Был нужен, уже взяли. Осталась только  двухлитровая  клизма, – зло огрызнулся  Саня. И тут только до него дошло,  что,  если эсесовец с ним заговорил, значит,   в отличие  от остальных,  он-то  его видит.

– Блин, наконец-то, хоть кто-то меня здесь видит, – обрадованно повернулся   к нему Гиров.   – Вы же видите меня, правда?
– Увы.
– Что увы?  Увы  – да, или увы – нет?
– Увы,  нет.
– А почему же тогда Вы со мной заговорили?
– Интуиция.
– Чего?
– Интуиция, –  спокойно повторил немец, – просто, я все чувствую. Вот и сейчас я чувствую, что  Вы здесь… Он чуть прихватил ноздрями воздух, отчего кончик носа у него  начал едва заметно вибрировать.
– Я все чувству-ю-ю-ю-ю, –  протяжно простонал  он. - А Вы, собственно, кто, молодой человек?

- Я-то... штандартенфюрер Штирлиц! - выпалил Саня и выпучил глаза на немца.
- Ну, для этого Вам нужно  для начала  поменять форму, хотя два Штирлица - это уже перебор...  Так, давайте-ка не мешайте мне работать, - с  этими словами,   он сразу забыл про Гирова,  и стал внимательно изучать   присутствующих.
– Итак, господа, – снова заговорил мужчина в смокинге. По всему было видно, что он выполняет здесь роль секретаря,  –  время десять ноль  одна. Временной портал закрыт, кто-то один не прошел. Правила наши вам известны: отсутствие, даже, пяти  членов  СОСа  не может  помешать проведению нашего совещания, так что позвольте мне начать.

Он,  сделав глоток из бокала,   быстро вскрыл переданный ему немцем пакет и, пробежавшись глазами по написанному, с тревогой произнес:  – Вынужден  сообщить вам,  господа,  пренеприятнейшее   известие.
– К нам едет ревизор? – не отрываясь от игры в карты, зевнул бородатый старец в соломенной шляпе и  длинной, ниже колен,  крестьянской рубахе, перетянутой в талии  черным поясом.

– Откуда знаете? – встрепенулся мужчина в смокинге. – Это совершенно секретная  информация, вы все были свидетелями, что пакет был вскрыт  мною на ваших глазах.
– Не забывайтесь,   батюшка, – сердито глянул на него  старик,  Вы еще Иисусу   этот вопрос задайте, – кивнул он на своего партнера по игре.
– Лев Николаевич, ну сколько раз Вам говорить,  я –  Иешуа.  Такой же, как и Вы человек из плоти и крови. Уж кто-кто,  а Вы-то должны знать, что    в своем земном воплощении я просто несу космическую энергию, которую в религиозных писаниях назвали Христом.

– Помню, помню, голубчик, и про то,  что Иисус – имя богоподобного человека, появившееся в результате вливания энергии Христа в Вашу физическую и психологическую реальность, помню.  И,  даже то,  что в момент появления  Вас поддержали некие космические силы, находящиеся выше нашего сегодняшнего понимания, знаю. Только Вы особенно-то не заноситесь из-за этого. Гордыня, знаете ли…

– Извините, Лев Николаевич, действительно, глупый вопрос, – дождавшись пока старец закончит диспут с Иешуа, вновь подал голос секретарь. –  Господа, к нам, действительно, едет ревизор, – он  поднял над головой сложенный вчетверо лист бумаги. – И  никто не знает – кто это  и  какими событиями вызван его приезд.
– Может, олимпиадой в Сочи? – вскочил из-за стола молодой паренек в форме вратаря хоккейной команды, на груди которого красовалась огромная надпись – Легенда № 20.

 –  Так, у нас там все чики-пики,   ну,  или почти все…,   – поправился он, заметно покраснев.
–  До олимпиады мы еще доберемся,  –  буркнул секретарь, – а пока есть дела поважней.  Он  оторвал голову от вороха бумаг и пристально посмотрел на вратаря. – Простите,  а Вы кто такой?
– Я – вратарь сборной Советского Союза по хоккею, Владислав Третьяк,  а Вы кто?

