Странник смотрел в окно, когда наша машина неслась по дорогам вперед. Я
заметил это, он умел наблюдать и слушать. Замечательное качество имел пес,
не встречал больше такого тонкого душевного устройства у животного. А еще он
оказался на редкость деликатным и послушным, чудаком и верным другом. Он
слушал наши разговоры, приподнимая уши-тряпочки, и на морде было написано
крайнее сосредоточение, словно Странник пытался понять человеческую речь и
жизнь. В ответ на обращение, он начинал тихо ворчать, издавать невероятные
горловые звуки, но никогда не лаял просто так. Я даже говорил ему иногда
ради шутки:"Странник, полай!" И он начинал глухо лаять басом, как в бочку,
но быстро замолкал. Я не переставал удивляться псу, мне порой казалось, он
вовсе не собака, а некое высшее существо, принявшее обличие животного.
Странник пришел ко мне, там, возле мотеля, чтобы подарить что-то несомненно
важное, в чем я нуждался и не получал. Детские фантазии! Я был большим
фантазером в те годы. Свое имя пес принял безоговорочно, напрягая уши и
поднимая морду при знакомых звуках. Перед отцом Странник благоговел. Часто
подходил и клал свою морду ему на колени. Наверное, знал, от кого зависело
последнее слово в его судьбе. Его глаза всегда смотрели в глаза отца, когда
Странник находился рядом. Я наблюдал за этой парочкой, мне становилось
приятно от их союза. Отец неизменно трепал пса по холке, говорил ласковые
слова. Я в глазах Странника выглядел большим братом, с которым можно
подурачиться и жить под одной крышей. Теперь мы были неразлучны.
Он терпеливо ждал в машине, тихо лежал у кровати в мотелях. Отец купил
ошейник и поводок. Даже какой-то умелец вырезал на ошейнике его кличку.
Это означало, что Странник окончательно поселился с нами. Мы срослись с ним.
Некое предопределение судеб, я верил в такие моменты.
Шел пятый день нашего путешествия. Зарядили дожди. Земля покрылась мокрой
пленкой, и туман молочными клоками стелился по низинам. Мы проезжали
городки, окутанные сонным дождливым настроением, отдельные дома,
выныривающие из тумана темными фигурами,одинокие церкви. По их куполам
текли слезы. Они стояли в дождевых нитях, протянутых откуда-то сверху.
Попадались на глаза люди под зонтами или в непромокаемых плащах, желтыми
пятнами разбавляли серое пространство. Все вокруг стало стального цвета,
леса и шоссе потемнели, извивались в нечеткой линии. Сутки без надежды на
избавление от дождя,а потом показался просвет в облаках.Тучи словно
расступились, и в образовавшимся проеме появился край солнца, такого
умытого, яркого, что глаза слепило. Оно мелькало там в высоте. Нереально
далеко. Хотелось достать этот кусок, чтобы больше не теряться в туманных
волнах и дождевых нитях. Но вскоре солнце снова затянулось оболочкой. Тучи,
словно огромные башни теснились, давили друг на друга. Казалось, вот-
вот спустятся на землю, потому что наверху им не осталось места.
Я то дремал, то смотрел в окно, и эти кусочки мозаики врезались в память,
так там и засели на годы вперед. Именно так-я, отец, Странник и то,что нас
ожидало впереди.