www.livemem.ru
К Слуцкой Браме, открывавшей дорогу к еще деревянному Несвижскому замку, отчаянно рвался всадник. Его боевой конь был ни жив, ни мертв, но из последних конских сил отбрасывал и отбрасывал под копыта оставшиеся ему до ворот метры. Всадник же не мог ни сидеть, ни лежать, ни стоять на стременах, но каким-то чудом все равно держался в седле. Это был скорый гонец, из породы тех воинов, которых невозможно остановить даже смертью. Всадник и конь отбили оставшийся клочок земли и влетели в предусмотрительно открытую Браму. Они успели. Честь и слава им от города и от земли во веки веков! Теперь литвины, как часто звали белорусов в средние века, знали, что на них опять и снова и всегда накатывались крестоносцы, и готовились достойно встретить Тевтонский орден.
Несвижу, с его замком и знаменитым дворцовым комплексом, еще только предстояло стать гордостью Беларуси, но он уж был известен во всех белорусских землях. Еще в 1223 году князь Юрий Несвижский участвовал в битве с монголами на реке Калке. Пройдут годы и десятилетия, и во главе великолепных Несвижа и Мира встанут некоронованные короли Польши, Литвы и Беларуси, властвовавшие над чуть ли не третьей частью коронных земель, в истории которых как в капле воды отразится история всей Белой Руси.
Диверсионный крестоносный отряд во главе с великим маршалом Тевтонского ордена во что бы то ни стало должен был убить Витовта Великого. Капитул тевтонов прекрасно понимал, что этот литовский князь ни за что и никогда не даст Ордену осуществить его натиск на Восток, а, значит, Витовт должен исчезнуть, уйти с исторической арены. Почти пятьдесят рыцарей должны были захватить Великого князя Литовского на охоте под Волковыском, но Витовт задержался у Несвижа. Рыцарей, несмотря на их чрезвычайную осторожность, обнаружили охотники, и из Волковыска вылетел гонец, который через Зельву, Слоним и Барановичи домчался до Несвижа и предупредил Витовта Великого о засаде. На дворе стоял март 1410 года, и Ордену вот-вот предстоял Грюндвальдский ужас. Тевтоны поняли, что теперь им не достать Великого Литовского князя и в ярости налетели на Волковыск, хотя в Вербное воскресенье, большой церковный праздник, по мирному договору любые военные действия между сторонами запрещались. Пятьдесят рыцарей – это было очень много, в великом Ледовом побоище 1242 года их участвовало менее тысячи, и Волковыск был почти обречен. Из Несвижа для спасения города и уничтожения тевтонов уже вылетел Витовт со всеми, кого смог собрать за час, но их было немного. Великому князю было все равно, что крестоносцев больше и что впереди сотня длинных километров пути. Среди дремучих белорусских лесов он летел, не разбирая дороги, и земля дрожала под ним. За своим князем летели двадцать совершенно запредельных воинов и по их лицам было хорошо видно, что зря пятьдесят рыцарей Тевтонского ордена ушли в свой последний поход.
Волковыск горел в нескольких местах. Повсюду лежали зарубленные старики, женщины, и даже подростки. Крестоносцы по обыкновению рубили всех, кого мог достать меч, и было совершено неважно, что у язычников не было оружия, или они не были воинами, а только беззащитными мирными жителями. Каждого крестоносца сопровождали несколько кнехтов, оруженосцы, арбалетчики, и все эти сотни воинов уже час рубились с волковыскими бойцами, стоявшими насмерть у городского храма и у малой крепостцы-замка. Падоли на землю побитые волковысцы, но падали и крестоносцы, и уже четверо орденских рыцарей отправились на небо, чтобы потом уйти в землю. Белорусские воины били мечами по закованным в железо лошадиным мордам, ибо пешим было никак по-другому достать железного великана, и лошади сбрасывали рыцарей, которых не всегда могла спасти такая же железная челядь. Победный «Хох» уже не звучал над горящим городом, забиваемый колокольным звоном. Рыцари уже не рубили наотмашь, а по звуку трубы выстраивались в походный порядок на рыночной площади. Сорок три рыцаря с великим маршалом и около двухсот оставшихся в живых кнехтов потянулись из разваленного Волковыска, и вдруг на выходе из города недлинную колонну разрубили бешено летевший Витовт и двадцать его бойцов-героев. Отец Витовта, великий Кейстут Гедиминович, единственный в Европе не раз прорубался сквозь рыцарский строй лобовой атакой, и сын был достоин своего отца. Рыцари в развевающихся на ветру плащах успели развернуться на атакующих, и две небольшие колонны сцепились наотмашь. Великий князь во главе маленького клина влетел в двойной железный частокол, и своим полутораметровым двадцатикилограммовым мечом разрубил напополам рыцаря вместе с конем. Трижды он с бойцами прорубался сквозь орденское железо, но за четырнадцать сваленных рыцарей заплатили жизнью и семеро княжеских бойцов, не качавшихся уже больше в боевых седлах.