– Понятно. Господа, в этот   раз среди нас новичок, так сказать, свежая кровь, – он чуть облизнулся, –  посему предлагаю, чтобы  не возникало в последующем   казусов,  собрание начать  с представления членов СОСа.
– Все равно будут, – отмахнулся старец,   и незаметно для Иешуа спрятал одну карту в длинный рукав своей рубахи. – Вам пара шестерок на погоны, голубчик, – небрежно выбросил он на стол шестерку треф и бубей.

– А Вас я знаю, – весело засмеялся вратарь, – Вы – Лев Николаевич Толстой,  русский писатель,    я читал Вашу «Войну и Мир».
– Всю?
– Нет, врать не буду, всю не потянул, – покраснел Владик, – но один том  точно осилил.
– Лучше бы тогда «Крейцерову сонату» осилили, хотя… зачтено, – кивнул Толстой.
–  О, и  Вас я  узнал! –   Влад ткнул клюшкой  в мужчину напротив.  –  Вы  – Энштейн,  автор теории относительности.  Е равняется  мц квадрат. Мы в школе  Вас учили.

– Какой умный юноша, – улыбнулся секретарь. – А остальных тоже знаете?
– Вот остальных – нет, – загрустил сразу Влад.
– В таком случае, исключительно,  для Вас. В   сегодняшнем  заседании СОСа,  которое, не побоюсь этого слова, является для всех нас историческим событием принимают участие: – Великий русский писатель, апофеоз  мировой  классической литературы,  граф...

– Ой, я Вас умоляю,  батюшка, давайте без этих ваших расшаркиваний, – перебил говорящего классик.  – Кому-кому,  но Вам-то  должно быть известно, что мы не приемлем здесь никаких званий и регалий.
– Да, но у нас же новый член Совета? – попытался сопротивляться секретарь. Однако, все остальные члены СОСа тут же встали на сторону  писателя и секретарю пришлось согласиться.

– Тогда  слева-направо,  –  сурово посмотрел на Владика секретарь,  –  Иешуа бен Иосиф,    Христофор Колумб,   Козе…  э-э-э – Макс Отто фон  Штирлиц, Чингизхан,  Дмитрий Иванович Менделеев, Никола Тесла и я –  Иоганн Вольфгангович   Барух,  – чуть запнувшись закончил он.
– А что такое SOS? – не выдержал Владик. – Типа,   срочно надо валить?
– Кого надо срочно валить? – насторожился  Барух.
– Не, Вы меня не правильно поняли. Не валить, в смысле кончать, а  валить в смысле – рвать когти. Спасайся кто может,  в общем, SOS,  – Влад для убедительности начертил в воздухе три буквы.

– Не SOS, а СОС, молодой человек.  Совет Одиннадцати Старейшин, а Вас  что, когда направляли сюда,   не проинструктировали?  –  изумился Барух.
– Да,  никто меня не направлял, – засмеялся Владик. – Я лег спать, захотелось пить, открыл глаза, смотрю,  а тут вы все сидите.
– А,   почему в таком виде? –  посмотрев  на Владика в подзорную трубу, подозрительно спросил   Колумб. – Или Вы  прямо с поля брани к нам?
– Не-е-е, –  засмеялся Владик, – я ж говорю,  я спал, проснулся и вот я здесь с Вами! Прикольно!

– Что, прямо в этом облачении  спали? – одновременно удивились Колумб и   Тесла.
– Ага, мне тренер сказал, что я всегда должен быть во всеоружии.
– Господа,  я думаю, в скором времени все  встанет на свои места. Хотя,  пока  присутствие  молодого человека на нашем совете  у меня лично вызывает некоторое недоумение.   Ну,  да не нам решать, вы прекрасно понимаете,  что состав совета  утверждается там, – секретарь  многозначительно ткнул пальцем вверх, –  и никому не известно: кто и с какой целью в очередной раз  здесь окажется.

– Кроме Вас, –  вставил Тесла. – Вы, ведь, за последние двести лет не пропустили ни одного СОСа?
– Ну, – развел руками Иоганн Вольфгангович,  – такая уж моя роль. Кто-то,  ведь, должен тут все протоколировать.
В этот момент из пространства, расположенного чуть ниже часов с кукушкой,   вылетел какой-то черный диск и мгновенно оказался возле головы Энштейна.  Третьяк, резко  выбросив вперед левую руку, ловко перехватил его. Кукушка хотела было кукануть  пару-тройку раз, но увидев летающие по кабинету диски  передумала, спрятавшись, на всякий случай, поглубже в свое убежище.

