Сивухин ещё немного постоял на обочине, проводив взглядом, автобус ушедший далее по маршруту и отправился в сторону от главной дороги по направлению к посёлку. Прошагав минут десять, он остановился, огляделся и, убедившись, что его никто не услышит — запел. Песня была из разряда тех весёлых и назойливых привязавшись, которая долго могла крутиться в голове, но в исполнении Сивухина она вдруг потеряла свою лёгкость и зазвучала грустно и тягуче на новый только ему известный мотив. Утро сегодня под стать этой песне выдалось серым и туманным. И лучше бы было наблюдать такое скучное проявление природной действительности, сидя где-нибудь в тёплом и уютном месте, а не шагать вдоль унылого пейзажа по влажной от накрапывающего дождика траве.
Василий направлялся к свояку Семёну, помочь выкопать картошку. «Эта значит, не может — срочная работа, у того оболтуса занятия, один я свободен как птица в пролёте — помогай Вася», — разговаривал сам с собой Сивухин приближаясь к небольшому леску. Захотелось курить. Утром, опаздывая на автобус, он вдруг вспомнил, что кончились сигареты и, поискав в карманах Вовкиной куртки, конфисковал помятую пачку, содержащую два последних «заряда». «А ведь обещал бросить подлец, вернусь задам жару».
Прикурив, он двинулся дальше. Из-за кустов, наперерез ему вышла какая-то старушка, в русском народном прикиде. «Из местного хора бабок, наверное», — подумал Василий. Поравнявшись, бабка поклонилась ему в пояс и выдала:
— Здравствуй, красный молодец, Иван-царевич!
— Здравствуй, красна девица, Василиса-прекрасная! — выдал в ответ Василий басом, слегка ошалев.
Она взяла его под руку и они, напевая что-то про муравушку, двинулись дальше. Не пройдя и пару куплетов, бабка, вдруг споткнувшись, с шумом уткнулась носом в мокрую траву.
— Ну, ты старая даёшь! — засмеялся Сивухин, помогая ей встать. — Так грохнулась о оземь, что я было подумал, обернёшься ты сейчас верным конём.
— Да какие милок кони, в двадцать третьем-то веке.
«Видно здорово старушка припала к землице», — подумал Василий.
В небе появились вертолёты. «Учения у них тут какие-то что ли?» «Вертушки» как назвал эти летательные аппараты про себя Василий, правда, были весьма странные. Странность заключалась в том, что они то и дело меняли свой внешний вид. То «вертушка», то тарелка, то переливающаяся всеми цветами радуги кастрюля. Зависший над лугом объект был и вовсе неизвестно что. Из аппарата посыпались десантники. Один из них огромными скачками направился в сторону Сивухина, но вдруг поскользнулся и, задрав вверх ноги, совершил вынужденную жёсткую посадку.
— Подорвался милок на учебной мине, — пояснила старушка. — Коровьей лепёшке. Пастбище здесь у селян.
Василий вдруг сорвался с места и бросился бежать напрямик через бурьян в сторону посёлка. Когда он оказался у Семёнова дома, не было уже ни бабки, ни вертолётов. Отцепивши, где мог достать с одежды репейник, он постучал в дверь и вошёл.
За столом сидели Семён и его старший сын Мишка. Какая картошка?! Дождь пошёл. Садись с дорожки, прими на грудь. Какие ученья? Никаких вертолётов не видели. «Надо замять разговор, — подумал Василий. — За Семёном не заржавеет, вмиг окрестит каким-нибудь «Васька-вертолёт»».
Вышли во двор покурить. На горизонте дороги нарисовался на своём драндулете Вовка-байкер.
— Смотрите, Вован едет, — кивнул подбородком Семён. — Наверное, трезвый.
— То, что он едет ещё не означает, что трезвый, — заявил Мишка, обучавшийся в городе на юриста.
— Здорово мужики! — лихо подкатив, крикнул Вовка. Он заглушил мотор и тихо спросил: «Горючка есть? До дома доехать».
— Тебе как, для твоего железного коня или для тебя? — многозначительно уточнил Семён.
— Для коня, ну и для меня, — неуверенно начал Вовка-байкер. И вдруг с надеждой спросил: «Есть чё?»
— Не надо Володя задавать каверзных вопросов, — погрозил ему Семён. — Но только чтоб до дома доехать, — добавил он строго.
Доехать в этот день Вовка-байкер смог только до Семёновой бани, где и заночевал.
Солнце в посёлке так и не показалось, накрапывал дождь, так что общим собранием копка картофеля была перенесена на следующий выходной. Свояка встретили хорошо. К вечеру встреча плавно перешла в застолье. Хозяйничала Властелина — жена Семёна. Ей помогала подруга Зинка, приход которой почему-то очень обрадовал Василия. В общем, всё как у людей.
Вышли во двор покурить. К калитке подгребли, поддерживая друг друга, проплывавшие вдоль улицы два нездешних кабальеро. Парни явно искали приключений.
— Дай прокатиться, — обратился один из них в Вовке-байкеру.
— «Дай» уехал в Китай, а я Вова, — ответил тот.
Ещё немного погнув пальцы, парни отплыли дальше.
— Как бы вечером опять не было драки, — озабоченно сказала Властелина, глянув в окно.
— Ага, парни крепкого замеса против парней крутого посола, — засмеялась Зинка. Она вышла на крыльцо:
— Мужчины, горячее остынет!
— Сейчас идем, — за всех ответил Семён.
— Кто у вас здесь такие? — спросил его Василий.
— Парни из соседней деревни пришли в клуб на танцы.
— А здесь-то они чего забыли?
— Так до танцев ещё далеко, пока разогреваются. Чужие-то девки слаще, вот и повадились к нам в посёлок ходить.