По одежде, а больше по знаменитым ударам Витовта, Великий маршал узнал, кто перед ним, и возрадовался неожиданной удаче. Тридцать железных великанов попытались снести четырнадцать литвинов, и две сотни кнехтов собирались резать ноги боевых дружинных коней воинов Витовта. Уже заскрипели натягиваемые воротками арбалетные жилы и стрелы, Витовт сам сменил зазубренный меч на новый, и малый железный квадрат его воинов с двух сторон прорубали наотмаш крестоносцы, не оглядываясь на усеянную трупами людей и коней лесную опушку. Вдруг в грохоте и стоне этого сумашедше-волчьего сражения послышался новый резкий повторяющийся звук и несколько кнехтов завалились со стрелами в кольчужных горлах. С двух сторон оруженосцев Ордена активно сокращали еще живые волковысцы, а с замкового холма прямо на рыцарей летела горсть всадников, знавших, что пленных они брать не будут.
Крестоносцы поняли это тоже, как и то, что их маленькая победоносная война быстро и непоправимо окончится смертью. Это были хорошие воины, и они начали отступать, отчаянно отбиваясь и теряя, теряя, теряя кнехтов, которых действительно в плен никто не брал.
Пятнадцать рыцарей с Великим маршалом и почти сотня оруженосцев, яростно отбиваясь, втягивались в лесной тракт и уже почти не верили, что уходят живыми. Сзади, залитые своей и чужой кровью, на шатающихся боевых конях как скалы высились Витовт и его израненные воины, словно тени выделявшиеся на фоне догоравшего пожара. Они совершили невозможное, а еще через четыре месяца один из воинов Витовта всадит мужицкую рогатину прямо в железное забрало Великого маршала Тевтонского ордена, навсегда оставшегося лежать на Грюнвальдских холмах. Битва народов накатывалась на белорусские земли и Витовт поскакал не в любимый строившийся Трокайский замок, а развернул спотыкающихся коней своего маленького отряда на Несвиж, в котором уже собрались городские хоругви, готовые к бою. Вторая столица Великого княжества Литовского, вскоре названная «маленькой Варшавой», надежно прикрыла своего любимого Витовта Великого.
С конца XV века великолепный Несвижский замок ощетинился собственными пушками и мортирами, и, как сама Беларусь, отбивал атаки в нескончаемых нашествиях и войнах, предсказывая катастрофу всем завоевателям и оккупантам. Разрушенный в кровавой двадцатилетней Северной войне Несвиж восстал как феникс из пепла и стал еще краше, пышнее и великолепнее. Двенадцать серебряных апостолов прекрасного Фарного костела охраняли город, который, в свою очередь, оберегал Беларусь. Как и древний город, белорусский народ тысячу лет боролся за свободу и независимость, и никогда и никто не смог победить и стереть его с лица земли. В начале XХI века стоит Беларусь, красуясь сотней своих замков и городов, окруженная изумительными парками и заповедниками, овеянная легендами, тайнами и преданиями. Часто печальная история Беларуси закончилась навсегда, потому что теперь началась славная история несгибаемого народа.