– Во,– показал  всем черный упругий диск Влад, вынув его из ловушки. – Шайба. Прав был тренер, когда говорил мне, что я всегда должен быть в полной боевой готовности.
–   Интересно,  какой умный человек кинул в него  эту штуку…, – глянул изподлобья   на Энштейна   Тесла.
Физик, не стесняясь присутствующих,  показал Тесле язык и, пристав, несколько раз хлопнул в ладоши:  – Браво, молодой человек.
– Легенда № 17, – со знанием дела надул щеки Влад.
– Что легенда № 17? –  встрепенулись   члены Совета.

– Ну,  я говорю,  шайбу  мой друг запустил, Валерка Харламов,  в лоб этому,  – он опять указал шайбой в сторону физика, – он у нас легенда № 17.
– Так что  ж Вы тогда ее ловите тут, если это легенда №17 запустил? – перебивая друг друга, разом заговорили  члены СОСа.
–  Может,  он, как раз, и запустил ее в него,  что б она  уже, наконец-то, достигла своей цели? – рубанул саблей наотмашь  Чингизхан, устрашающе сверкнув глазами.

– Именно так, – Влад молниеносно прикрылся блином, от встречи с которым сабелька  хана сломалась на две половинки, –  только я, ведь, тоже легенда.  И мне не важно: кто и в кого что запустил. Моя задача  простая в  Игре: я   должен защитить свою  команду и себя, соответственно.
– Нет запасной?  – с сочувствием посмотрел он на Чингизхана.
– Да, откуда, – горестно махнул тот свободной рукой и хотел было выбросить обломок сабли, но, поразмыслив, засунул его обратно в ножны.

– Считайте, господин Энштейн, что Вам крупно повезло, такую защиту себе заимели, – он опять с сожалением глянул на обломок сабли и отвернувшись от всех, казалось, тут же  погрузился в состояние полного анабиоза.
– Итак, господа, мы можем констатировать, что благодаря божьему промыслу,  пославшему нам в помощь легенду №20, который оказался явно проворнее легенды №17,  наш уважаемый физик,  остался невредим, – подвел черту под случившимся Барух.
– Извините, Владислав,   а Вы все шайбы перехватываете, которые летят в Вашу сторону? – поинтересовался он.

– Н-е-е-е,  тут, как говорится,   fifty–fifty. Все зависит от расстояния   и  скорости полета шайбы. Валерка-то слаб в щелчке, его конек –  финт и обводка. Вот, если бы  Халл,  Эспозито  или Толик  Фирсов щелкнули, то, я вам скажу,  можно было бы сразу тушить свет. У этих ребят не клюшка, а пушка, – засмеялся вратарь.
– Скажите, голубчик,  а что было бы с уважаемым физиком,  если бы Вы ее сейчас не поймали?
– Если бы такая плюшечка  влетела ему  в голову, – Влад оценивающе глянул на  Энштейна, –  расколола  бы черепок надвое.

– Милостивый, государь, – повернулся   Барух к Иешуа, –  не могли бы Вы посмотреть,  что там в параллельном мире, двумя уровнями ниже  в этом эпизоде произошло?  Извините, конечно, за беспокойство,   но  Вы же знаете,   кроме Вас  опуститься  туда больше никто не может.

– Yust a moment,  вот только сейчас засажу уже Николаича, – не отрываясь от карт, задумчиво произнес  Иешуа, но потом, вдруг,  сделал испуганные глаза и подпрыгнув на стуле, поспешно заговорил: – пардон, господа, но  я ж могу    не проскочить через 666–ю  параллель. Они ж  меня опять  того…  могут на крест затащить.
– Почему никого  нет,  – поднялся со своего места эсесовец. –  Вы  забыли, господа, что  666–е измерение – это до сих пор  моя Родина,  – на глазах  Штирлица появилась предательская слеза.
– Да-да, голубчик, помним-помним, только надо-то, еще   уровнем ниже, –  засуетился секретарь.   – Сможете?