— А ваши парни куда смотрят?
— А что наши? Наши теперь к их девкам на танцы шастают. Перекрёстное опыление значит у них.
Вошли в дом. Пока Семён бегал в погреб за дополнительной закуской, Вовка-байкер подсел к женскому крылу.
— Какая же ты Властелина, не при Семёне будет сказано, красивая женщина! — с чувством констатировал он факт.
— Сиди уже! Я для тебя теперь с каждой рюмкой буду все красивей и красивей.
— И для каждого у тебя найдется доброе слово.
Вовка встал и провозгласил тост: «За хозяйку!»
Когда по истечении нескольких рюмок вышли во двор покурить, на улице уже маячила целая делегация танцоров.
— Скажите люди добрые, откуда они берутся, клонируются что ли? — воскликнул Семён. — Первый раз вышли покурить, их было двое. Второй раз вышли покурить, их уже четверо. А теперь, — Семён пересчитал, — аж восемь рыл!
— Геометрическая прогрессия, — заметил Мишка.
— Ну их в баню. Пойдём лучше выпьем, — сказал Вовка-байкер, обнимая Семёна.
Ещё через пару рюмок, Мишка с Вованом решили посмотреть мотоцикл.
— А откуда дядя Вася Зинаиду знает? — спросил Мишка по дороге.
— Откуда он Зинку знает? Да он на ней чуть не женился, хорошо в армию его своевременно забрили. Не серьёзная она баба, — добавил Вован, мотнув головой.
Парни, как оказалось, уже зашли в ограду и крутились возле «железного коня».
Василий давно замечал за собой способность заранее чувствовать наступление различного рода конфликтных ситуаций. Вот и сейчас, он вдруг встал из-за стола и быстро пошёл на выход. В дверях его чуть не сбил с ног Мишка, который заскочил в дом и драматическим тенором выдал классическую фразу: «Наших бьют!»
Поспели они только ко второму акту.
— А-а-а! Р-р-р-аздавлю, суки! — ревел за углом дома Вован, пытаясь завести мотоцикл.
Парни настороженно выжидали у калитки. Слово за слово и действие началось. Дрались танцоры как-то нехотя (им же ещё в клуб). В темноте это и можно было принять за танцы, правда без девок и без музыки. Так сказать, а капелла.
В самый разгар драки Семён вдруг кинулся к забору и схватил лежавший под ним, специально припасённый для таких случаев здоровенный кол. Вернувшись огромными скачками к месту действия, он, не долго думая, размахнулся и огрел одного их нападающих по спине. Что-то хрустнуло, и едва коснувшись противника, кол сломался пополам, одним концом уткнувшись в землю, а другим, ударив Сивухина по лбу. Танцоры замерли.
— Вот всё у вас здесь такое! — в сердцах воскликнул Василий.
— Ты же прошлый год не приезжал, — ехидно ответил Семён, вытирая пот, — вот дрына и сгнила тебя дожидаючись.
В это время Вовке-байкеру удалось, наконец, завести своего боевого коня, он дал газу, разогнался и, наехав на кочку — полетел. Василий, лёжа на спине, видел, как тот медленно проплывает на фоне полной луны и опускается по ту сторону ограды. Привлечение боевой техники сказалось в пользу команды Семёна, и драка как-то сама собою затихла.
Сивухин поднялся и сел на крыльцо. Из дома вышел укрывавшийся там во время конфликта (как бы чего не прилетело) женский пол. Рядом с ним села Зинка и погладила его по щеке.
— Бедный, — сказала она, — пойдём ко мне, я тебя полечу.
Лечился Василий у Зинки всю ночь. От неё и отправился утром к автобусу. «Да, провёл уикенд, — думал он, шагая по тропинке. — Выпил, подрался ну, и это самое. Вот только картошку не выкопали, ну да Бог даст, в следующий выходной».
Захотелось курить. Опять без сигарет остался. Вчера у Семёна стрелял. Да и где их здесь купишь? Раздумья его прервал идущий навстречу казак с шашкой на боку. «Почему-то без коня», — подумал Василий. «Да какие теперь кони», — ответил он сам себе. «Наверное, из местного казачьего хора». Казак поздоровался и спросил:
— Из Васильевки идёшь?
— Нет. Из Семёновки, — ответил Сивухин.
— Да ну? — не поверил тот и тут же спросил снова, показав рукой: — А я так пройду?
— Так дольше будет, я вот здесь напрямки шёл, намного быстрее.
— А вот мы у бабы спросим, — обратился казак к непонятно откуда взявшейся казачке: — Скажи сестра, как пройти до Васильевки?
— Так по этой тропинке мужчины в Васильевку и попадёте.
— А в Семёновку? — тупо спросил Василий.
— А Семёновка правее будет, это вы налево пошли мужчина, — смеясь, ответила ему казачка. Она повернулась и зашагала по тропинке.
— Эй, станичник, ты летел, что ли? — осмотревшись, спросил казак. — Где шел-то, тут никаких следов, всё крапивой поросло.
Он ругнулся, вынул шашку и, прорубаясь, двинул напрямки. Издали, со стороны посёлка, доносилось стройное пение казачьего хора. Это была какая-то тягучая старинная песня. Сивухин недоумённо пожал плечами. Тут он вспомнил про своего оболтуса и, пошарив в карманах, достал последний «снаряд» из Вовкиной пачки. Смял её и бросил в крапиву. Немного постоял, прислушиваясь и подпевая. «Записаться, что ли в самодеятельность?»
Он прикурил, сделал несколько затяжек, и уже пошёл было дальше, но вдруг вздрогнул и остановился, услышав за спиной:
— Здравствуй, красный молодец, Иван-царевич!