– Раз – надо,  значит – должен, – четко, по-военному ответил эсесовец и,  щелкнув  каблуками,  выбросил  вперед в приветствии правую руку. Через мгновение его уже не было среди присутствующих.  На столе, обильно кровоточа,    осталась  лежать  выброшенная им правая  рука,  с остановившимися на половине шестого  чистейшего белого золота часами марки Patek Philippe Perpetual Calendar.
Все в ожидании замерли.   Гирову, показалось, что прошло минуты две. Вдруг,   рука  немца чуть  шевельнулась.

Санек,  от греха подальше,  отодвинулся от нее. Кисть начала   расти. Достигнув   размеров человеческого роста, она стала  быстро мутировать. Указательный палец превратился в правую ногу, средний – в левую,   безымянный и  мизинец – в руки. На месте большого пальца, с небольшим опозданием, появилась  сморщенная голова какого-то урода с выпученными глазами.
Трижды чихнув и  только  после этого приняв свой обычный облик,  штандартенфюрер  взволнованно заговорил:

– Там,  этому, – он указал  невесть откуда взявшейся у него в руках бейсбольной битой   на Энштейна, –  аккурат в висок и он того…,   – Штирлиц закашлялся.
– Сразу отошел?  – не выдержал Тесла.
– Не, не отошел. Жив,  слава богу, – отдышавшись ответил  штандартенфюрер.
Иисус трижды перекрестился.  Гиров про себя отметил, что крестится он на православный  манер, вначале касаясь правого, затем левого плеча.
– Но, похоже на то, что мозг ему эта штучка вынесла полностью,  – немец указал на шайбу, лежащую перед Владом.

– Как же это? Что не поймал там шайбу наша легенда № 20?
– Какое там, – Штирлиц  схватил из воздуха  огурец и, смачно хрустя им, едва понятно для собравшихся  добавил: – Он там вообще голый сидит и песню орет во все горло: привет, мол, с большого   бодуна, ну или что-то в этом   роде. Сами понимаете, вслушиваться особо некогда было. Я ведь  там  тоже… на птичьих  правах.

– Какой голый? Какой бодун? Да,  я вообще не пью ?! – вытаращил глаза Владик.
– А что это за дубинка у Вас такая? Откуда это? – спросил  Чингиз хан, указывая обломком сабли на биту.
– По пути  прихватил,  – Штирлиц повертел в руках дрын, – через Окраину спускался, а там без этого сейчас нельзя.
– А почему через Окраину?
– Самое удобное место для телепортации в нижние миры. В ней сейчас –  место   максимального всплеска  отрицательной  психической энергии.

– Все ясно, господа,  –    Барух чуть постучал карандашом по стакану, призывая всех к вниманию. –  Полная потеря памяти  Энштейном    в   667-м  параллельном   измерении, и кипении Окраины в 666-м, указывает   на то,   что мы немедленно должны внести корректировку в  планы  последующего развития нашей – 665-й параллели. Теперь становится понятным присутствие среди нас   молодого человека, – он уважительно улыбнулся Владику.

- Чёрт, даже страшно подумать, что там делается в 668-м измерении, а нам ведь и до него еще надо опуститься, - Барух хмуро глянул на Штирлица.
Штирлиц слизнул выступившую у него на запястье капельку крови: - Ну, что делается, что делается... людей уже жру...

Барух резко поднял вверх карандаш, тем самым как бы призывая немца не продолжать.
- ... думают, в общем,  какого  им вначале забить гуся - белого или серого, - глянув на остро заточенный карандаш в руках Баруха, нахмурился Штирлиц.
- А есть разница? - Третьяк вопросительно посмотрел на штандартенфюрера.
- Разница есть, - кивнул тот  Владику. - Забьёшь белого, серый будет скучать... забьёшь серого - белый будет скучать. Уж очень они дружны,  не могут  друг без друга.

- А что ж тогда делать? - Влад опять с надеждой посмотрел  на немца.
Тот  обвёл всех присутствующих внимательным взглядом: - Ну, что делать, что делать..., а действительно, господа, может уже и  хрен с ним  с белым?
В зале повисла пронзительная тишина. Кукушка опять выскочила из своего убежища, но, натолкнувшись на полное безмолвие в пространстве, куковать не рискнула.
- Хрен с ним с белым. в смысле - забить птичку, или хрен с ним с белым - пусть скучает? - сердито глянуло на Штирлица русское Всё. - Вы, батенька, выражайтесь определённее, ведь Вы же всё-таки немец, а не..., - Толстой перевёл взгляд на  Чингис хана, - друг степей, калмык.

- Друзья, друзья, давайте прежде всего  разберёмся  с нашим вопросом,- опять постучал по стакану карандашом секретарь. - 668–е измерение пока подождёт.
- Итак, согласно первоначальному плану нашей целью являлось  объединение всех проживающих в нашем мире  народов в единое государство.  После чего планировалось  перейти от   временно принятой нами за основу теории относительности  Альберта  Энштейна,  к теории  Мирового эфира  –  господина Теслы.
– А  почему  нельзя  использовать теорию Мирового эфира сразу? –  обратился Владик к секретарю.

– Первоначально,  мы должны создать единое общество,  – недовольно глянул на него Барух, – за две тысячи лет  нами  проводились неоднократные попытки построить его. Как Вы понимаете, самый простой способ объединить все народы под единым началом – это захватить их.

– Бесполезно, – покачал  головой Чингизхан, – я   захватил, практически,  весь мир. Моя империя простиралась  от восточного побережья до западного, дело оставалось за малым и уже не требовало больших усилий. И тут ко мне пришел этот, –  он искоса глянул на Колумба, – и сказал, что уже через триста лет он  откроет новые земли, равные по площади всему моему государству. Причем, откроет он их где-то там за морями-океанами.  Ну,  и  как я туда свою конницу переправил бы, спрашиваю я вас?

– Председательствующий  согласно кивнул: – Посему условия объединения всех народов  решено было изменить. Мы решили  создать единое  общество не путем военного, а путем экономического объединения всех государств нашего мира. Для этого было решено создать  тайное мировое правительство,  контролирующее все финансы мира,  и расставить во всех странах  лояльных нам глав  государств.

С целью  приведения к власти во всех странах угодных нам  руководителей, было отработано несколько вариантов: в странах с развитой демократией, мы успешно использовали  двухпартийные  системы, в результате чего на выборах всех уровней у нас соперничали только два  наших кандидата; если демократические институты  в  стране были развиты недостаточно,    активно использовался административный ресурс, средства массовой информации,  различного рода карусели, вбросы, подмена бюллетеней, прочие  пиар  технологии; в ряде стран,  с тем чтобы ускорить приход к власти нужных нам людей, приходилось применять, в том числе, и  силовой вариант смены власти.

– Невозможно  объединить  народы путем принуждения и насилия, – с грустью посмотрел на Баруха  Иешуа. – Даже если Вам и удастся, вдруг,  это осуществить,  это будет лишь временное объединение. Только  любовью  и милосердием  можно достичь полного единения. Неужели Вы этого  еще  не поняли?

– Да поняли мы,  поняли,  уважаемый Иешуа, – склонил голову Барух. –  Мы давно это поняли, но и Вы нас должны понять, ведь, мы должны  развиваться, двигаясь вперед,  в соответствии с законами расширения Вселенной, а это, как Вы прекрасно понимаете, возможно только при постоянной борьбе и соперничестве двух противоположностей –   Добра и Зла. В противном случае, мы с Вами обречены на вечное    хождение    в  первобытном раю  под ручку, но нагишом.

– Сто лет, как бабуины ходили по кругу  и, наконец-то,  поняли,  – хмыкнул  Тесла. – И не пытайтесь прикрыться  здесь законами расширения Вселенной, – угрюмо посмотрел Тесла на Баруха. – Не забывайте, сударь, кто перед Вами сидит.

–  Уважаемый Никола, – начал горячиться секретарь, – уж кто-кто, а Вы-то лучше  других должны знать, что предложенная Вами  Теория Мирового эфира   просто опередила свое время. Мы имели очень большие опасения, что знания, могут попасть  в руки аморальных людей  и стать опасными не только для нашего мира, но и для  планеты в целом.  Чего стоит один Ваш Тунгусский эксперимент.  И  это были только «цветочки»  неограниченных возможностей Вашей теории.

– Ладно, ладно, – я ведь только так,  для проформы, можно сказать,  бурчу, – поднял примирительно руку  Тесла. – Слава тебе  Господи,  пришло, наконец,  время  встать на истинный путь.

–  И так, господа, – продолжил Барух,  если мы принимаем  теорию мирового эфира, нам  придется отказаться от многих выводов теории Эйнштейна.    У нас исчезнут такие понятия как  Большой взрыв,   пульсирующая   Вселенная, физический вакуум,  всевозможные   кварки,   пугающие нас Черные дыры и многое другое.

– Ну, Черные дыры никуда не денутся, – улыбнулся  Тесла. – Кстати, страшного в них ничего нет. Согласно моей теории  –  никакого исчезновения материи, и никакого ее пожирания Черной дырой не происходит, просто материальные объекты, сами возникшие в результате  флуктуационных процессов разряжения эфирной материи, посредством Черной дыры  возвращаются обратно в свое первоначальное эфирное состояние. Все остальное, что Вы перечислили, включая  Большой взрыв, естественно, от лукавого.

– Вот,  молодец, –  подумала Черная дыра, с любовью глядя на серба, – соображает! – она уже хотела было проявить себя, но потом, поразмыслив, решила все же  выдержать паузу и  до окончательного принятия  советом решения не показываться.
Тесла, продолжал: – Представленная мною теория мирового эфира позволит нам: во-первых, получить неограниченные объемы, практически, бесплатной  энергии; во-вторых, ускорить очистку ноосферы от грязи и зла последних тысячелетий, нарушающих жизнь и развитие Природы всей планеты. После такой очистки,   необходимость в Вашей постоянной борьбе двух противоположностей отпадет сама собой, – серб  мельком глянул на Баруха; – в-третьих, она откроет нам окна в параллельные миры. Ну, и, наконец, у нас появится возможность изменять ход времени, его скорость и направление  и путешествовать в нем.
Глаза великого гения засверкали, видно было, что он ждал этого часа всю свою жизнь. Сделав большой глоток, из неведомо откуда появившегося перед ним стакана, он продолжил:

–  Освоение Мирового эфира – это не только обращение  к бездонному океану дешевой, экологически чистой энергии, господа,  но и  создание совершенно новой могучей цивилизации – ЛИЛА. И прошу при голосовании учесть тот факт, что расположенные ниже нас и тесно связанные с нами невидимыми струнами миры, в особенности,  соседний, уже бурлящий, как котел кипящей смолы – 666–й, тоже с нетерпением ждут от нас принятия этого  решения.

– Да уж, – в подтверждение сказанного, кивнул головой  Штирлиц, там сейчас  главный аргумент – это, – он помахал перед носом Гирова битой. Такой в голову прилетит, мало не покажется.
– Только не в мою, – улыбнулся Саня. – Меня тут вообще  нет.
– Ага, нет, –  согласно кивнул Штирлиц, – а где ты есть?
– Где-то есть, – уклончиво ответил Санек, давая понять Штирлицу, что и он умеет хранить секреты.

– Господа, позвольте и  мне высказаться тогда, – поднял  трясущуюся руку сухонький старичок, до этого сидевший незаметно словно мышь. – Хочу сказать,  что еще за неделю до того моего  сна, когда я увидел периодическую таблицу элементов, я четко видел во сне и эту загадочную субстанцию. Позже, в своей работе «Попытка химического понимания мирового эфира» я, даже, пытался объяснить всем, что же он означает в химическом смысле, – горячо заговорил Менделеев, вскочив со своего места.

– Уже тогда я понял, что свойства эфира отличны от свойств любой другой известной нам материи. У меня в таблице для него было выделено самое почетное место и даже  уже придумано название. Я хотел назвать его Х-элементом, или Ньютонием, в честь великого ученого. Этот элемент, обладающий свойством сверх проницаемости,   просто поразил меня своей необычностью. Его невозможно было сжать, как другие газы, он утекал  через все, что угодно. Его масса  равнялась примерно 0,000013 массы водорода. Но, увы, я вынужден был  убрать его из таблицы.

– Вам-то, что помешало, уважаемый Дмитрий Иванович, – округлил глаза граф. – Ведь, не могли же Вы своим  размещением эфира в периодической системе элементов расколоть планету надвое?
Менделеев чуть покраснел: – Знаете ли, я видел еще один сон…  и после него просто не смог, не имел права, не вымарать из таблицы этот элемент.
– Что за сон? – встрепенулся секретарь.
– Уж, простите, господа, но  и сейчас, по прошествии ста сорока четырех лет, я предпочитаю об этом не распространяться.  Я, знаете ли, и сейчас еще нахожусь в некотором сомнении…

–  Господа, господа, – прервал его Барух, – так мы еще до седьмого потопа будем рассуждать и сомневаться, не забывайте по какому поводу мы собрались, – он указал на сложенный листок. – Действовать надо, господа, действовать!
– Итак, довольно разговоров – голосуем. Кто за то, чтобы приступить к переходу  от Теории относительности к Теории мирового эфира прошу поднять…

В этот момент рядом с Гировым, который по-прежнему восседал  на столе, вдруг, появился причудливой формы кувшин. И не успел Саня  что-либо  подумать, как из сосуда, показалось  длинное  раздвоенное жало, а за ним,   блестя причудливого цвета чешуей, голова и тело  огромных размеров змея с внушительным человеческим носом, расположенным выше глаз. Высунувшись наполовину из сосуда, он замер, внимательно изучая своим немигающим взглядом  присутствующих.
Члены Совета тоже замерли. Казалось, их всех одновременно пробил столбняк.

– А вот и я,  – угрожающе прошипел змей, и его язык стремительно обвил поочередно шеи всех присутствующих, кроме Гирова.
– Похоже, вы ожидали увидеть совсем не меня и уж, точно, не сегодня, – ехидно прошипел змей. Его взгляд остановился на Тесле.

– Бабуины говоришь? Ну да, правильно, бабуины. А кто вы  еще? Бабуины и есть! Ну, что? Продолжим ваши бабуиновские пляски? – тут он перехватил взгляд Гирова  и повернул к нему свою голову.

– Этот точно меня видит, – повеселел  Саня. – Привет, Горыныч, – помахал он змею рукой и легонько щелкнул гада в поворачивающийся во все стороны,   независимо от головы, носяру – флюгер.

– Пшел вон,  – прошипел безразлично змей и так треснул Саню по башке своим языком, который в  момент удара  превратился в весло, что тот кубарем слетел со стола и начал стремительно падать вниз.

В это же мгновение, одновременно из  пяти разных точек, до него донесся душераздирающий крик: – Рота – подъем!  Первый взвод – подъем!  Второй взвод подъем!  Третий взвод – подъем!  Четвертый взвод – подъем! Рота-а-а-а –  построение через сорок пять секунд, форма одежды – номер два!
Гиров ошалело, выпучив глаза, смотрел непонимающим взглядом вокруг себя. Он лежал в кромешной темноте на каком-то земляном полу.

– С кровати упал, – вернулось к нему сознание. Не обращая внимания на огромный шишкарь, невесть откуда появившийся у него на голове, Саня вскочил с пола и, откинув входной брезент, чтобы хоть что-то можно было рассмотреть внутри, стремительно начал одеваться.

Через несколько секунд он, вдруг, замер и, с досадой швырнув в угол еще не обутый левый сапог, уселся на кровать.
– А я-то какого черта, как по тревоге лечу?

Офицеров внутри уже не было, он находился в палатке один. Снаружи доносился оглушительный топот сотен сапог.
– Фу ты,  приснится же такое, –  он, потирая ушибленное место, выглянул наружу.
Передняя линейка была заполнена готовыми к утренней зарядке солдатами. Офицеры стояли в едином с ними общем строю. Слышался доклад дежурного:
– Товарищ капитан, рота для проведения утренней физической зарядки построена, дежурный по роте  старший сержант Дерябин.
– Направо, – услышал Саня зычный голос Леонида. – За мной бегом ма-а-а-а-рш!

Гиров, глянув на часы, упал на кровать и снова закрыл глаза. Приснившийся и, казалось, четко врезавшийся в память сон стал быстро растворяться в информации  сегодняшнего дня, и, когда Гиров через десять минут открыл вновь глаза, он уже, даже приблизительно, не мог вспомнить, что же ему такое снилось.
– Надо бы сразу их записывать, – чувствуя,  что приснилось что-то интересное, а он напрочь все забыл,  подумал Саня и, перекинув через шею полотенце, пошел умываться. Через час он уже ехал к пункту конечного назначения: пятому мотострелковому полку девяносто третьей дивизии, расположенному в трех километрах от  Кишкун-Майши.